Роберт Хайнлайн - Луна – суровая хозяйка (The Moon Is a Harsh Mistress)
Тот фокус, который мы задумали, на Терре вообще не получился бы. Лазерный луч, несущий колоссальную энергию, прекрасно работает в вакууме – а там он эффективен лишь пока достаточно сконцентрирован. Тяжелые буры, разрезающие горные породы в поисках «карманов» льда, должны были сыграть роль артиллерийских батарей, предназначенных для отражения атаки из космоса. И корабли, и ракеты обладают электронными нервными системами, а электронике очень не нравится, когда по ней лупят тугим лучом, заряженным бесчисленным числом джоулей. Если цель загерметизирована (как корабли с командами и большинство ракет), то все, что нужно – это прожечь в ней дыру и вызвать внезапную декомпрессию. Если негерметизирована, мощный лазерный луч все равно поразит ее: выжжет «глаза», заставит потерять управление, изуродует все, что связано с электроникой, а нынче поди найди деталь, с ней не связанную.
Водородная бомба с разрушенными цепями – это уже не бомба, а просто корыто с дейтеридом лития, которое способно лишь развалиться при падении. Слепой корабль – бесполезный обломок, а не боевая единица.
Но все это просто только на словах. На самом деле лазерные буры никогда не предназначались для поражения целей, удаленных на тысячу километров или хотя бы на километр, а переделать их для прицельного огня – работа, требующая времени. К тому же артиллеристу надо было обладать непреклонным мужеством, чтобы не стрелять до самых последних секунд в цель, которая несется прямо на него со скоростью, возможно, два километра в секунду.
Но ничего другого у нас не было, а потому мы организовали Первый и Второй волонтерские артиллерийские полки Свободной Луны. Два полка для того, чтобы Первый поглядывал на Второй сверху вниз, а Второй завидовал Первому. В Первый вошли люди постарше, Второй состоял из молодых и напористых ребят.
Мы назвали их «волонтерами», но на самом деле нанимали их за гонконгские доллары – не случайно за лед на контролируемом внутреннем рынке продолжали платить обесцененными купонами Администрации.
И вдобавок ко всему мы принялись разжигать страх перед угрозой войны.
Адам Селен выступил по видео, напомнив, что Администрация безусловно попытается восстановить свою тиранию и что мы располагаем лишь считанными днями для подготовки отпора. Газеты цитировали его выступление и печатали собственные статьи – недаром мы еще до переворота обращали особое внимание на вербовку журналистов. Лунарей призывали держать свои скафандры под рукой и проверять работу сигнализации, контролирующей атмосферное давление в домах. Во всех поселениях были созданы добровольные отряды гражданской самообороны.
Из-за частых лунотрясений кооперативы, ведавшие воздушным обеспечением, имели при себе специальные бригады «конопатчиков», готовых выступить по тревоге немедленно: несмотря на эластичный силикон и стеклопластик, все поселения «протекали». В Дэвисовых туннелях парнишки помладше ежедневно производили тщательную проверку герметизации. Теперь же мы создали сотни аварийных команд «конопатчиков», составленных преимущественно из стиляг, которых усиленно тренировали на учебных тревогах, заставляли торчать в скафандрах с открытыми шлемами все время пребывания на дежурстве и так далее.
Ребята справлялись отлично. Но какие-то идиоты начинали издеваться над ними, называли «оловянными солдатиками», «адамовыми яблочками» и другими прозвищами. Какая-то команда занималась учениями, отрабатывая строительство временного шлюза вокруг поврежденного старого, а один из этих кретинов стоял и прямо-таки надрывал животик, хохоча над своими же грубыми насмешками.
Бригада гражданской обороны продолжала спокойно работать, построила временный шлюз, проверила его в скафандрах с закрытыми шлемами и убедилась, что он герметичен. Ребята вышли, схватили шутника, внесли во временный шлюз, а оттуда в зону нулевого давления, где и бросили.
После этого насмешники держали свои впечатления при себе. Проф считал, что нам следует хотя бы слегка пожурить стиляг, чтобы не ликвидировали столь беспощадно. Но я возражал и настоял на своем: я не видел другого способа улучшить породу. Некоторые виды громкоболтовнизма должны в приличном обществе рассматриваться как тяжкое преступление.
Но самые сильные наши головные боли были связаны с самопомазанными государственными мужами.
Я вам говорил, что лунари аполитичны? И даже очень, когда дело доходит до практической деятельности. Но сомневаюсь, чтобы был хоть один случай, когда двое лунарей, сойдясь за литром пива, не обменялись бы громогласными соображениями насчет того, как следует наводить порядок.
