Владимир Михайлов - Беглецы из ниоткуда
– И что же они там делают?
Физик вдруг рассердился:
– Недаром говорят, что одна женщина может задать столько вопросов, на которые не ответят и сто мудрецов – а я тут один как-никак. Так что уж потерпи. Надо выходить наружу, найти, вскрыть – тогда и станем разбираться. – Он повернулся к Флору. – А может, отец твой все-таки в курсе? Мало ли... Он ведь хорошим капитаном... то есть он хороший капитан, верно?
– Пойти и спросить – всего и делов, – сказал писатель, чтобы что-нибудь сказать. Не мог же он никак не проявить себя в присутствии Веры.
Но далеко уйти они не успели. Едва вышли в коридор, как чуть не столкнулись с запыхавшейся от быстрой ходьбы Милой.
– Доктор Карачаров! – Она говорила с явным затруднением, тяжело ворочая языком, веки были полузакрыты – казалось, женщина вот-вот лишится сознания. – Я вас ищу, доктор...
– Уже нашли, – откликнулся Карачаров недовольно: еще одна помеха его работе возникла, и, конечно, в образе женщины. Недаром же он никогда не любил их!
(Это ему сейчас так казалось. Воображение физиков ничуть не уступает писательскому.)
– Я сейчас усну, доктор, – пришло время...
– Ну и – приятных снов. Мне некогда...
– С вами будут говорить... как их... Фокс. Нет, Функ. И Бром...ли. Бромли, да.
Карачарову показалось, что он ослышался. Что это была лишь звуковая галлюцинация.
– Вы сказали – Функ? И Бромли? Откуда вы о них знаете? Будут говорить? Как понимать это?..
– Через меня... Во сне...
– Черт знает что! Бред?
Истомин сообразил быстрее всех – потому что привык воображать неожиданное.
– В каюту ее! В любую – иначе она уснет тут, на полу...
Мила и в самом деле уже пошатывалась, открыть глаза у нее не было больше сил.
– Давайте ко мне! – тут же предложил Флор. – Вторая налево.
Подхватив под руки, Милу завели в каюту, уложили на кровать.
– Идиотизм какой-то... – все еще недоверчиво пробормотал Карачаров. – Черная магия просто, а не...
Он осекся – потому что заговорила Мила – совсем другим голосом, воркующим, нежным:
– Юрик – здравствуй еще раз...
И дальше – с перерывами:
– Доктор Карачаров здесь... Их нет, заняты... Да, да. Хорошо.
Продолжение последовало в другом ключе; она стала произносить слова отрешенным голосом, однотонно, как плохое говорящее устройство:
– Доктор Карачаров, я профессор доктор Функ. Здравствуйте!
Карачаров молчал, с полуоткрытым ртом, только быстро поматывал головой из стороны в сторону, и в движениях этих ясно читалось: этого не может быть потому, что не может быть никогда.
– Доктор, вы меня слышите?
– Да отвечайте же! – прошипел Истомин и больно ткнул физика локтем в бок.
– Я вас сейчас так ткну! – прорычал физик.
– Я вас сейчас так ткну! – повторила Мила с карачаровской интонацией. И – без паузы:
– Не понял вас, доктор. Повторяю: я – Функ. Рядом со мною – доктор Бромли, вы ведь его помните? Здравствуйте.
– Здравствуйте, доктор Функ, – отозвался наконец Карачаров. – Привет, Бромли. Рад вас слышать – если это действительно вы.
– У нас мало времени, доктор. Слушайте, запоминайте, если нужно – записывайте.
– Да, я слушаю, – ответил Карачаров, протянув руку в сторону, словно хирург, требующий нужный инструмент. – Писать! – Это он выговорил едва слышно, но Флор услышал и правильно понял; легкий щелчок дал понять, что запись включена. – Говорите, профессор.
– На вашем корабле находится сверхштатное устройство. Управляющий им компьютер...
– Мы только что нашли его.
Мила послушно воспроизвела карачаровскую реплику.
– Оно содержит программу... – тут же продолжила она.
– Она у нас!
– Карч, ты слышишь? Ни в коем случае не включайте ее, пока мы не объясним вам всего! Это Бромли, Карч! Ты понял?
Физик непроизвольно кивнул. Карч – именно так в давние времена называл его только Бромли, которому произнести полную фамилию казалось очень затруднительным.
– Понял, Бром.
– Хорошо. Слушайте дальше...
* * *Нареву не впервые приходилось идти под конвоем. И точно так же не впервые – уходить от него. У конвоя не было опыта, а у путешественника – был, и немалый.
В узкую дверцу лифта, к которому его подвели, можно было проходить лишь поодиночке. Этим Нарев и воспользовался. Шагнул в проем первым и тут же, не оборачиваясь, с силой ударил ногой назад, зная, что не промахнется. Жалко было, конечно, детишек, но ничего – потом извинится. Да и эту игру они начали первыми.
Пока стоявший позади него Валентин с трудом разгибался, Нарев успел нажать на кнопку срочного подъема. Дверца закрылась рывком, кто-то, кажется, пытался помешать – получил по пальцам. Лифт помчался вверх, словно им выстрелили.
Остановилась кабина лишь на уровне Центрального поста. Вход туда был доступен лишь членам экипажа, и Нареву это было прекрасно известно. Знал он, однако, и то, что электроника корабельных замков была не бог весть какой сложной – рассчитывалась на чрезмерно любопытных пассажиров, не более. К тому же он не боялся оставлять следы, а потому просто вскрыл коробочку и замкнул нужные контакты лезвием перочинного ножика. Дверь сразу же сдалась.
