Михаил Кликин - Идеальный враг
– Спасибо, – еще раз поблагодарил Павел. Старичок улыбнулся ему:
– Сынка моего, если увидите, привет ему передавайте, они с друзьями каждую субботу там. Пусть домой забежит. Володей его зовут, у него пятно родимое под глазом. Сразу узнаете, если увидите.
– Хорошо, – пообещал Павел. – Обязательно…Клуб “Экипаж” они нашли сразу же, как только перешли трамвайные рельсы, о которых говорил улыбчивый старик. Дорогу повторно спрашивать не пришлось – на фонарном столбе висела приметная вывеска с указателем. Надо было лишь завернуть за угол.
Двухэтажное здание из темно-красного кирпича было словно придавлено корпусом древнего самолета, приземлившегося на плоскую крышу. С распростертых крыльев свисали гирлянды лампочек, по спутавшимся проводам вился плющ. В тени крыльев стояли легкие пластмассовые столики. Три девушки в синих фартуках разносили мороженое, коктейли и пиво, устало улыбались посетителям. Свободных мест почти не было. Гомонили дети, дамы что-то громко требовали от своих кавалеров. Звенели бокалы, дребезжал смех, кто-то завывал под аккомпанемент караоке.
Поднявшись по металлическим ступеням, лестницы, стилизованной под трап, товарищи вошли в клуб. Здесь было не так шумно. Негромко гудели кондиционеры, нагнетая волны прохлады. Под тихую музыку в центре просторного зала, где места хватило бы полку танцоров, вальсировали две парочки – то ли специально приглашенные артисты, то ли простые посетители. Было сумрачно – закрытые жалюзи на окнах не пропускали свет в помещение, и здесь всегда царил вечер. Вращался под потолком зеркальный шар, и белые хлопья света кружились вместе с танцующими. Мягко, словно гаснущие угли, светились фонари над жмущимися к стенам столиками. За длинной стойкой два бармена в летной форме лениво и изящно жонглировали бутылками, фужерами, шейкерами и прочей сверкающей утварью. Девушки-китаянки, одетые стюардессами, высматривали, не понадобится ли кому-нибудь что-либо. Откуда-то доносился приглушенный сухой треск – где-то играли в бильярд. Посетителей было немного. Верней, свободных мест было достаточно. Зал оказался настолько велик, что понять, сколько же здесь сейчас отдыхает людей, было непросто.
– Место – первый класс! – выдохнул Цеце.
– И куда мы? – Гнутый даже несколько растерялся, оказавшись в полутьме перед таким простором.
Практически не сговариваясь, они направились к ближайшему столику. Не самый лучший выбор – у входа, но им было бы неловко бродить сейчас по залу, рядом с танцующими, под взглядами отдыхающей гражданской публики, выискивая более удачное место, словно копытами цокая подкованными ботинками по каменным плиткам пола. Девушка-китаянка уже ждала их. Она протянула меню сержанту Хэллеру, безошибочно угадав в нем старшего. Сержант оценил это, кивнул девушке, улыбнулся ей.
– Поосторожней, красавица, – хитро прищурился Шайтан. – Наш сержант смешки да улыбочки не любит.
Девушка улыбнулась и ему.
Они заказали пиво, им очень хотелось пить. Через несколько секунд десять стаканов с шапками пены стояли на столе.
– Итак, – сглотнул слюну Цеце, – первый тост… – И лица у всех стали серьезными, даже мрачными.
– За тех, кого с нами нет, – сказал Гнутый.
Они свели стаканы вместе, но не чокнулись – первый тост всегда за погибших, тихий тост, без звона.
Утолив жажду, утерев губы, товарищи отставили высокие стаканы. Склонили головы, сцепили руки. Затихли, задумались.
“Со стороны это выглядит как молитва”, – подумал Павел. И тут же поправил себя: – “А это и есть молитва”.
– Я знал многих, – негромко сказал сержант Хэллер. – С Каллаи, Шомовым и Кимом я служил в Польше. Со Стевеном и Бекеши я встречался в ЮАР. Газали спас мне жизнь под Таралгой в Австралии… Их больше нет… – Голос его звучал необычно, проникновенно, и несколько удивленный Павел по-новому взглянул на сержанта. Вспомнил его слова: “Я не настолько туп и не так груб, как выгляжу. Это – роль. Погоны – это как маска. Я надеваю форму и начинаю играть роль”.
– С Ревенко я служил в Иране, – сказал Гнутый.
– Я хорошо знал Перса, – сказал Цеце.
– Шумаха был моим товарищем, – сказал Ухо.
– За них, – сказал Рыжий, поднимая стакан.
Они снова свели полупустые стаканы, пригубили пиво.
Павел посмотрел по сторонам. Все так же кружились под музыку танцующие пары, и пургой метались по полу осколки света, и красиво ложились на веселые лица людей приглушенные багровые отблески светильников. Но все это как-то поблекло, потеряло живость, отодвинулось на задний план.
