Кир Булычев - Любимец (Спонсоры)
– В Аркадию, – сказал ползун.
Это слово мне ничего не говорило.
– Где эта Аркадия? – спросил я.
– Далеко, – сказал ползун.
– Вы пойдете со мной? – спросил я.
– Куда?
– Я тут недалеко живу. Там мои друзья.
– Я не отвечу, – сказал ползун.
– Вместе лучше, – сказал я.
– Вместе лучше, – как эхо ответил ползун, но не двинулся с места.
– Вы идете?
– Нет, извините, – сказал ползун и опустился на лапы, превратившись в самую обыкновенную, правда, крупную гусеницу.
– Я пошел, – сказал я.
Ползун начал отходить от меня задом наперед.
Я подумал, как же он не доверяет людям – всем, потому что на нашей планете убивают его детей.
– Тогда счастливо оставаться, – сказал я, хотя расставался с ним с сожалением. Любое существо, встреченное мною, что-то может рассказать. И ползун тоже. Ведь где-то он скрывался, сбежав с кондитерской фабрики, в чем я почти не сомневался, где-то научился русскому языку, зачем-то попал в этот лес, кого-то ждет…
Ползун скрылся в зарослях, я не преследовал его.
Я повернулся и пошел прочь из леса. Сзади было тихо.
Я вышел к роднику, а от него, напившись, пошел к храму.
Пройдя несколько домов, я остановился.
Как легкомысленно с моей стороны уйти, ничего не узнав! Ведь недалеко отсюда, за болотом, наша землянка. Там старенький отец Николай и маленький мальчик. А если появление ползуна – одна из попыток выследить нас? И я так легко попался на его речи о зверском уничтожении маленьких ползунов?
Могу ли я ему верить?
Конечно же, ответ был отрицательным.
Я остановился. Заросшая улица спускалась вниз. Было тихо, пусто, жарко.
Почему ползун не захотел пойти со мной? Ведь ему хуже одному, чем с нами? Как он попал в эти пустынные места? А если он не выслеживает нас, может, должен с кем-то встретиться?
Я должен все это выяснить.
Убедившись, что меня от родника не видно, я перебежал к ушедшему в землю, развалившемуся дому. Возле него росла большая сосна, могучие ветви которой начинались невысоко над землей. Я забрался по ветвям в гущу кроны и отыскал такую позицию, с которой я, невидимый, мог с высоты птичьего полета наблюдать за родником и поляной вокруг него. Любой человек или спонсор, который приблизится к деревне со стороны речки, обязательно попадется мне на глаза.
Я устроился поудобнее и решил ждать.
Мой расчет оказался правильным. Прошло несколько минут, может быть, полчаса, и из леса, постояв осторожно на опушке и оглядываясь, вылез ползун. Он скользнул вниз к роднику – видно, хотелось пить. Он пил как собака, приподняв туловище на удлинившихся лапах и опустив морду в воду.
Напившись, ползун медленно пополз к кустам. И вдруг замер. Он что-то услышал – я же был оттуда далеко и ничего не слышал.
Одним прыжком ползун нырнул в кусты. Листья их вздрогнули и замерли.
По широкому броду, перепрыгивая с камня на камень, в нашу сторону двигалась одинокая человеческая фигурка, легкая, быстрая, тонкая. Я не мог разглядеть лица человека на таком расстоянии.
Человек пересек речку и уверенно отправился к роднику.
Не доходя полсотни шагов до родника, человек остановился. Он прислушивался.
Потом сунул в рот два пальца и негромко свистнул. Значит, он знал, что его должны ждать. Значит, ползун и в самом деле пришел сюда не случайно.
Кусты зашевелились, и из них, приподнявшись на задних лапах, вышел ползун.
Подобно пингвину, он, переваливаясь, двинулся навстречу человеку, страшно знакомому мне, но человек стоял ко мне спиной и я не мог разглядеть его лицо. Ну повернись в профиль, просил я мысленно человека, я хочу тебя узнать!
Он повернулся в профиль, и я закричал:
– Эй, стойте, не уходите!
Ободрав грудь, я скатился вниз с дерева и кинулся к ползуну и Ирке, что стояла рядом с ним, подняв пистолет. Мне было видно, что ползун что-то объясняет ей, и когда я подбежал ближе, она уже спрятала пистолет, кинулась ко мне, широко расставив худые руки. Ирка повисла на мне и заревела, тыкаясь мокрым носом в меня и елозя ладошками по спине.
– Я же знала, – говорила она сквозь слезы, – я же знала, что ты живой! Врут они все, что тебя убили. Я же не зря тебя искала.
Волосы Ирки пахли дымом и солнцем.
Ползун стоял за ее спиной и покачивался на хвосте, будто не мог решить – бежать ему отсюда со всех ног или, наоборот, радоваться, что путешествие закончилось.
