Уильям Гибсон - Все вечеринки завтрашнего дня
Здешний запах начал его доставать: пот и парфюм, мокрые шмотки, жареная пища. Ему захотелось вернуться к "Шеф-повару гетто" и выяснить, что означал и те "три с половиной" звезды.
Еще немного этого безобразия, и с меня хватит, решил он и высмотрел над головами толпящихся еще одну лестницу на верхний уровень. Уж лучше насквозь промокнуть.
Но тут вдруг проход расширился и стало довольно просторно, толпа отхлынула в обе стороны, где были лотки с продуктами, кафешки и магазинчики и где, в числе прочих, был "Сбойный сектор" — прямо по курсу, отделанный, как ему показалось, чем-то похожим на старомодную алюминиевую краску, которой красили печи для обжига.
Он передернулся, пытаясь стряхнуть тяжесть с плеч, вызванную толпой. Он весь вспотел; сердце бешено билось. Он заставил себя сделать пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Что бы на самом деле он тут ни делал для Лэйни, он хотел все сделать как надо. Если так психовать, как сейчас, то кто его знает, что может случиться. Спокойствие. Здесь никто никогда не должен терять спокойствия.
Он потерял его почти тут же, не сходя с места.
За прилавком стоял здоровенный китаец, почти наголо обритый, у него была такая маленькая бородка под нижней губой, какие всегда действовали Райделлу на нервы. Очень уж здоровенный парень, со странным, гладким на вид телом, просто гора мускулов. Гавайская рубашка с огромными розовато-лиловыми орхидеями.
Антикварные, в золотой оправе, авиационные очки "Рэй-Бэн" и ухмылочка, означавшая "съем-с-говном". Именно с ухмылочки и началось.
– Мне нужен кабель, — сказал Райделл приглушенным голосом; звучание голоса ему не понравилось, и это окончательно вывело его из себя.
– Я знаю, что вам нужно, — ответил китаец с такой показной скукой, которой Райделл не мог не заметить.
– Тогда ты, должно быть, знаешь, какой именно кабель мне нужен, не так ли? — теперь Райделл подошел ближе к прилавку. К стенке были прикноплены старые рваные постеры с рекламой непонятных штук под названием "Heavy Gear II" или "Yai Fu" 21.
– Вам нужны два кабеля. — Ухмылочка исчезла, парнишка делал все возможное, чтобы выглядеть крепким орешком. — Первый шнур — сетевой: воткнете в любой источник постоянного тока либо в стенную розетку со встроенным трансформатором. Как думаете, справитесь?
– Может, и справлюсь, — ответил Райделл, вплотную прижавшись к прилавку и разминая ноги, — расскажи-ка мне про второй кабель. Ну, например, что именно он соединяет и с чем?
– Мне платят не за то, чтобы я вам тут все рассказывал, понятно?
На прилавке валялся какой-то длинный тонкий инструмент. Что-то вроде специальной отвертки.
– Нет, — сказал Райделл, взяв с прилавка отвертку и изучая ее острый конец, — но ты мне сейчас объяснишь.
Он схватил парня за левое ухо свободной рукой, взял с дюйм черенка отвертки между большим и указательным пальцем и засунул острие ему в правую ноздрю. Держать его за ухо было легко, потому что китаец продел через мочку какой-то толстый шип из пластика.
– Ой, — сказал парень.
– Больно?
– Да.
– Могло быть хуже. — Он отпустил его ухо. Китаец стоял, боясь шелохнуться. — Надеюсь, ты не будешь дергаться?
– Нет…
Райделл снял с него очки "Рэй-Бэн" и швырнул их через правое плечо.
– Меня уже тошнит от людей, которые скалят на меня зубы оттого, что знают всякую хренотень, которой не знаю я. Дошло?
– О'кей.
– Что значит "о'кей"?
– Ну, просто… о'кей.
– "О'кей" означает ответ на вопрос, где чертовы кабели?!
– Они под прилавком.
– "О'кей" означает ответ на вопрос: откуда они там взялись?
– Сетевой шнур стандартный, но лабораторного класса: трансформатор, фильтр. Второй шнур… я не могу сказать вам…
Райделл чуть-чуть сместил инструмент, и зрачки у парня расширились.
– Не о'кей, — сказал Райделл.
– Не знаю я! Знаю, что нам пришлось собирать его по спецификациям в самом Фресно 22. Я всего лишь работаю здесь. Никто мне не сообщает, кто за что платит. — Он сделал глубокий, судорожный вдох. — А если б хоть раз сообщили, то кто-нибудь вроде вас пришел бы сюда и заставил меня говорить, разве нет?
– Да… — протянул Райделл, — и это значит, что сюда в любой момент могут явиться люди, которые будут рвать твою задницу на куски, пока ты не скажешь им все — даже то, чего ты не знаешь…
– В кармане моей рубашки, — осторожно сказал китаец, — есть адрес. Пойдите туда, потолкуйте с кем-нибудь, может, они вам и скажут.
Райделл легонько прощупал перед рубашки, чтобы убедиться в отсутствии там использованных игл и прочих сюрпризов. Мощная мышца под самым карманом слегка напрягла его. Он просунул внутрь два пальца и извлек вырезанную из чего-то картонную карточку. Райделл увидел адрес веб-сайта.
