Уильям Гибсон - Идору
– Экспресс-вэй. – Арли взглянула на экран и свернула направо, на въездную эстакаду. – Нажми там быстрый набор – три. Спасибо. Дай его мне. – Она взяла у Лэйни телефон. – Маккрей. Да. Срочность? Иди ты на хрен, Алекс. Соедини меня с ним. – Пауза. – “Дай”? Именно “Дай”? Ни хрена себе. Спасибо.
Она нажала отбой.
– Так что там? – спросил Лэйни.
При выезде на экспресс-вэй мимо них просвистел, сверкая ребристой стальной обшивкой, исполинский суставчатый грузовик; мини-вэн ощутимо тряхнуло.
– Я пыталась связаться с Резом. Алекс говорит, что они с Блэкуэллом уехали. Туда же, куда и мы сейчас.
– Когда это было?
– Примерно тогда же, когда у тебя был этот припадок с воплями и мне пришлось вмешаться. Так что извини.
Там, в гараже, Лэйни уламывал ее добрые пятнадцать минут и так до конца и не уломал. Арли говорила, что ему нужно к врачу. Говорила, что она техник, а не исследователь и не охранник, что Реза сторожит Блэкуэлл с его командой, а у нее свои обязанности, она должна сторожить информацию, эти вот блоки, потому что любой, кто до них доберется, получит в свое распоряжение почти полный бизнес-план товарищества “Ло/Рез”, плюс бухгалтерию, плюс то, что уж там доверил им Куваяма в этом сером блоке. Она сдалась, согласилась ехать только после клятвенного обещания Ямадзаки, что он берет на себя полную ответственность за все возможные последствия, и пылких заверений Шаннона и его хвостатого напарника, что они ни на шаг не отойдут от аппаратуры. Ни даже, уточнила Арли, чтобы отлить. “А если уж припрет, – сказала она, – мочитесь на стенку. И свистните сюда полдюжины блэкуэлловских молодцов, для компании”.
– Он знает, – сказал Лэйни. – Она сказала ему, что это там.
– А что там находится, Лэйни-сан? – поинтересовался сзади Ямадзаки.
– Я не знаю. Но что бы это ни было, они считают, что это поможет им пожениться.
– А ты тоже так считаешь? – спросила Арли, обходя цепочку маленьких ярких автомобильчиков.
– Мне кажется, что эта штука вполне на такое способна, – сказал Лэйни, и в тот же самый момент откуда-то снизу, из-под водительского сиденья, раздался оглушительный звон. – Но в то же время я совсем не думаю, что все это так уж обязательно произойдет. А это еще что за тарарам?
– Мы превысили допустимую скорость, – объяснила Арли. – Здесь, в Японии, законом предписано, чтобы каждое транспортное средство было снабжено таким вот устройством. Как только начнешь гнать, оно звенит.
Лэйни обернулся к глядевшему в щель Ямадзаки.
– Это что, правда?
– Конечно. – Голос Ямадзаки почти потонул в настырном дребезжании.
– Так наверняка же можно что-нибудь там отключить. Неужели никто этого не делает?
– Отключить? – удивился Ямадзаки. – А зачем?
Вполне возможно, что мобильник звонил уже давно, но Арли услышала его только сейчас.
– Маккрей, – сказала она в трубку. – Вилли? – И надолго смолкла.
Мини-вэн слегка вильнул и начал притормаживать. Звон прекратился. Арли отняла трубку от уха.
– Что там еще? – спросил Лэйни.
– Вилли Джуд, – пробормотала Арли. – Он… он просто смотрел один из клубных каналов. Там сказали, что Рез умер. Сказали, что он умер. В “отеле любви”.
40. Бизнес
Видя, что никто и не думает помочь несчастной Мэриэлис, Кья встала и протиснулась мимо русского в ванную. Птички зачирикали, в раскрытом черном шкафчике горел свет, все его содержимое – разноцветные члены и прочая мерзость – валялось на полу. Кья сняла с сушилки черное полотенце и черную махровую салфетку, намочила салфетку под краном и вернулась в комнату; салфетку она отдала Мэриэлис, а полотенце сложила пополам и накрыла им блевотину на ковре.
Никто не вмешивался в ее действия. Масахико сидел на полу, поставив компьютер между ног. Безухий, который занимал собой чуть не половину комнаты, опустил свой топор и держал его теперь вдоль чудовищно толстой ноги, шишка на обухе остро поблескивала чуть ниже его колена.
Мэриэлис кое-как села и вытерла рот, оставив на салфетке большую часть своей помады. Кья распрямилась – и чуть было тоже не блеванула, так воняло от стоявшего рядом русского его поганым одеколоном.
– Так вы, значит, строитель? – Рез все еще держал нанотеховый модуль в руке.
– Вы задаваете много вопросов. – Русский взглянул на невнятно замычавшего Эдди, шарахнул его ногой и добавил: – Основа.
– Общественные сооружения? – не унимался Рез. – Очистка воды или еще что в этом роде?
