Алан Фостер - Звезда сироты
Он показал на дверь:
– Дорогой Нолли и Нангер два таких примера. Я надеюсь, что вы, мой милый мальчик, будете еще одним.
– Я все еще не уверен, что понимаю, – медленно произнес, лукавя, Флинкс.
– Это можно легко исправить. – Чаллис растопырил и поднял пальцы. – Чтобы удержать взвешенные частицы при манипулировании этой, состоящей из частиц, глиной, требуется особого рода мозг. Мои мысленные сценарии сложны, чтобы наслаждаться ими, мне требуется вспомогательный мозг. Ваш! Я проинструктирую вас относительно своих желаний, что я желаю и вы исполните мои замыслы.
Флинкс мысленно вернулся к тому, что он мельком увидел несколько минут назад в незавершенной пьеске, к тому, что сотворил Чаллис внутри крошечного божьего мира кристалла. Во многих отношениях он был куда более зрелым, чем полагалось для его семнадцати лет, и он в свое время повидал много вещей. Хотя кое от чего из этого вырвало бы и опытного солдата, большинство из них были безвредными извращениями. Но под всей выраженной Чаллисом поверхностной сердечностью и вежливыми просьбами о сотрудничестве бурлило глубокое озеро неочищенных сточных вод, и Флинкс не собирался служить коммерсанту в нем лоцманом.
Выживание на рынке Драллара с детства сделало Флинкса в какой-то мере реалистом. Поэтому он не отверг с ходу предложение коммерсанта и не высказал того, что было у него на уме: "Вы вызываете у меня тошноту и отвращение, Конда Чаллис, и я отказываюсь иметь какое-то отношение к вам или к вашим болезненным фантазиям". Вместо этого он сказал: – Я не знаю, откуда у вас появилась мысль, что я могу оказать вам такую помощь.
– Вы не можете отрицать свое собственное прошлое, – хихикнул Чаллис. – Я собрал на вас маленькое, но интересное досье. Самое примечательное, что ваши странные таланты заметно фигурировали в помощи одному моему конкуренту по имени Максим Малайка. Перед этим и последующими инцидентами вас замечали демонстрировавшим экстремальные психические способности посредством дешевых цирковых фокусов ради получения нескольких кредитов от прохожих. Я могу предложить вам существенно больше за применение ваших талантов. Отрицайте это, если сможете.
– Ладно, допустим, я могу сделать несколько фокусов и одурачить несколько туристов, – уступил Флинкс, изучая в то же время соединявшие его запястья тонкие серебристые браслеты и пытаясь найти скрытую защелку. – Но то, что вы называете моими "талантами", – неустойчиво, и большую часть времени не поддается моему контролю. Я не знаю, ни когда они возникают, ни почему они пропадают.
Чаллис кивал с сильно не понравившимся Флинксу видом.
– Естественно, я понимаю, что все таланты – художественные, спортивные, любого рода – требуется тренировать, дисциплинировать и развивать до своей полноты. Я намерен помочь вам овладеть вашими. В смысле примера… – Чаллис взял что-то, похожее на древние карманные часы, и нажал на крошечную кнопку. Из легких Флинкса мгновенно исчезло дыхание, и он выгнулся вперед дугой. Его руки сжались в кулаки, когда он содрогался, и он почувствовал себя так, словно кто-то подпилил кости в его запястьях; боль так же внезапно прошла, и он стал способен обмякнуть и повалиться назад, охая и дрожа. Когда он обнаружил, что снова может открыть глаза, то увидел, что Чаллис пристально смотрел в них, выжидательно и заинтересованно. Его взгляд ничем не отличался от взгляда химика, наблюдающего лабораторное животное, только что получившее инъекцию возможно смертельного вещества.
– В этом… не было необходимости, – сумел прошептать Флинкс.
– Возможно, и нет, – бездушно согласился Чаллис, – но это было инструктивным. Я видел, как бегали ваши глаза, пока вы говорили. В самом деле, вы, знаете ли, не сможете выбраться отсюда. Даже если бы вы сумели каким-то образом добраться до центральной шахты лифта мимо Нолли и Нангера, там ждут и другие. – Коммерсант помолчал, а затем внезапно спросил: – Итак, неужели то, что я желаю, настолько отвратительно для вас? Вы будете хорошо вознаграждены. Я предлагаю вам обеспеченное существование в моей фирме. В обмен вы можете отдыхать как вам угодно. Вас будут вызывать только для помощи в управлении камнем.
– Меня беспокоит этичность этого дела, а не жалование, – стоял на своем Флинкс.
– Ах, этичность. – Чаллиса позабавили слова Флинкса, и он не пытался этого скрыть. – Это вы наверняка сможете преодолеть. Альтернатива будет намного менее субъективной. – Он праздно побарабанил двумя пальцами по поверхности псевдочасов.