Я уже упоминал, что эти самодельные ученые-политологи с самого начала сделали попытку добраться до Адама Селена. Но проф нашел им занятие: каждого лично пригласили принять участие в «Специальном Конгрессе по проблемам организации Свободной Луны». Конгресс заседал в зале собраний Луна-Сити, а затем решил не расходиться, пока не завершит свою работу – неделю в Луна-Сити, другую в Новолене, третью в Гонконге, а потом снова по кругу. Все заседания передавались по видео. Проф председательствовал на первом, а Адам Селен приветствовал собравшихся по видео, призвав их приложить все усилия для выполнения этой важнейшей работы («История смотрит на вас»).
Я присутствовал на нескольких заседаниях, затем изловил профа и потребовал во имя Господа Бога сказать, чего он, собственно, добивается?
– Я думал, вы враг любого правительства! Слышали вы этих кретинов после того, как сами выпустили их на свободу?
Он улыбнулся, продемонстрировав мне знаменитые ямочки.
– А что тебя волнует, Мануэль?
Меня волновало многое. В то время, как я надрывал сердце, стараясь раздобыть тяжелые буры и людей, способных орудовать ими как пушками, эти бездельники тратили целых полдня на обсуждение проблем иммиграции. Кто-то хотел ее полностью прекратить; кто-то жаждал обложить ее налогом, да еще таким высоким, чтобы обогатить государство (это при том, что девяносто девять из ста лунарей были доставлены в Булыжник насильно!); еще кто-то хотел сделать ее селективной по этническому признаку (интересно, к какой нации они отнесли бы меня?); кто-то желал ограничить ее женщинами, чтобы добиться их соотношения с мужчинами пятьдесят на пятьдесят. Это вызвало скандинавский клич: «Ja, приятель! Вели им, чтоб слали сюда шлюх!
Тысячи тысяч шлюх! И я их всех… Спорим?»
Это было единственное более или менее разумное предложение за весь день!
В другой раз они обсуждали «время». Конечно, время по Гринвичу не имеет отношения к лунному. А на кой нам лунное время, если мы все равно живем в глубинах? Покажите мне лунаря, который бы две земные недели дрыхнул, а потом две недели подряд вкалывал! Лунные сутки не для нашего обмена веществ. Между тем предлагалось сделать лунный месяц (то есть фактически лунные сутки) равным двадцати восьми дням (вместо 29 дней, 12 часов, 44 минут и 2,78 секунд), а для этого сделать дни более долгими – и соответственно часы, минуты и секунды – так, чтобы половина лунного месяца составляла бы ровно две недели.
Конечно, лунные сутки необходимы в некоторых случаях. Они диктуют нам, когда и зачем выходить на поверхность и как долго там оставаться. Но помимо того, что такая реформа выбила бы нас из упряжки с нашим единственным соседом, подумали ли эти болтливые черепушки, что произойдет с каждой мало-мальски важной константой в физике и в технике? Как у электронщика, у меня чуть судороги не начались! Выбросить все книги, все таблицы, все инструменты и начать заново? Я знаю, что моим предкам пришлось переключиться с английских мер на метрическую систему, но они это сделали, чтобы упростить себе жизнь: четырнадцать дюймов в футе note 44, сколько-то там футов в миле, унции и фунты! Бог мой!
Там в переменах был смысл, но зачем же лезть из кожи вон, чтобы все перепутать?
Кто-то настаивал, что нужно создать комитет и определить, что такое лунарский язык, а затем обложить налогом тех, кто говорит на «землянском» английском или других языках. О, мой народ!
В «Лунатике» я вычитал предложения по налоговой политике: там предлагалось целых четыре «единых» налога: кубический, коим наказывался человек, удлинивший свой туннель; подушный (одинаковый для всех); подоходный (хотел бы я посмотреть на того, кто вычислит доход семьи Дэвисов или извлечет информацию из Ма!) и воздушный – не просто плата за воздух, как раньше, а именно налог. Я никак не думал, что Свободной Луне понадобятся налоги. До сих пор их не было, и мы как-то обходились без них. Просто платили за то, что нам было нужно. Дарзанебы! А как же иначе?
На другом заседании какой-то напыщенный болван предложил, чтобы дурной залах изо рта или запах пота считались преступными деяниями, наказуемыми ликвидацией. Может, я и согласился бы с ним, поскольку не раз оказывался в капсуле, набитой такими вонючками. Но это бывает редко и, кроме того, контролируется естественным путем: хронические больные или бедолаги, не способные излечиться, вряд ли смогут размножаться, ибо женщины в этом отношении весьма разборчивы.