– В Таллине, – русский покосился на топор, – мы скоро строим эксклюзивный мегамолл, богатые огороженные пригороды и мирового класса фармацевтическую мануфактуру.
– Рез, – вздохнул безухий, – ну чего ты тут дурью маешься? В переводе на нормальный, этот бандюга и его приятели хотят построить себе в Эстонии завод по производству наркотиков. Давай я лучше отвезу тебя в гостиницу.
– Но может быть, их больше заинтересует… ну, скажем, недвижимость в Токио?
Глаза безухого выпучились, шрамы на лысой репе побагровели. Верхний, что под целым ухом, конец пластырного креста отклеился, обнаружив свежую, глубокую царапину.
– Недвижимость? Да где она у тебя, эта японская недвижимость?
– “Аспект славы”, – сказал Рез. – Компания, ведущая дела Рэи. Они вкладывают ее доходы в самые разные вещи.
– Вы обсуждаете нанотех, обмененный на токийскую недвижимость? – живо вскинулся русский.
– Совершенно верно.
– А какая именно недвижимость?
– Насыпной остров в Заливе, один из двух. В районе одного из полигонов старого “Ядовитого ожерелья”, но после землетрясения его закрыли и рекультивировали.
– М-минуточку, – сказала с пола Мэриэлис. – Я тебя знаю. Ты был в этой команде, с этим тощим китайцем, гитаристом. Мощно вы задвигали.
– Я думаю, это не хорошо, здесь обсуждать бызнес, – сказал русский, озабоченно потирая родинку. – Но я Старков, Евгений. – Он протянул Резу руку (Кья снова заметила лазерные шрамы), и Рез ее пожал.
Безухий глухо застонал.
– Я смотрела его по телевизору, в Дейтоне, – сказала Мэриэлис, словно это что-то доказывало.
Безухий сунул свободную от топора руку в карман, вынул мобильник и приложил его к безухому уху.
– Спасибо, – сказал он и направился к окну, тому самому, за ширмой, которое нашла Кья. – Ты, Роззер, тоже иди сюда. На это стоит посмотреть.
Рез подошел к безухому, тронув по дороге свой монокль, и встал рядом с ним.
– Что такое, Кити? Что они там делают?
– Тебя хоронят, – ответил безухий.
41. Свечи и слезы
Темные окна административных корпусов проносились совсем рядом, в каких-то метрах от ограждения экспресс-вэя. Высотки сменились зданиями пониже, затем в отдалении выплыла яркая вывеска: ОТЕЛЬ “ЦАРЬ МИДАС”. Карта на приборной доске начала попискивать.
– Третий съезд направо, – сказал Лэйни, следивший за курсором. Ускорение прижало его к спинке, надсадно зазвенел сигнал превышения скорости. Еще одна сверкающая вывеска: ВОДОПАД СВОБОДЫ БАНФ.
– Лэйни-сан, – позвал сзади Ямадзаки, – вы замечали какие-нибудь указания на близкую смерть Реза либо иные беды?
– Нет, да и как бы? Для этого нужна определенная степень преднамеренности, отраженная к тому же в изучаемом материале. А несчастные случаи, действия совершенно посторонних личностей… – Звон прекратился, они тормозили перед указанным картой съездом. – Но я видел информацию по ним во временной перспективе как два сливающихся потока, и то, вокруг чего они сливаются, было там, куда мы сейчас едем.
Арли свернула направо, на широкую дугу съездной эстакады, и Лэйни увидел трех совсем молоденьких девочек в облепленных грязью кроссовках, спускавшихся по крутому травянистому склону. Одна из них была, похоже, в школьной форме: гольфы и короткая клетчатая юбочка. Жесткий свет натриевых фонарей придавал их фигуркам какую-то ирреальность, а потом мини-вэн остановился, заглядевшийся Лэйни посмотрел вперед, в чем там дело, и увидел, что дорога полностью перекрыта безмолвной, неподвижной толпой.
– Боже, – сказала Арли. – Поклонницы.
Если там и были отдельные мальчики, Лэйни их не заметил. Это было сплошное море черных блестящих волос, все девочки смотрели вперед, где на белом бетонном здании сверкала белая, обрамленная неким подобием короны надпись: ОТЕЛЬ “ДАЙ”. Арли опустила стекло, и Лэйни услышал далекое улюлюканье сирен.
– Нет, – сказал он, – нам тут в жизни не продраться.
Каждая из девочек держала в руках зажженную свечку, колышащееся море света омывало их скорбные, мокрые от слез лица. Малолетки, соплюхи, совсем еще дети… Наглядная демонстрация того, что вызывало в Кэти Торранс особо лютую ненависть: поклонницы “Ло/Рез” никогда не старели, их армия постоянно обновлялась за счет притока только что вышедших из младенческого возраста девочек, которые без памяти влюблялись в Реза, виртуально обитавшего во вневременном мире сети, вечно двадцатилетнего Реза его ранних хитов.
