Грег Иган - Карантин
Я почти наяву слышу свой ответ, который застревает у меня в горле:
– Да этот мод вообще никто не конструировал!
Но механизмы в моей голове не дают выговорить эти слова. Вместо этого я киваю:
– Я тебе верю, ты специалист. И сон видела ты, а не я.
Глава 9
Лу говорит:
– Мы можем извлечь из этого пользу.
– Пользу? Я не собираюсь извлекать из этого пользу, я хочу положить этому конец. Я прошу согласия Канона на то, чтобы рассказать По Квай, что происходит. Я хочу, чтобы все встало на свои места.
Он хмурится:
– Это прекрасно, но ты не можешь рассказывать По Квай о Лауре. Представь, что об этом узнает Чен – что тогда будет с нами? В настоящее время, как мне кажется, никто не подозревает о существовании Канона. Они слишком полагаются на мод верности – или сильно недооценивают его. Они, по-видимому, не понимают, какой мощной может быть комбинация интеллекта и его противоположности. Знаешь, в формальной логике с помощью несовместной системы аксиом можно обосновать все что угодно. Имея единственное противоречие типа «А не есть А», ты можешь вывести из него любые следствия, какие пожелаешь. Мне кажется, это хорошая метафора нашей своеобразной свободы. Забудь о гегелевском синтезе, вместо него мы имеем оруэлловское двоемыслие в чистом виде.
Я раздраженно смотрю по сторонам, на запруженные людьми газоны парка Коулун, на сверкающие под солнцем цветочные клумбы. Он меня явно не понимает, а больше апеллировать мне не к кому.
Я говорю:
– По Квай заслуживает того, чтобы знать правду.
– Что значит заслуживает? Речь не об этом, а о том, каковы могут быть последствия. Поверь мне, я ее очень уважаю, я восхищаюсь ею. Но неужели ты хочешь пожертвовать Каноном только ради того, чтобы По Квай узнала, что ее обманули? Если это случится, фальшивый Ансамбль не будет ставить нам более жесткие моды – нас просто спишут в расход. Убьют. А как ты думаешь, что сделают с ней, если она захочет выйти из игры?
– Значит, мы должны защитить ее и себя. Мы должны разрушить фальшивый Ансамбль.
Говоря это, я осознаю всю смехотворность такого предложения, но Лу серьезно отвечает:
– В конечном счете – да. Но по щучьему велению это не произойдет. Нам необходимо действовать с позиции силы. Нам следует использовать все имеющиеся возможности. – Он делает паузу, ровно настолько, чтобы мое нерешительное молчание можно было считать знаком согласия, и добавляет:
– Такие, как эта.
– Какая же тут «возможность», если По Квай теряет управление модом, а я схожу с ума?
Он качает головой:
– Ты отнюдь не «сходишь с ума». Отказывают некоторые из твоих модов, вот и все. Тебя интересует, почему это происходит? «Н3» представляет собой барьер, рассчитанный на то, чтобы удерживать тебя в определенных, целесообразных состояниях сознания. Тем не менее ты каким-то образом проникаешь сквозь этот барьер, попадаешь в практически недостижимые состояния вроде скуки, рассеянности, эмоционального возбуждения. Это событие имеет крайне малую вероятность, но тем не менее происходит именно оно. Диагностика сообщает, что мод физически невредим. Однако изменилось распределение вероятностей в системе. Это тебе что-нибудь напоминает?
У меня мороз подирает по коже:
– Ты хочешь сказать, что По Квай манипулирует мной, как ионами? Но разве это возможно? Допустим, она умеет менять распределение вероятностей в размазанной системе, такой как ион серебра, когда его спин еще представляет собой смесь из «вверх» и «вниз». Но я-то ведь не нахожусь в размазанном состоянии, я же, наоборот, схлопываю волну!
– Конечно, охлопываешь. Но как часто?
– Все время.
– Что значит «все время»? Думаешь, ты постоянно находишься в схлопнутом состоянии? Ведь схлопывание – это процесс – процесс, который происходит с размазанной системой. По-твоему, размазывание – это нечто необычное, что бывает только в лаборатории?
– Разве нет?
– Конечно, нет. Ведь твое тело состоит из атомов. Атомы – это квантово-механические системы. Предположим, что типичный атом твоего тела, не схлопнутый в течение миллисекунды, может сделать одну из десяти разных вещей (это очень заниженная оценка). Значит, в течение миллисекунды он размажется в смесь десяти чистых состояний. Некоторые из них более вероятны, чем другие, но пока система не схлопнута, они все сосуществуют.