Притворяясь, что наслаждается всем этим, Флинкс думал. Его запястья все еще подергивались, и боль проникла до самых плеч. Он мог снова вынести эту боль, но не часто. А что-нибудь более интенсивное наверняка выключит его. Его зрение все еще имело тревожную тенденцию терять фокус.
И все же… он не мог сделать того, что хотел Чаллис. Эти образы – у него закрутилось в желудке, когда он вспомнил, – участвовать в таких непристойностях… Нет! Флинкс обдумывал, что сказать, все что угодно, лишь бы предотвратить новую боль, когда к его щеке прижалось что-то сухое и гладкое. За этим последовало легкое, как перышко, ласковое поглаживание по шее чего-то невидимого, но знакомого.
Чаллис явно ничего не увидел в темноте, так как когда он снова заговорил, его голос был таким же ровным, как и раньше. Его пальцы продолжали лениво играть на овальном пульте управления.
– Бросьте, мой дорогой мальчик, нужно ли, в самом деле, растягивать это еще больше? Я уверен, что вы получаете от этого меньше удовольствия, чем я.
Палец перестал барабанить и придвинулся к кнопке.
– Эй!
Крик раздался поблизости от двери, и за ним последовали приглушенные ругательства и смутно воспринимаемое движение. Двое охранников Чаллиса безумно прыгали кругом, размахивая руками и молотя что-то невидимое.
Голос Чаллиса в первый раз сделался злобным и гневным:
– Что с вами случилось, идиоты?
Нангер нервно ответил: – Здесь с нами что-то есть.
– Вы оба выжили из своего жалкого ума. Мы в восьми этажах от поверхности и тщательно экранированы от механического вторжения. Ничего не может быть.
Нангер перебил заверения коммерсанта воплем, с подобным которому мало кто мог когда-либо столкнуться.
Флинкс наполовину ожидал этого. И даже у него от этого звука пробежал по спине холодок. А что это сделало с Нолли или с Чаллисом, ставшим вдруг карабкаться через спинку кресла и шарить у себя на поясе, можно было только догадываться.
Флинкс услышал треск, за которым последовало столкновение с чем-то тяжелым и вышедшим из-под контроля. Это был Нангер. Полулицый плотно прижал к глазам обе руки и дико шатался во всех направлениях.
– Камень… берегите камень! – взревел в панике Чаллис. Двигаясь с удивительной скоростью на четвереньках, он добрался до края стола и ударил по выключателю. Свет мгновенно погас.
В слабом освещении от стены-окна Флинкс смог разглядеть, как коммерсант отсоединил верхнюю часть аппарата, шар, содержавший сам кристалл, и выжидая, осторожно держал его в руках, оберегая от повреждений.
Неожиданно в комнате возник еще один источник света в виде резких перемежающихся вспышек иглолучевого пистолета. Нолли выхватил оружие и отчаянно дрался с налетавшим на него и парившим над ним противником. Затем на столе что-то начало гудеть, требуя внимания, и Чаллис поднял трубку и выслушал. Флинкс тоже прислушивался, но не смог ничего расслышать. Чтобы там ни было сказано, оно извлекло несколько свирепых ответов из коммерсанта, чьи небрежные манеры теперь совершенно исчезли. Он буркнул что-то в микрофон, а затем швырнул его обратно на стол. Взгляд, который он бросил на Флинкса в почти полной темноте, был смесью ярости и любопытства.
– Я вынужден с вами распрощаться, мой милый мальчик. Надеюсь, у нас будет возможность встретиться вновь. Я думал, что вы всего лишь нищий со слишком большими для своей головы талантами. Вы явно нечто большее. Сожалею, что вы не выбрали сотрудничество. Ваша материнская линия намекала, что вы могли бы. – Чаллис усмехнулся. – Я никогда не повторяю ошибок. Считайте это предупреждением.
Все еще ползя на четвереньках, он проделал путь до скрытой двери. Когда она открылась, Флинкс мельком уловил стоявшую там золотистую фигурку.
– Снова подслушиваешь, отродье? – пробурчал, поднимаясь на ноги, Чаллис. Он дал девочке затрещину, схватил ее за руку. Она заплакала и отвела взгляд от Чаллиса, когда дверь, закрываясь, повернулась.
Когда Флинкс обратил свое внимание на другую дверь, в голове у него уже все завертелось от небрежного замечания коммерсанта. Но прежде чем Флинкс смог обдумать все, что вытекало из этой фразы, он был поражен цунами маниакальной психической энергии, чуть не сбившим его с кушетки. Оно было невообразимо сильным, мощней всего, что он когда-либо получал от человеческого мозга. Оно содержало вопящие образы Конды Чаллиса, медленно распадавшиеся, словно игрушки. Эти видения беспорядочно смешивались с другими картинами, и среди них проплыло несколько изображений самого Флинкса.
