Уильям Гибсон - Все вечеринки завтрашнего дня
– Это — пушка, — добавил Райделл и вспомнил предупреждение Фонтейна о том, что из чейн-гана невозможно прицелиться.
– Вы совсем рехнулись! — выпалил второй татуированный, с голой грудью, в затейливых наколках, и драпанул по желтым корзинам; свет отразился от круглого стального болта в его нижней губе. Его напарник рванул за ним.
Райделл спрыгнул на землю и обнаружил Шеветту, пытавшуюся выбраться из кучи раздавленных баклажанов. Оглянувшись в сторону вездехода, он увидел, как женщина со спортивной стрижкой и серьезными бицепсами нокаутировала Элмора, кувырнувшегося в корзины.
– Где Тесса?!
– Не знаю, — ответил Райделл, подавая Шеветте руку. — Пошли!
Когда они отдалились от вездехода (который все равно, похоже, никуда не ехал), Райделл почувствовал, что на мосту происходит что-то странное. Всю дорогу от лавки Фонтейна люди бежали в сторону Брайент, а теперь он видел, что они устремились обратно, на их лицах был страх.
– Похоже, у трапа тоже пожар, — сказал Райделл. В воздухе уже висел дым, и Райделл заметил, что он становится все гуще.
– Где Тесса, Райделл?
– Потерялась где-то.
Визжа, на них налетела девушка в горящей рубашке, бежавшая со стороны города. Райделл повалил ее, бросив Шеветте чейн-ган, и склонился, чтобы сбить с нее пламя. Она кричала не переставая, потом вскочила и побежала дальше. Райделл видел, что рубашка уже не горит. Он забрал у Шеветты чейн-ган.
– Туда мы даже не будем соваться, — сказал он ей. Ему не хотелось думать о том, что там сейчас творится, если толпа действительно попала в огонь.
– Давай попробуем здесь. — Он поволок Шеветту в двери пустого кафе: чашки с кофе на столиках, слышна спокойная музыка, пар поднимается от кастрюли с супом, стоящей на электроплитке за стойкой. Он втащил Шеветту за стойку, в маленькую тесную кухню, но обнаружил, что окна в ней забраны от воров ажурными металлическими решетками.
– Черт, — сказал Райделл, внимательно всматриваясь в окно, все в отложениях морской соли, и пытаясь прикинуть высоту над уровнем моря на случай, если придется выбираться здесь.
Теперь была очередь Шеветты схватить его и тащить на улицу. Выскочив из кафе, они чуть не попали под ноги других людей, в панике спасающихся от происходящего на Брайент. Они оба упали, и Райделл увидел, как чейн-ган провалился в канализационное отверстие палубы. До него донесся звук от удара снизу, и он накрыл руками голову, ожидая взрыва, но взрыва не последовало.
– Смотри, — сказала Шеветта, встав на ноги и махнув рукой, — мы как раз у подножия башни Скиннера. Давай попробуем забраться на верхотуру.
– С нее потом не спустишься, — вставая на ноги, возразил Райделл; боль в ребрах была просто убийственной.
– Но и гореть на ней нечему, — сказала она, — надо только пройти через гидропонную теплицу.
– Задохнемся от дыма.
– Не факт, — сказала она, — но здесь внизу он нас точно задушит.
Она посмотрела на него.
– Прости меня, Райделл.
– За что?
– За то, что я думала, что все случилось по твоей вине.
– Я очень надеюсь, что не по моей, — сказал Райделл.
– Как тебе жилось?
Он ухмыльнулся, несмотря на боль, тому, что она спросила об этом сейчас.
– Я по тебе скучал, — сказал он.
Шеветта замялась.
– А я — по тебе.
Она снова схватила его за руку и бросилась к пластиковой конструкции у подножия кабельной башни. Судя по движению, толпа все-таки прорезала ход сквозь пламя. Шеветта вошла в пятифутовую прорезь. Райделл, нагнувшись, последовал за ней — во влажный, как в джунглях, воздух и запах химических удобрений. Но в теплице тоже был дым, клубящийся в мареве гидропонных ламп. Шеветта закашляла. Тени бегущих людей проносились за полупрозрачным пластиком. Шеветта вскочила на лестницу и полезла вверх. Райделл застонал.
– Что? — она остановилась и глянула вниз.
– Ничего, — сказал он и пополз за ней, кусая губы каждый раз, когда приходилось поднимать руки.
Где-то вдали послышались сирены — странный нарастающий вой, голоса сплетались и расходились — настоящий концерт волков-роботов. Райделл подумал, не такой ли вой стоял здесь в первые минуты после Великого землетрясения 44.
Он на самом деле не знал, сколько ступеней этой лестницы осилит. Лестница была металлическая, приклеена к стене этим супержеле, которое здесь повсеместно использовалось; он поднял голову вверх, увидел, как ребристые пластиковые подошвы Шеветты исчезают в треугольном проеме.
