Андрей Быстров - Занавес молчания
– Это она, – произнес Фолкмер по-русски с таким чудовищным акцентом, что смысл его слов угадывался скорее по кивку.
– Мои люди не промахиваются, – ответил босс.
– Вы самонадеянны, это плохо. Но вы привезли ее, и это хорошо. Уверены, что все чисто?
– Иначе она не была бы здесь.
– Тогда передаю указания господина Клейна. – Фолкнер говорил очень медленно, старательно соблюдая склонения и падежи. – Ни один волос не упадет с головы этой девушки. Тот, кто захочет с ней позабавиться, тронет ее хоть пальцем, – умрет. Если вы лично это сделаете, умрете вы. Ясно?
Босс чуть не взорвался, но в его глазах Фолкмер представлял Клейна, и он смолчал.
– Ясно? – с нажимом повторил Фолкмер.
– Ясно.
– О'кей. Я передам господину Клейну. Дальнейшие его инструкции получите снова через меня.
... А Таня сидела за стеклом, глядя на свое отражение. Что с ней сделают, почему ее похитили? У ее отца есть деньги, но их слишком мало, чтобы из-за них... Маньяки какие-нибудь... Чересчур живое воображение девочки рисовало страшные картины. Она не могла знать, что неприкосновенна, ибо является второй пешкой в большой игре после десяти миллионов долларов, – но ради выигрыша эту пешку следует не разменять, а сохранить.
Десять миллионов долларов и Таня Болгарцева.
18
На столе дружелюбно светился экран монитора, перемигивались огоньки программных опций. Доктор Тилгнер прихлебывал кофе, возил по экрану курсор и удовлетворенно покашливал. Программа еще требовала отладки, но уже было ясно, что Тилгнер в основном решил свои трудные задачи.
Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась лохматая голова Марты.
– Доктор, к вам посетитель.
– Кто такой? – бросил Тилгнер через плечо, не отвлекаясь от экрана.
– Некий Pay.
Юргена Тилгнера словно ударило током. Он резко выпрямился, посмотрел на белую стену поверх монитора и жестяным голосом приказал:
– Давай его сюда.
Марта исчезла. В кабинет доктора Тилгнера неспешно вошел улыбающийся, элегантный, благодушный Рольф Pay. Он остановился у порога, засунул руки в карманы и, покачиваясь на каблуках, стал терпеливо ждать, пока Тилгнер соизволит повернуться к нему.
– Доброе утро, Юрген, – негромко сказал он.
– Привет, Рольф, – буркнул доктор Тилгнер. – Я надеялся, что никогда больше тебя не увижу...
Pay натянуто засмеялся:
– Если бы я коллекционировал такие надежды, мое собрание попало бы в Книгу рекордов Гиннесса. – Он мельком взглянул на монитор. – Что-то новенькое? Рыночный прорыв?
– Какой тут прорыв, когда спрут «Майкрософт» душит все живое... Так, программируем потихоньку.
– Не падай духом, Юрген, Билл Гейтс тоже начинал с малого... Кофе угостишь?
Тилгнер вызвал Марту и распорядился принести кофе.
– Билл Гейтс, – произнес он вслед за тем, – был тогда молод, энергичен и преисполнен энтузиазма. А я стар, вял и разочарован...
– Ну, Юрген, не спеши себя хоронить. Ты талантлив, а это важно, хотя и не самое главное.
– А что самое главное? – желчно осведомился доктор Тилгнер. – Груз воспоминаний о «Литтфасшелле»?
– Нет, умение подбирать помощников. Если не ошибаюсь, Эккер и Герхард работают у тебя?
– Они работают СО МНОЙ, – подчеркнул Тилгнер.
– А Линк, Вудхаус, Толлер?
– Линк перебежал к Питерсу, работает в Инсбруке. Вудхаус здесь, в Вене, но он бездельничает, а Толлер спивается.
– Вот как? Жаль. Двое последних были самыми способными в твоей команде в «Литтфасшелле». Неужели ты не пробовал предложить им работу?
Доктор Тилгнер пожал плечами:
– Мы ведь договорились, что я не Билл Гейтс. Я не могу платить им столько, сколько они заслуживают.
– Все лучше, чем спиваться...
Появилась Марта, ослепила Pay вульгарной улыбкой и поставила на стол поднос с двумя чашками кофе. Когда она наклонилась, чтобы переставить чашки с подноса, Pay мог обозревать в вырезе платья соски ее маленькой дразнящей груди. Конечно, она сделала это намеренно, однако Pay не послал ей ответного сигнала. Обидевшись, Марта вздернула подбородок и ушла. Pay с рассеянным видом попробовал кофе.
– Как минимум горячий, – заметил он.
– Почему ты вспомнил о моей команде, Рольф? – требовательно спросил Тилгнер.
– Потому, что вы мне нужны... Линк, пожалуй, пусть себе работает в Инсбруке, но Эккер, Герхард, Вудхаус, Толлер и ты – достаточная сила для...
– Для чего?
