Сергей Павлов - Волшебный локон Ампары
– Случайность, но не совсем, – произнес Лирий Голубь. – Это последний вагон белобережного направления. Время позднее, и практически все пассажиры метранса в такое время едут в город на другой берег Авачинской бухты петропавловским полукольцом.
Тронув кнопку на подлокотнике, Кир-Кор развернул кресло вполоборота к собеседнику, заглянул в голубые глаза:
– Вы с кем-нибудь из грагалов в родственных отношениях, случаем, не состоите?
– В родственных? Нет. – Ресницы юноши затрепетали. – Насколько мне известно, нет. В дружеских – да, состою. Вы хорошо его знаете. Его имя – Сибур. Подружились мы с вашим сыном в прошлом году.
– Превосходная новость, но ведь не Сибуру вы обязаны тем, что способны интротомировать пси-информацию. Или эта ваша способность мне просто мерещится?
– Нет, не Сибуру. Скорее – генетическим мутациям в поколениях моих предков.
– Вы, значит, интротом наследственный...
– Последственный, точнее будет сказать. Семейное предание связывает этот наш родовой феномен с последствиями Чернобыльской катастрофы. Той... которая в самом конце прошлого тысячелетия, если вам доводилось...
– Доводилось, – перебил Кир-Кор. – Вы сами отдаете ли себе отчет, насколько уникальна способность к интротомии среди землян вашего возраста?
– Настолько же, насколько она обычна среди грагалов, – блеснул находчивостью интротом.
«Мальчишка явно не глуп, но острит невпопад», – подумал Кир-Кор, прикрывшись «шубой» пси-непроницаемой защиты.
«Не реагируй, – посоветовал внутренний голос. – Юнец острит от избытка хорошего настроения. Просто он рад общению с тобой».
Кир-Кор поколебался, но «шубу» пси-защиты не снял. Интротом взглянул на собеседника глазами пойманного лемура:
– Я снова что-нибудь не то сказал?
– Вы чем-то обеспокоены? – осведомился Кир-Кор.
– Я внезапно вас потерял. То есть... похоже, вы свернули поле пси-эманации, наглухо закрыли свой псиконтур.
– Когда вы общались с Сибуром, он что, ни разу не пользовался пси-защитой?
– Пользовался, но...
– Это вас шокировало?
– Нет, но...
– А теперь, ювен, я позволю себе задать вам вопрос, ответ на который вы, по идее, должны были бы знать, но пока, очевидно, не знаете. А зря... Как вы думаете, почему все грагалы – практически все – предпочитают проводить свой отпуск на Земле?
– Хотелось бы знать. Однажды я задал этот вопрос Ледогорову...
– И что же он? Отмахнулся?
– Нет, – серьезно сказал интротом. – Агафон Виталианович объяснил, что в наших делах может возникнуть ряд деликатных вопросов, ответы на которые лучше находить самостоятельно.
– Здесь Ледогоров, наверное, прав. Дерзайте, юноша.
Тоннель кончился, и сквозь залитые дождем прозрачные стены вагона забрезжили вдали расплывчатые огни.
– Людям свойственно любить свою родину или прародину, – стал рассуждать вслух Лирий Голубь. – Граждане Дигеи наверняка испытывают ностальгию... Трудно не испытывать ностальгию в ином звездном мире, и в этом все дело!
– Грагалам тоже свойственна любовь к прародине, не стану этого отрицать, – согласился Кир-Кор. – Хотя они, как сие следует из названия нашей космоэтнической группы, не столько граждане Дигеи, сколько граждане Галактики вообще.
– Гм... Надо понимать, на опросительной мишени мой ответ в десятку не попал?
– Попал. В том смысле, что здесь ностальгия – дело десятое. – Кир-Кор взглянул на юношу, смягчился: – Видите ли... если на перелет из одного звездного мира в другой с помощью современных технических средств тратится не очень много времени, ностальгия как сильное чувство просто не успевает созреть и окрепнуть.
– Верно, – пробормотал обезоруженный интротом.
– Поэтому, кстати сказать, большинство граждан Дигеи, несмотря на упомянутую вами ностальгию, проводят отпуск не на Земле, отнюдь.
– Да... у грагалов в этом смысле все наоборот.
– Занятно, не так ли?
– Загадочно, я бы даже сказал...
Лирий Голубь погрузился в раздумья, Кир-Кор отвернул кресло в сторону.
Дождь усилился, прозрачные стены выглядели волнистыми от воды. Вагон замедлил ход и внезапно пробил торец станционного павильона – взметнулись кверху мокрые черные крылья эластичных полотнищ погодной диафрагмы.