Нарев вошел в пост. Он, собственно, не успел еще продумать – что и как предпримет дальше. Знал просто, что здесь, контролируя все системы жизнеобеспечения корабля, будет находиться в наибольшей безопасности и даже выдвигать свои условия. Он, правда, не знал еще – какие. Да это и не от него зависело, а от того – какими окажутся претензии к нему.
Легко определяясь в несложной топографии командного модуля, путешественник безошибочно нашел дверь в штурманскую рубку. Было известно, что именно там находится управление всей компьютерной сетью, а контролировать ее – означало держать руку на пульсе корабля. И хотя ему никогда не приходилось работать именно с такой системой, он не сомневался, что без особых трудностей справится и с нею.
Он полагал, что найдет рубку пустой: знал, что сюда даже хозяева этого модуля заходили в последние годы достаточно редко. Но предположение его не оправдалось: в рубке оказалось сразу трое. И среди них – ни одного члена экипажа: двое ребят, Семен и Атос, и еще кто-то третий, лежащий ничком на полу. Двое остальных стояли на коленях, склонились над ним так, что можно было подумать – они молятся. На звук шагов Нарева оба повернули головы, и по глазам ребят он понял, что они основательно напуганы.
– Что с ним? – Нарев решил не дожидаться их вопросов, а, напротив, требовать ответов самому.
– Мы боимся, что...
– Кто это? Капитан? Штурман?
Но Нарев и сам уже видел: нет, ни тот и ни другой, не та фигура; да и волосы – седые, а на корабле вроде бы еще не было седовласых.
Он приблизился, тоже опустился возле тела на колени.
– Перевернем на спину. Раз, два... три!
Ему понадобилась секунда, чтобы узнать лежавшего. У Нарева была отличная память на лица людей, с которыми судьба сталкивала его вплотную.
Нет, Мила определенно не страдала галлюцинациями. И Нарев обрадовался тому, что у него хватило ума поверить ей.
– Ну, привет... – медленно проговорил он. – Значит, привелось встретиться еще раз, инспектор?
– Кто это? – не утерпел кто-то из молодых.
– Пришелец из прошлого, – ответил Нарев со странной усмешкой. И тут же спросил – похоже, сам себя: – Только – как же это он ухитрился?
– Да просто вошел. А еще раньше – мы его видели там, внизу, но он убежал от нас.
– Напал на тебя?
– Нет...
– Что же ты его так?
– Испугался... Здесь же не может быть незнакомых, да?
– А он – знакомый, – молвил Нарев. – Очень даже. Ну, ладно. Дело, конечно, странное... Чем ты его? Ага, ключом? И наповал?
– Да я и не сильно вроде бы...
– Куда? По затылку? Сюда вот?
Нарев ощупал указанное место.
– Ни крови, ни шишки. Странно. Все странно. Слушай, а что это машина так гудит? Так ей полагается?
– Нет... Было все тихо, а когда он падал... искрило немножко, а потом вот так загудело.
– Ага... Ага... Неужели?.. Ну а что еще? Говоришь, искрило?
Нарев задумался. Но ненадолго. Потом не встал даже, а вскочил с корточек. Подошел вплотную к «Сигме». Внимательно оглядел пульт.
– Как же это фортепьяно выключить? Похоже, вот это...
– Что вы делаете? Нельзя!
– Помолчи-ка, специалист. Если я верно сообразил, то это ненадолго.
И Нарев, сильно нажав, выключил питание корабельного мозга.
Однако машина вовсе не была беззащитной. И секунды не прошло, как погасшие индикаторы вспыхнули снова: включилась резервная цепь питания. И странное гудение продолжалось.
– Ах, ты так? – сказал Нарев. – Ну а если тебя ограничить?
На этот раз он, успев уже как-то освоиться, нажал другой выключатель – сетевой, не обесточивая компьютер, а только лишая его связи со всеми остальными компьютерами корабля.
– Если он еще тут... – пробормотал он неопределенно.
– Кто? – не понял Атос.
– Тсс... Ждем.
* * *Разобраться в системе движения электромагнитных полей в этом устройстве оказалось для Проницателя делом простым. Процесс, называемый людьми мышлением, протекал у него почти без затрат времени, когда никакое вещество не замедляло его. И сейчас он практически сразу понял, что к чему. Несколько больше времени понадобилось, чтобы определить, по какому пути из многих имеющихся надо уходить, куда следует попасть, и там, куда он попадет, что и как изменить, чтобы стало возможным накопить энергию, а потом высвободить ее и таким образом уничтожить, наконец, тело-помеху. Сейчас, когда он не находился более во плоти, никакие чувства не отвлекали его, и он даже не помнил, что совсем еще недавно испытывал странное притяжение к воплощенным индивидулам – жителям корабля, он снова ясно понимал, что с ними – индивидулами – ничего страшного не произойдет; да, некоторые, самые слабые, возможно, и рассеются, чтобы влиться в общее поле, но остальные сохранятся в своей индивидуальности, только лишатся плотской оболочки – а она, как Проницатель знал всегда, вовсе не является непременным условием существования духа. Поэтому он действовал быстро и уверенно, стараясь только не внести в работу устройства, в котором сейчас находился, никаких помех – это ему вовсе не было нужно. Хотя устройство и ощущало его присутствие, но пока не возникало никаких сбоев – не старалось избавиться от непредусмотренного энергетического влияния.