Настоящим сейчас было одно: их тесный круг, столик, холодные стаканы в руках, горечь во рту.
– Мы бы все остались там, – сказал Хорти.
– Нас вывел капрал Эмберто, – добавил Пекарь.
– За него, – сказал сержант Хэллер.
Стаканы опустели. За спиной Рыжего возникла миловидная официантка, но теперь ее улыбка казалась неестественной и ненужной.
– Водки нам, – сказал Цеце. – И что-нибудь закусить пожирнее и посытнее.
– А мне виски, – придержав девушку за руку, добавил сержант Хэллер.
– Вы в России, сержант, – сказал Цеце. – Здесь надо пить водку… Водки нам всем!…
Они помолчали, ожидая, когда принесут заказ. Цеце кивнул Павлу:
– Ты разливаешь.
Все та же девушка принесла литровую бутылку водки, граненую, запотевшую, опечатанную сургучом, водрузила в центр стола. Расставила искрящиеся гранями рюмки. Сказала, мешая русские и английские слова:
– Из закусок есть холодец, заливная рыба, мясная нарезка, селедка, капуста с клюквой, икра. Что будете?
– А сало есть? – спросил Цеце.
– Есть бекон. Цеце поморщился:
– Давай холодец.
– Я хочу бекон, – заявил сержант Хэллер.
– Нет, сержант, – возразил Цеце. – Бекон вы будете заказывать в Англии. А сегодня мы будем есть холодец, икру и селедку. И горячий борщ на обед. У вас есть борщ?
– Да. Подавать?
– Нет, не сейчас. Позже.
– Хорошо… Еще что-нибудь?
– Принесите это, а дальше поглядим. – Цеце, пальцами сломав сургучную печать, протянул Павлу бутылку, похожую на хрустальную гранату: – Разливай!
Их было десять человек. Бутылка была одна. Павел никого не обидел, выжал последние капли в рюмку сержанта, сказал привычное:
– Самая сила.
На столе появилась закуска: тарелка с серыми кубиками студня, крохотный деревянный бочонок с бусинками красной икры, продолговатое блюдо с селедкой, залитой маслом, притрушенной кольцами лука.
– Наших погибших товарищей мы будем помнить всегда, – сказал Цеце. – Но хватит о грустном. Мы живы, а разве это не повод для веселья? Разве не для того собрались мы здесь, чтобы отпраздновать сей знаменательный факт?…
– Короче! – приказал сержант. Холодная рюмка жгла ему ладонь.
– Извините меня, сэр. – Цеце коснулся пальцами руки сержанта. – Но вы ничего не смыслите в настоящем застолье. Поэтому очень прошу меня не перебивать.
Сержант Хэллер пробормотал что-то сердитое, но тем не менее замолчал. Взял двузубую пластмассовую вилку, с некоторой опаской подцепил на нее кусок студня – блюда для него нового, незнакомого, выглядящего не очень-то аппетитно.
– Выпьем за живых. – Цеце поднял рюмку на уровень глаз, посмотрел сквозь нее на мерцающий светильник. – За всех нас!
Они дружно опрокинули рюмки. Курт поперхнулся, закашлялся. Павел похлопал его по спине. Шайтан пальцами подцепил колечко лука, положил в рот. Рыжий, поморщившись, потянулся к икре. Сержант Хэллер одними губами попробовал студень.
– А вы знаете, что это такое, сэр? – спросил Цеце, украдкой подмигнув Павлу.
– Что? – с подозрением спросил сержант.
– Это соленая лягушачья икра. – Цеце был серьезен. – Национальное русское блюдо.
Сержант с отвращением взглянул на кусок студня, отложил вилку, вытер губы. Сказал неуверенно, догадываясь, что его обманывают:
– Врешь?
– Нет, сержант. Русские любят икру. Лягушачью в том числе.
– Лягушек едят французы, – припомнил сержант.
– А лягушачью икру – русские. И вы, сэр…
Цеце командовал застольем. Павел посматривал на товарищей и видел, что для них это привычно и нормально. “У каждого – своя роль…”
Обстановка несколько разрядилась. Никто уже не вспоминал вслух о недавно погибших товарищах, о пропавшем Звере. Никто не говорил об экстеррах, о киберах и радиоактивных инопланетных кораблях.
Опустела четвертая бутылка. Захмелевший сержант, забывшись, закурил прямо за столиком. Посетители клуба, почуяв табачный дым, закрутили головами, недовольно зароптали. Появившаяся официантка попросила потушить сигарету, стала объяснять, где можно курить, где нельзя. Сержант тупо рассматривал ее, не совсем понимая, что хочет от него эта миниатюрная девушка с тихим, совсем не командным голоском.
Цеце выдернул сигарету из губ сержанта, потушил ее пальцами. Извинился перед девушкой, попросил принести еще водки и в который уже раз поинтересовался, не найдется ли кусочек сала в этом прекрасном заведении.
