Алексей Калугин - Всё под контролем
– Простите? – вопросительно приподнял бровь Хрычов.
Он не мог понять, что имел в виду блондин, имя которого было Лешик, да к тому же его нервировало то, что он видел только его темечко, с закрученными, словно воронка водоворота, длинными прядями светлых, почти белых волос.
– У "депов" на Шимона ничего нет, – Лешик поднял голову. Взгляд его был устремлен не на Хрычова, а чуть в сторону, в точку, расположенную над его левым плечом. – Ему грозит только обвинение в нелицензированном временном переходе.
– А как же картина?
– Картины больше нет.
– Как это нет? – Хрычов по-птичьи крутанул голову из стороны в сторону, так, словно слишком узкий ворот малиновой водолазки сдавил ему горло. – Что значит "нет"?
Лешик медленно развел руки в стороны.
– Ее больше не существует.
Хрычов снова дернул подбородком.
– Мне нужны объяснения.
– Пожалуйста, – угол губ Лешика дернулся чуть в сторону и вверх. Это было похоже скорее на непроизвольное сокращение мышц, нежели на усмешку. – Перед тем как поместить картину в тубу, я обработал ее люминолюфом. Как только "деп" открыл оказавшуюся у него в руках тубу, картина превратилась в кучку золы. Имея такую улику, трудно предъявить серьезное обвинение.
– Нам требуется совсем небольшая сумма, чтобы вытащить Шимона из-за решетки, – поддержал приятеля брюнет. – Если мы этого не сделаем, то он потащит за собой нас, а мы – тебя, Хрящ. Можешь в этом не сомневаться.
– Трюк старый, но срабатывает четко, – добавил Лешик.
Трудно было понять, что именно он имел в виду: способ обработки картины люминолюфом или же круговую поруку, повязанными которой оказались все, имеющие отношение к попытке похищения картины Леонардо. Но Хрычову это сейчас было совершенно безразлично. Он положил руки ладонями на край дивана и подался вперед. Расстояние между его лицом и лицом Лешика сократилось до нескольких сантиметров.
– Ты уверен, что картина сгорела? – процедил Хрычов, почти не разжимая губ.
Вместо ответа Лешик кинул ему на колени небольшой плоский кружок, на котором светился красный огонек.
– Что это? – как будто даже с опаской посмотрел на незнакомый ему предмет Хрычов.
– Индикатор, – ответил Лешик. – К углу картины был прикреплен микродатчик. Как только он был уничтожен, на индикаторе загорелся красный свет.
Хрычов взял индикатор двумя пальцами. Посмотрев на красный огонек, он перевернул индикатор на другую сторону, где имелась только ровная пластиковая поверхность.
– Не очень-то убедительно, – искоса взглянул на блондина Хрычов.
Лешик сделал в высшей степени неопределенный жест кистью левой руки. Взгляд его, как и прежде, был устремлен мимо собеседника. Казалось, ему абсолютно безразлично, верит ему Хрычов или нет. И это вовсе не было показным спокойствием. В отрешенности Лешика таилось нечто пугающее, проникавшее в самые глубины подсознания, где не было ничего, кроме первобытных ужасов, которые почти никогда не всплывают в памяти цивилизованного человека. Но если такое вдруг происходит, то в одно мгновение рвутся все нити, связывающие сознание человека с реальностью, после чего единственным исходом для него становится безумие.
– Если я получу подтверждение того, что "Джоконда" уничтожена, то выдам вам половину оговоренной суммы.
Фраза, произнесенная Хрычовым, удивила его самого. Но после этого пути к отступлению у него уже не оставалось.
– Идет, – спокойно ответил на сделанное Хрящом предложение Лешик.
– Мне дела нет до того, как называется эта картинка и кто ее нарисовал, – тут же ввернул брюнет. – Лешик нашел мужика, о котором ты говорил, и выменял у него картину, которую этот итальянец только что нарисовал. А уж как звали бабу, что была на ней, мне, честно скажу, все равно.
– На картине была изображена Мона Лиза, жена Франческо дель Джокондо, – спокойно произнес Лешик. – Об этом мне сказал сам художник по имени Леонардо да Винчи, у которого я ее купил. Быть может, в искусстве я ничего и не понимаю, но уж в именах не путаюсь никогда.
– Точно, – поддакнул брюнет.
– Хорошо, – быстро кивнул Хрящ. – Сейчас мы все проверим.
Оперевшись на локоть, Хрычов нажал пальцем на кнопку встроенного в диванный валик пульта дистанционного управления. На стене за спинами контрабандистов обозначились контуры экрана видеосистемы.
– Сводку криминальной хроники, пожалуйста! – громко произнес Хрычов.