Через две миллисекунды будет уже сто возможных вариантов того, что мог бы сделать этот атом, что означает размазывание в смесь ста состояний, через три миллисекунды – в смесь тысячи состояний, и так далее.
Возьми другой атом. Каждое состояние первого атома может комбинироваться с одним из возможных состояний второго. Значит, надо перемножить два числа. Если один атом размазывается на тысячу состояний, то два – на миллион. Система из трех атомов – на миллиард. Если так считать, пока не дойдешь до размеров, скажем, песчинки, числа станут астрономическими. И будут возрастать со временем.
Я тупо мотаю головой:
– И как же это остановить?
– Я к этому перехожу. Когда одна размазанная система взаимодействует с другой, они превращаются в единое целое. Квантовая механика говорит, что ты не можешь дотронуться до одной части такой системы, не повлияв на все вместе. Когда По Квай наблюдает размазанный ион серебра, образуется новая система – По Квай плюс ион серебра, у которой вдвое больше состояний, чем у самой По Квай. Когда ты наблюдаешь травинку, возникает система, у которой столько состоянии, сколько было у тебя, да еще умножить на число состоянии травинки.
Но система, которая содержит тебя в качестве своей части, содержит и охлопывающий аппарат в твоем мозгу. И этот аппарат тоже размазан по бесчисленным состояниям, отвечающим остальной части твоего мозга, остальной части твоего тела, травинке и всему остальному, что ты наблюдаешь. Когда этот аппарат схлопывает себя самого, при этом делая реальной только одну из своих версий, он автоматически схлопывает и всю систему в целом – остальную часть твоего мозга, остальную часть твоего тела, травинку и так далее. И все это охлопывается в единственное состояние, которое выбрано из несчетных миллиардов возможностей. После этого, разумеется, опять начинается размазывание...
Я говорю:
– Ладно, я понял: чтобы схлопнуться, люди должны сначала размазаться. Чтобы можно было выбрать одну возможность, надо в каком-то смысле иметь их все. Схлопывание напоминает подстригание дерева, которому сначала дают немного подрасти во всех направлениях, а потом срезают все ветки, кроме одной. Но мы должны схлопываться очень часто, чтобы не сознавать того, что в промежутках мы находимся в размазанном состоянии. Не меньше, чем раз сто в секунду, я думаю.
Лу хмурится:
– Что ты такое говоришь? Как мы можем «сознавать, что мы размазаны»? Сознание кажется плавным потоком, но это лишь результат того, как мозг организует наше восприятие, а действительность развивается толчками, спазмами. Опыт неизбежно создается лишь в ретроспективе. Настоящего как такового не существует, настоящее – это то прошлое, которое мы смогли сделать единственным. Единственный вопрос – на каком масштабе времени все это происходит. Ты говоришь, что, если бы размазанное состояние продолжалось дольше нескольких миллисекунд, мы бы не могли не замечать его – но это просто неверно. Речь идет о нашем субъективном времени, о том, как будущее превращается в прошлое с нашей точки зрения. Мы не в состоянии заметить, как или когда это происходит.
Вне всякого сомнения, в экспериментах с По Квай было установлено, что без использования той части мода, которая блокирует схлопывание, она не может влиять на вероятности состояний – но это не доказывает решительно ничего. Даже если она не могла этого делать потому, что схлопывала систему «По Квай-Плюс-Ион» прежде, чем успевала изменить вероятности – а это далеко не единственно возможное объяснение, – нельзя переносить этот вывод с отдельного человека в лабораторных условиях на все человечество в целом. В зависимости от того, находятся люди в группе или в одиночестве, в зависимости от состояния их сознания промежуток между схлопываниями может достигать секунд и даже минут. Выяснить, происходит ли это в действительности, невозможно.
Мне хочется схватить его за шиворот и вытрясти всю эту метафизическую труху. Вместо этого я говорю ровным голосом:
– Я обращаюсь к тебе за помощью. Меня не интересует, как создается опыт. Мне безразлично, является время иллюзией или нет. Пусть ничто не реально, если оно существует меньше пяти минут. Все это совершенно нормально – по крайней мере так было всегда и так должно быть всегда. А что касается того, что каждый размазывается по сто раз на дню, так ведь не каждый же страдает от галлюцинаций, от неполадок модов...
– Возможно, каждый. Возможно, эти «страдания» – и многое другое – есть часть того опыта, который не остается в памяти. А он и не может оставаться – мозги людей, их тела, окружающий их мир не несут и намека на то, что подобное когда-либо происходило. Эти события так и не становятся реальностью для человека, ибо каждый раз, когда этот человек охлопывается, его уникальное прошлое хранит нечто куда более вероятное.