И он почувствовал, что улыбается — потому что это действительно была она, это были ее подошвы, и она только что сказала, что скучала по нему. Остаток пути показался ему не таким уж и трудным, но когда он добрался до верха и, втиснувшись в проем, присел отдышаться на самый край, увидел, что она начала подниматься по наклонной ферме, цепляясь обеими руками за тупозубые рельсы, по которым ездила маленькая тележка, видневшаяся у верхушки башни.
– Господи, — сказал Райделл, представив себе, что ему придется последовать за ней.
– Стой на месте, — бросила она через плечо. — Я попробую спустить к тебе эту рухлядь.
Райделл смотрел, как она поднимается, боялся, что она поскользнется на смазке, но она упорно карабкалась вверх и вскоре уже сидела в тележке, которая с этого расстояния напоминала мусорный бак, вроде тех, что стояли за "Счастливым драконом", только меньших размеров.
Райделл услышал, как заскулил электродвигатель. Скрипнув, маленькая тележка с Шеветтой направилась вниз.
Он встал на ноги, дым попал ему в легкие, сломанное ребро кололо, словно штык, изнутри каждый раз, когда он начинал кашлять.
– Кто-то лазал туда, наверх, — сказала Шеветта, доехав до Райделла. — Рельсы все в смазке. Я буквально недавно забиралась туда посмотреть, и на них была только пыль.
– Может, там просто кто-то живет, — сказал Райделл, рассматривая темные хлипкие стены, окружавшие башню на высоте двенадцати футов от платформы, на которой он стоял. Он забрался в тележку, и Шеветта нажала кнопку. Тележка скрипнула, застонала и поехала по ферме.
Первое, к чему Райделл был не готов, — масштаб пожара, вид на который открылся, когда они миновали закрывавшую обзор стену. Оказалось, что конец моста со стороны Брайент-стрит полностью охвачен огнем, огромные тучи черного дыма валили клубами в ночное небо. Сквозь эту завесу виднелись огни спасательных вертолетов — целые дюжины огней, — и, заглушая скрип зубчатого колеса, до Райделла донесся хор завывающих сирен.
– Господи Иисусе! — выдохнул он.
Он посмотрел в сторону Острова Сокровищ — тот тоже горел, хотя, казалось, менее интенсивно; впрочем, может быть, просто было далеко.
– У тебя есть фонарик? — спросила Шеветта.
Он расстегнул молнию своего "драконовского" ранца и выудил оттуда маленький одноразовый фонарик, которым обзавелся еще в Лос-Анджелесе. Шеветта включила его, повернув вверх лампочку, и полезла по лесенке, ведущей к дырке, пропиленной в полу маленькой кубической хижины на самой верхушке башни — здесь она жила, когда Райделл впервые встретил ее. Просто квадратный лаз, в который она сейчас светила фонариком.
– Открыто, — негромко сказала Шеветта, и Райделл, собравшись с силами, двинул за ней.
Когда он протиснулся в комнатенку, Шеветта стояла там и светила в разные стороны. Внутри ничего не было, только мусор. В одной из стен круглое отверстие; Райделл вспомнил, что раньше там было вставлено старое цветное стекло.
В тусклом свете фонарика он увидел новое выражение ее лица.
– Здесь и вправду ничего не осталось, — сказала она, будто не веря своим глазам. — Я почему-то думала, что здесь все по-прежнему…
– Никто здесь больше не живет, — как-то неуверенно сказал Райделл.
– Люк на крышу тоже открыт, — сказала Шеветта, направив луч вверх.
Райделл подошел к старой стремянке, прихваченной к стенке болтами, и полез вверх, ощущая ладонями влажное шершавое дерево. До него стало доходить, что идея лезть на эту верхотуру была плохая, потому что если мост действительно сгорит до основания, они, скорее всего, уже никогда отсюда не спустятся. Он знал, что дым так же опасен, как пламя, и не был уверен, что она это понимает.
Второе, к чему он оказался не готов, когда высунул голову из люка наружу, — к тому, что в ухо ему тут же сунут ствол пистолета.
Его приятель в шарфе.
64. НАЖИВКА
Харвуд начинает, искажаясь, убывать, и все остальное вместе с ним, среди ужасного всепоглощающего холода. Лэйни чувствует, будто на огромном расстоянии его ноги скручивает судорога в путанице спальников и конфетных фантиков. Вдруг появляется сама Рэи Тоэи и вручает ему тайный символ — круглую печать, циферблат, двенадцать знаков дня, двенадцать — ночи, черный лак и золотые цифры, он кладет этот символ туда, где мгновение назад был Харвуд.
Лэйни видит, как этот символ втягивает внутрь себя Харвуда; он полностью во власти сил превращения, и вот он исчезает совсем.