Белый перрон в ярко освещенном зале. Створки дверей вагона раздвинулись с музыкальным наигрышем. Никто не вошел. Некому было входить. На табло часов безлюдного перрона светились четыре нуля. Рядом с нулями камчатской полночи сияло название станции: «Сессиль-Кампанья». По рассказам местных жителей, этот шедевр импортной ономастики изначально никакого отношения к станции не имел; так назывался здешний фешенебельный ресторан, некогда «прославивший» отвратительными скандалами весь полуостров. Рассказывают, огненные буквы рекламы ночного курортного ресторана «Сессиль-Кампанья» были видны с большой высоты пассажирам стартующих и прибывающих иглолетов. В конце концов одиозное заведение было стерто с лица земли не то лавиной, не то катастрофическим селем. Там, рассказывают, было снесено буквально все. Даже название. Осталось только народное прозвище злополучного места: «Спаси, маманя»: Годы спустя название ресторана «Сессиль-Кампанья» по совершенно необъяснимой причине унаследовала станция. А полушутливый топоним «Спаси, маманя» отчего-то приклеился к воздвигнутой на вершине соседней сопки метеорологической обсерватории – у местных синоптиков уже иссякла потенция бороться с чуждым их тезаурусу прозвищем «спасимаманцы»...
Вагон пробил диафрагму противоположного торца и вылетел в расцвеченную огоньками темноту. Кир-Кор стал шарить глазами среди фиолетовых, синих и красных светосигналов на вершинах мокнущих под дождем сопок. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, парфюмеру-синоптику Анастасии Медведевой доводилось бывать в этой легендарной метеообсерватории. Почему бы и нет?.. Он усмехнулся.
– Этого не было, – нарушил молчание Лирий Голубь.
– Что? – Кир-Кор вернулся в вагонное кресло издалека.
– В этой обсерватории Анастасия Медведева никогда не бывала.
«Земля расслабляет, – сделал вывод Кир-Кор. – Псизащитная „шуба“ незаметно сползает с расслабленного плеча».
– Я вижу, – проговорил он, потирая лоб, – вы интротом серьезный. Спокойно «берете» даже абстракции, имена...
– Нет, с именами у меня еще плохо, – признал интротом. – В данном случае я шел к догадке от образа.
– Интересно.
– Ничего особенного. Для меня вы – очень сильный и ясный источник псиманации. Псиманант на уровне Ледогорова и даже чуть выше. Псиманантов сильнее вас двоих я не встречал. Необыкновенно четкие образы, их скульптурность, цветность, ароматия... Короче, ваша мысленная ретроспективная пиктургия янъянского промежутка событий... хотя и пунктирная, беглая... позволила мне без труда узнать парфюмера-синоптика.
– То есть... вы с ней знакомы!
– Анастасия – моя двоюродная сестра.
Кир-Кор рассмеялся.
– Извините, ювен, это от неожиданности. Мир тесен, Анастасия права. Кстати, она, случаем, не...
– Нет, Кирилл Всеволодович. Среди ныне здравствующих представителей нашего рода я – единственный интротом. – Лирий Голубь натянуто улыбнулся. – Да и то, как видите, эта моя способность до сих пор не смогла помочь мне проникнуть в «отпускную» тайну грагалов.
– Никакой особой тайны здесь нет.
– Тем обиднее! Для меня она пока существует.
– Не сокрушайтесь. Я готов раскрыть ее перед вами. Вот только не знаю, насколько трепетно вы соблюдаете совет Ледогорова самостоятельно свежевать информационную дичь.
Считая свое сомнение существенным, Кир-Кор ждал ответной реакции собеседника. Лирий Голубь и ухом не повел. Лирий Голубь ровным голосом раздумчиво произнес довольно длинную фразу:
– Ледогоров не однажды высказывался при мне в том смысле, что грагалы, по сути, такие же люди, как и земляне, и что открывать для себя их внутренний мир лучше всего с позиций общечеловеческих ценностей.
– "Куда бы нас ни бросила судьбина и счастие куда б ни повело, все те же мы", – охотно подхватил Кир-Кор. – Это слова Пушкина, юноша. Для меня Александр Сергеевич во многом крупный авторитет. Примерно как для вас Агафон Виталианович.
– Ледогоров гений!
– Вот видите, мнения двух гениев здесь убедительно совпадают.
– То есть ничто земное вам, грагалам, не чуждо.
– Человеческое, – мягко поправил Кир-Кор. – Это не совсем одно и то же.
– Мы с вами листья одного дерева.
– Здесь есть нюансы... Если новастринская ветвь – это, фигурально выражаясь, царство птиц, то земная... гм...
– Договаривайте! Грех оставлять в неведении малых сих.
– О, если б это был единственный серьезный грех!..
– Опасаетесь оскорбить патриотические чувства землянина? Спасибо. Однако я, в силу моей невольной осведомленности, абсолютно точно знаю, что именно вы хотели сказать. Вы хотели сказать, что земная ветвь кишит ядовитыми гадами...