– Скажем, для того, чтобы вновь послужить родине.
Если Тилгнер и не реализовал буквально метафору о встающих дыбом волосах, то был от этого недалек.
– О нет... Что стряслось, Рольф? Ты снова на государственной службе?
Pay чуть приподнял уголки губ:
– Может быть, Юрген.
– Ты вернулся после «Литтфасшелле»? Ты или гений, или сам Сатана.
– Благодарю, – усмехнулся Pay. – Некоторые действительно отмечают во мне черты того и другого... Но нет, Юрген, дело обстоит не совсем так. Я лишь привлечен для руководства одной-единственной секретной операцией. Назови это контрактом...
– И для операции тебе нужны мы?
– Да.
– Нет, Рольф.
– Юрген, это самая важная для нашей страны операция за последний десяток лет.
– Для страны? – Тилгнер швырнул в чашку серебряную ложечку. – А для меня, Рольф? Я из кожи вон лезу, стараюсь чего-то добиться. Стараюсь отряхнуть прах «Литтфасшелле», очистить мозг от этой липкой паутины, стать свободным, а ты... Ты тянешь меня назад.
В своей записной книжке Pay написал что-то на чистой странице и передал раскрытую книжку Тилг-неру. Тот увидел два ряда цифр.
– Что это? – спросил он в недоумении.
– Деньги, – пояснил Pay.
– Какие деньги?
– Сверху сумма, которая причитается тебе. Снизу – каждому из парней.
Захлопнув книжку, Тилгнер вернул ее владельцу:
– Ты хочешь, чтобы я поверил в это? В то, что наше правительство раскошелится на такие суммы? Не считай меня идиотом, Рольф. Мы с тобой оба знаем, как это делается.
– Я готов прямо сейчас выписать чеки на половину, тебе и парням. Если вы объедините капиталы, твоя фирма сделает мощный рывок...
– Не сомневаюсь, что ты готов, – махнул рукой Тилгнер. – Но при чем здесь правительство? Они прижимисты, Рольф, а если щедры, значит, за них платит кто-то другой. А ввязываться неизвестно во что...
Pay со вздохом отставил пустую чашку:
– Ладно, Юрген, я сказал тебе не все. Приоткрою дверь, но совсем чуть-чуть. Это не просто секретная операция, а совершенно секретная. Настолько, что официально ее не существует. В то же время ее успех жизненно необходим для нашей экономики. Потому и расходы взял на себя фантомный частный фонд, якобы никак не связанный с правительством. Теперь понимаешь?
– Боже, Рольф! Все так серьезно?
– Более чем. И теперь, думаю, тебе понятно, почему мы не можем привлечь людей со стороны. Абсолютная секретность – слабо сказано. Любой намек, да что там намек – возможность намека, сейчас или в будущем, взорвет страну изнутри. За половину, четверть этих денег я мог бы нанять специалистов – не обижайся, Юрген! – если не лучше вас, то более подготовленных к предстоящей работе. Но нужны люди, думающие не только о своем кошельке, но и о своей стране. Нужна твоя команда, Юрген.
Доктор Тилгнер надолго задумался.
– Есть много людей, преданных своей стране, – сказал он наконец. – В армии, в спецслужбах. Они могли бы выполнить любую миссию в рамках служебного долга, без всяких бешеных гонораров.
– Конечно, – охотно согласился Pay, – но все это официальные каналы. Приказы, распоряжения, совещания, входящие-исходящие и так далее.
– У правительства много секретных дел, и все они...
– Да. Но наша задача не в том, чтобы провести очередную совершенно секретную операцию. Наша задача в том, чтобы провести операцию, которой нет и никогда не было. Ничто, нигде не должно остаться.
– Лучший способ достичь этого – ликвидация исполнителей...
Pay посмотрел на доктора Тилгнера с сожалением:
– Наверное, если бы мы имели дело с мафией или с голливудским сценарием... Но мы живем в демократическом обществе, Юрген.
– Это меня и пугает.
– Жаль, что ты так запуган.
– Я помню «Литтфасшелле»...
– «Литтфасшелле» больше нет. – Pay встал. – Жаль... Я не имею права тебя принуждать, а если бы имел, как бы я это сделал? Прощай, Юрген. У тебя был шанс послужить своей стране и разбогатеть, но... Американцы говорят: мимо каждого пробегает лошадь удачи, но не каждый умеет на нее вскочить... Это я не только к гонорару, но и к тому, что наша страна не забывает заслуг. Но ты был прав, теперь я вижу. Ты стар, вял и разочарован. Я доложу, что рассчитывать на тебя было ошибкой. Прощай. – Он быстро направился к двери.
– Рольф!
Pay остановился. Он мог не сдерживать торжествующей улыбки, ведь доктор Тилгнер видел его только со спины.
19
Если бы кто-то заинтересовался судьбой норвежского танкера «Вега» и получил возможность свести воедино все документальные свидетельства об операциях с этим танкером, он был бы чрезвычайно удивлен.