– Кабельный народ?
– Не знаю. Не знаю также, зачем бы мне давать вам это.
– И это все, что ты знаешь?
– Да.
– Не двигайся, — сказал Райделл. Он вытащил инструмент из ноздри парнишки. — Кабели под прилавком?
– Да.
– Не думаю, что позволю тебе за ними нагнуться.
– Стойте, — сказал парень, подняв обе руки, — я должен предупредить вас: там, под прилавком, робот. Ваши кабели у него. Он просто хочет вручить их вам, но мне не хотелось бы, чтобы вы все не правильно поняли.
– Робот?
– С ним все о'кей!
Райделл увидел, как показалась крохотная, тщательно отполированная стальная клешня, сильно напоминающая щипчики для сахара, которые когда-то были у его матери. Щипцы уцепились за край прилавка. Потом существо подтянулось на подбородке, будучи, видимо, одноруким, и Райделл увидел голову. Робот закинул ногу и вскарабкался на прилавок, волоча за собой пару пластиковых конвертов с запаянным краем. Голова его была непропорционально мала, и из нее с одной стороны торчала кверху какая-то крыловидная голограмма или антенна. Все было в лучших традициях японского стиля: крохотный худой сверкающий робот одет в белые доспехи не по росту; предплечья и лодыжки шире верхней части рук и ног. Робот протащил прозрачные конверты — в каждом аккуратно свернутый кабель — через прилавок, положил их и осторожно, по-рачьи, дал задний ход. Райделл поднял конверты, засунул в карман своих брюк цвета хаки и, передразнивая движения робота, дал задний ход — осторожно, по-рачьи.
Краем глаза он заметил, что рэй-беновские очки китайца целы.
Уже стоя в дверях, он швырнул черную отвертку парню, который рванулся схватить ее, но промахнулся. Она отскочила от постера "Heavy Gear II" и завалилась куда-то за стойку.
Райделл нашел гибрид автопрачечной и кафешки, под названием "Порочный круг", в глубине которого имелась интернет-дека, отгороженная ширмой из черного пластика. По наличию ширмы он догадался, что интернет-дека использовалась для доступа на порно-сайты, но зачем заниматься этим в автопрачечной, ему было непонятно.
Как бы то ни было, он обрадовался ширме, потому что ему не нравилось разговаривать с людьми, которых нет рядом, на публике, поэтому чаще всего он старался не заходить на веб-сайты из интернет-кафе. Он сам не понимал, почему телефонная связь, обычное аудио, не смущала его. Не смущала, и все. Когда ты беседуешь с кем-то по телефону, по твоему виду не скажешь, что ты разговариваешь с людьми, которых нет рядом, хотя, разумеется, так оно и есть. Ты ведешь беседу с телефоном. Однако, подумал он, использование телефона через наушник бразильских очков, должно быть, не менее странно.
Он плотно задвинул за собой ширму, оставшись наедине с грохотом сушильных машин. Этот звук всегда действовал на него успокаивающе. Кабель уже соединял очки с декой. Он надел их и с помощью колесика ввел нужный адрес.
Пролетел сквозь короткую и, по всей вероятности, чисто символическую заставку в виде неонового дождя с преобладанием розовых и зеленых штрихов и вдруг оказался там.
***
Среди пустого пространства образ, промелькнувший в коридоре Тонга, — внутренний двор потустороннего замка, занесенный песком и освещенный сверху жутким, безжизненным светом.
На этот раз, впрочем, он мог посмотреть наверх. Казалось, он стоит на полу огромной, пустой вентиляционной шахты, стены из покрытой причудливой текстурой тьмы вздымаются, как в каньоне.
Высоко-высоко виднеется отверстие, размером, как он прикинул, с большой плавательный бассейн, пропускавшее мрачный дневной свет через вековую грязь и груды чего-то, что на таком расстоянии трудно было разобрать. Перемычками из черного металла разделялись длинные прямоугольники, некоторые в дырах, как от пулеметной очереди; он догадался, что это останки архаичных стеклянных монолитов в металлических рамах.
Когда он опустил голову, те двое уже ждали, откуда-то взявшись, — сидят на причудливых китайских стульях.
Один тощий, бледный, в темном костюме неопределенной эры производства, с высокомерно поджатыми губами. На нем очки в массивной прямоугольной оправе из черного пластика и шляпа с загнутыми полями — такую Райделл видел только в старом кино. Шляпа низко надвинута на глаза, чуть выше очков. Он сидит, положа ногу на ногу, и Райделлу видны его черные "оксфорды" с загнутыми отворотами. Руки сложены на коленях. Второй являл собой куда как более абстрактную фигуру: он лишь смутно напоминал человека; место, где, по идее, должна быть голова, украшала корона из пульсирующей крови, как будто жертву снайпера в момент попадания засняли на видео, после чего закольцевали запись. Ореол из крови и мозгов мерцал, не успокаиваясь. Под "взрывом" — рот отверст в беззвучном вопле. Все остальное — за исключением рук, вцепившихся, словно в агонии, в тускло блестящие ручки стула, — казалось, распадалось под натиском страшного огненного ветра. Райделлу вспомнилась черно-белая кинохроника, эпицентр атомного взрыва в замедленной съемке.