– Ну, ты даешь, Хрящ! – брюнет размашисто хлопнул себя ладонью по бедру. – Ты что, думаешь, "депы" тут же скинут сообщение в сеть? Да они будут молчать до тех пор, пока не убедятся, что в тубе находилась именно та картинка, которую мы умыкнули у твоего Леопольда, а не какая-нибудь дешевая подделка!
– Что ж, давайте подойдем к проблеме иначе, – Хрычов нажал другую кнопку на пульте и отдал команду:
– Виртуальная экскурсия по Лувру в режиме реального времени.
На экране появилось изображение Луврского дворца и надпись "Общая информация".
– Отменить, – махнул рукой Хрычов.
Изображение переместилось внутрь здания. Новая надпись возникла на фоне широкой парадной лестницы: "Обзорная экскурсия".
– Отменить! "Тематическая экскурсия".
– Отменить!
"Зал. Художник. Картина".
– Квадратный кабинет. Леонардо да Винчи. "Джоконда".
Секунду спустя на экране во всей своей красе появилось бессмертное творение гения эпохи Возрождения. С левой стороны прорисовалась узкая полоска меню, предлагающая дополнительную информацию как о картине, так и о ее создателе.
Левая щека Хрычова нервно дернулась.
– Господа, – обратился он к контрабандистам, ни один из которых не соизволил даже головы повернуть, чтобы взглянуть на экран. – Вы ставите себя в глупое положение. Судя по тому, что я вижу на экране, картина, о которой мы с вами говорим, сейчас, как и прежде, находится на своем месте в одном из залов Лувра. Следовательно, либо вы намеренно пытаетесь ввести меня в заблуждение, либо...
– А ты не верь тому, что видишь, Хрящ, – перебил его Лешик. – Это же виртуальная реальность, в которой можно показать все, что угодно. "Депам" не нужен преждевременный шум вокруг этого дела.
– Что же вы предлагаете? – прищурился Хры-чов.
– Можешь поверить нам на слово, – усмехнулся брюнет.
– Исключено, – решительно отмел подобный вариант Хрычов. – Я не настолько наивен, чтобы...
Лешик вновь не дал Хрычову закончить начатую фразу:
– В таком случае либо подожди пару дней, либо сам смотайся в свой Лувр и проверь все на месте.
Хрычов задумчиво посмотрел на картину, после чего перевел взгляд на часы. До срока, который он обозначил в разговоре с генеральным инспектором Отдела искусств, оставалось около восьми часов. Если "Джоконда" и в самом деле безвозвратно погибла, сей факт тоже мог стать неплохим козырем в его игре. После столь дерзкого вызова, брошенного Департаменту контроля за временем, имя предводителя и идейного вдохновителя клинеров прогремит по всему миру. Но прежде чем брать на себя ответственность за проведенную акцию, следовало убедиться в том, что картина действительно уничтожена.
Положив руку на пульт, Хрычов быстро набрал номер.
"Джоконда" исчезла с экрана, уступив место рыжеволосой девушке с широко распахнутыми, словно вечно испуганными, глазами.
– Юрген? – немного удивленно произнесла девушка с экрана.
– Мне нужен билет на ближайший рейс скоростного экспресса до Парижа, – сказал вместо приветствия Хрычов.
Девушка скосила взгляд в левый верхний угол экрана. Именно там находилась информационная врезка.
– Отправление с Западного вокзала через двадцать две минуты, – девушка перевела взгляд на Хрычова. – Успеешь?
Что-то быстро прикинув в уме, Хрящ кивнул:
– Закажи мне три билета.
Глава 6
Леонардо даже не поднялся из кресла, когда Франческо впустил в мастерскую инспектора Ладина, как и прежде облаченного в наряд венецианского купца. Художник только повернул голову, чтобы бросить на гостя насмешливый взгляд.
– Я почему-то был уверен в том, что ты вернешься, – сказал он.
Ладин ничего не ответил. Пройдя мимо пустого мольберта с наброшенным на угол куском белой льняной материи, он тяжело опустился на низенький табурет. Чтобы удобно устроиться на нем, инспектору пришлось скрестить и поджать под себя ноги.
– Ты плохо выглядишь, – заметил Леонардо. – Сегодня я не стал бы писать твой портрет.
Ладин устало провел рукой по волосам. Казалось, движение это далось ему с огромным трудом. Никогда прежде инспектор не чувствовал себя столь паршиво. Он почти физически ощущал щемящую пустоту в душе, там, где прежде было место для отчаяния и тоски, – как будто мерзостный, липкий слизняк размером с кошку выел дыру себе под кокон. И еще неизвестно было, что появится из этого кокона. Все, на что ни посмотрел бы инспектор, вызывало у него чувство тошноты, спазмами подкатывающей к горлу. В особенности голубое, безоблачное небо и солнце, похожее на начищенный медный таз, сияющее всем тем, кто хотел жить и радоваться жизни.