По дороге через болото Ирка успела мне рассказать, что искала меня, даже пробралась в питомник, она была очень осторожна и не попалась на глаза спонсорам. Одни ей говорили, что меня отравили вместе с птичкой Марусей, другие, что увезли. Людмила надеялась, что мы убежали – в ту ночь летало много вертолетов и съехалось несколько машин с милиционерами. Если бы я был убит, зачем такая суматоха?
– Тебя Маркиза послала? – спросил я. – Или ты сама?
– Маркиза знает, что я тебя ищу, но она сейчас так занята своими делами! Спонсор Сийнико везет ее в Аркадию – оттуда ее отправят в Галактический центр!
Слово «Аркадия» я услышал в тот день уже во второй раз.
– Зачем? – спросил я, имея в виду Маркизу.
– Чтобы исправить ее тело.
– А я собирался уже завтра идти в Москву, – сказал я.
– Искать нас?
– Искать кого-нибудь, чтобы сказать – в августе спонсоры начнут ликвидацию населения Земли.
– Знаю, – сказала Ирка.
И она погладила меня по руке.
– Не могу поверить, что это ты, – сказала она. – Ты загорел, стал такой здоровый. Тебя не узнаешь. Волосы совсем выгорели.
– А что такое Аркадия? – спросил я.
– Аркадия – это счастливый город.
– Счастливый город? На Земле?
– Я о нем слышала раньше, но никто из наших туда не мог попасть. Теперь Маркиза попадет туда. И мы тоже постараемся.
– Зачем?
– Чтобы найти правду, – сказала Ирка. – Я тебе все расскажу.
О ползуне я совсем забыл. Он пробирался за нами, стараясь идти след в след – он не выносил болота и открытой воды. Время от времени он издавал высокие скрипучие звуки, и Ирка тогда, не оборачиваясь, уговаривала его.
– Скоро придем? – пискнул он сзади.
– Скоро, – подтвердил я и спросил: – А почему я ничего не знаю об Аркадии?
– Мы сами недавно узнали. Спонсоры хорошо охраняют ее, – вступила в разговор Ирка.
– Но что это?
– Это счастливый город, в котором мы с тобой живем.
– Ирка, не неси чепухи! Ты можешь объяснить по-человечески?
Мне было приятно смотреть на нее. Ни шрамы на лице, ни выбитые зубы не портили для меня эту девушку. Я знал, что она хорошая и добрая. Может быть, Маркиза в тысячу раз красивее, но Ирка – мой друг.
– А ты почему сюда пришла? – спросил я.
– Потому что тебя искала. Маркиза хотела проверить, как ты живешь, как Сийнико держит свое слово.
– Я сам виноват, – сказал я. – Я слышал, как они обсуждали ликвидацию людей.
– И он перепугался? Конечно, он перепугался. Но Маркиза думала, что он не посмеет тебя убить. Ведь она тоже кое-чего знает.
– Она тебя послала?
– Я сама пошла. С ползуном.
– Ты была в питомнике? Говорила с Сийнико?
– Ты думаешь, я совсем глупая, да? Конечно, я с Сийнико не говорила, но я говорила с Людмилой и детьми. Многие не спали, многие слышали. И даже знали, в какую вы сторону ушли. Я решила – поищу вас здесь, в деревне, и на болоте. Вот мы и пошли. Да не пришлось искать – ты сам выскочил.
Она радостно ударила меня кулачком в бок.
– Осторожнее! – откликнулся я, перепрыгивая, балансируя на кочке. – Здесь же глубоко!
Малыш Сеня встретил нас у края болота. Увидев ползуна, он замер, в ужасе сунув в рот свой кулачок.
– Не бойся, мальчик! – крикнула Ирка. – Это мой друг.
Арсений не поверил и задом, задом отступил в чащу. Оттуда и глядел на нас.
Еще больше испугался отец Николай, который возился в своем огороде, поднял голову – и тут мы втроем!
Он решил, что дьявол во плоти почтил его своим визитом. Он крестил ползуна лопаткой, которая была у него в руке. Ползун – натура деликатная, застеснялся, что доставляет людям столько неприятных эмоций, и захотел вернуться в деревню. Пришлось мне сказать небольшую речь о благородной и несчастной расе ползунов, чьих детишек, только вылупившихся из яиц, уничтожают спонсоры.
Малыш к тому времени уже пригляделся к ползуну, вылез из кустов, подошел поближе и стал ладонью пробовать шерсть ползуна, который замер, чтобы не испугать мальчика. Отец Николай близко не подходил, часто крестился и никак не мог согреть в себе сочувствие к червяку. Он все равно подозревал нас в страшном розыгрыше, жестокой шутке, но смысла шутки он не понимал и потому на первый план не вылезал, а с темнотой ушел молиться в землянку, где у него стояли иконы. А мы не стали ему мешать и уселись на высоком месте, под сосной. Комаров было мало, костер мы зажигать не стали, чтобы не рисковать.
– Ты нам нужен, – сказала мне Ирка. – Ты не думай, что я тебя искала, потому что к тебе неравнодушна.
– Я не думаю. – Я не смог сдержать улыбки.
