Маргарет Уэйс - Похититель разума
– Леди Мейгри Морианна, которую вам удалось взять в плен, а потом упустить, – заметил Командующий ледяным тоном.
Уильямс побледнел, но сохранил самообладание.
– Сначала и я так думал, милорд, но теперь я уверен, что это не она.
Саган фыркнул. Слова капитана его не убедили. Добравшись до рубки, они подошли к ней со стороны ангарного отсека. На палубе лежало множество трупов наемников и десантников.
– На этом участке находились наши подразделения.
Наемники атаковали нас так, словно это был их последний бой, словно они хотели умереть. Мы без труда отразили эту атаку, сэр.
– Отразили. – воскликнул Саган, недоверчиво глядя на капитана прищуренными глазами.
– Да, сэр.
Уильямс подал знак двум часовым, стоявшим по обе стороны от заблокированной двери. Один из них включил механизм, и дверь скользнула в сторону.
– Прошу войти в рубку, милорд, – предложил капитан, почтительно пропуская Командующего.
Саган вошел, остановился, оглядываясь по сторонам.
– О, Господи!
Дверь за ними снова закрылась, отсекая шум ангарной палубы, оставляя их в мертвой тишине. Рубка была небольшой; почти все ее пространство занимали приборы и оборудование, предназначенные для управления различными механизмами ангарной палубы. А сейчас почти все поверхности в рубке – потолок, палуба, столы, экраны компьютеров, пульты управления – были залиты кровью. На палубе валялись перевернутые стулья с огромными прожженными дырами. На пультах, возле переборок лежали убитые – некоторых из них застрелили в спину.
– Я подумал, что это надо оставить в том виде, в каком мы все застали, сэр, – тихо сказал Уильямс. – Я решил, что вам следует это увидеть. Эти люди были техниками. Ни один из них не имел оружия.
– Да, – произнес Саган, сдвинув брови. Его лицо не выразило никаких чувств, но помрачневший взгляд показывал, что даже на него, закаленного в битвах, зрелище этой бойни произвело впечатление.
– Я, конечно, выставлял здесь часовых, милорд. Один из них еще жив, хотя не знаю, надолго ли. Я слышал его доклад, милорд. Почтительно прошу вас выслушать его.
В одном углу кровь собралась в лужу, тихо колыхавшуюся от каждого движения «Непокорного». Саган перевел взгляд на Уильямса, который, не дрогнув, посмотрел ему-прямо в глаза.
– Хорошо, – сказал Саган. – Я хотел бы его послушать.
* * *
Раненый солдат попытался подняться, когда увидел подходивших к нему капитана и Командующего. Саган положил руку на забинтованное плечо и мягко удержал его на месте. Несмотря на все старания врача, матрас, на котором лежал раненый, пропитался кровью. На свежей повязке, стягивавшей грудь, стали проступать алые пятна.
– Лежите спокойно, рядовой... – Саган бросил взгляд на надпись над кроватью, – Амахал. Я знаю, что вы уже докладывали капитану Уильямсу. Я хотел бы сам от вас это услышать, если вы в состоянии.
– Да, милорд, – откликнулся солдат слабым голосом. В его глазах был блеск, вызванный применением успокаивающего средства, но взгляд оставался ясным и осмысленным. Говорил он медленно, но связно. Препарат был сильным: он снимал боль, но оставлял рассудок здравым и снимал напряжение. Такие препараты не применялись широко – к ним легко привыкали. Но молодому солдату это не грозило. – Меня поставили часовым в рубку управления, милорд. Нас было трое. Мы смотрели на бой на палубе. Хорошо было видно... в окно...
Солдат закашлялся, поперхнулся. Тут же к нему подскочил санитар и, повернув голову раненого набок, приставил миску ко рту, чтобы в нее стекала кровь. Уильямс отвернулся и отошел, чтобы ответить на вызов с мостика. Командующий терпеливо ждал.
– Так лучше? – тихо спросил санитар.
– Да, – прошептал в ответ солдат.
Санитар убрал миску и стал вытирать лицо раненому куском ткани, смоченной охлаждающей жидкостью. Саган забрал у санитара тряпку.
– Продолжай, солдат, – сказал он, сноровисто вытирая покрытые кровавой пеной губы. Раненый слабо замотал головой, смущенный тем, что такую грязную работу выполняет сам Командующий.
Отжав тряпку, Саган протер пылающие лоб и виски раненого. Солдат встрепенулся, слегка порозовел от оказанного ему внимания, и в его лице промелькнула тень покидающей его жизни.
– Мы услышали... стук в дверь сзади. Мы подумали... это подкрепление. Бейкер открыл дверь, и... а там был... там был мальчик, милорд.
Руки у Сагана дрогнули. Он резко сунул тряпку стоявшему рядом санитару.
– Мальчик?
– Юноша, милорд. Ему было не больше... шестнадцати или семнадцати лет. У него были рыжие волосы... и на нем был летный комбинезон. Словно оделся для маскарада. .. Он держал лучевое ружье...
Голос солдата угас. По его лицу пробежала гримаса боли. Подошел санитар со шприцем. Саган остановил его, взяв за руку.
– Продолжай, солдат.
– Бейкер сказал ему... пойти... поиграть... в другом месте. Мальчик ничего не ответил. Он вошёл, поднял ружье и... начал стрелять.
Саган убрал руку с руки санитара.
– Глаза... – прошептал раненый, во взгляде которого появились благоговение и страх. – Я видел его глаза...
Санитар начал вводить прецарат и увидел, что этого уже не требуется. Пена на мертвенно-бледных губах осталась неподвижной. Саган забормотал вполголоса:
– Requiem aetemam dona eis, Domine...
–...et lux perpetua luceat eis, – послышался сзади голос санитара.
Командующий изумленно посмотрел на санитара. Они остались вдвоем. Ширма укрывала умирающего от его сотоварищей.
– Я принадлежу к Ордену, милорд, – сказал санитар мягким низким голосом. – Многие из нас служат в этом качестве.
– Орден не существует, он официально запрещен, – холодно заметил Саган.
– Да, милорд, – откликнулся санитар. Его тонкие прохладные пальцы на долю секунды задержались на левой руке Сагана, где под панцирем скрывались глубокие шрамы, когда-то нанесенные Саганом самому себе. – Возможно, мы когда-нибудь понадобимся вам, милорд.
Накрыв тело простыней, санитар отошел к другому раненому.
Его слова, произнесенные шепотом, только задели сознание Командующего. Через мгновение Саган стал сомневаться, уж не почудились ли они ему из-за переутомления.
Вернулся Уильямс, вопросительно взглянул на Командующего. Саган понимал, что должен что-то ему сказать, но его охватило оцепенение, вызванное и тем, что он узнал, и усталостью, и последствиями приема стимулятора, от которого он чувствовал себя еще хуже, чем раньше. Возраст начинает сказываться. Сколько ему... сорок восемь? Совсем мало для отпрысков Королевской крови, живших в большинстве своем не одну сотню лет.
– Я сгорю раньше, – сказал он самому себе. Время утекает сквозь его пальцы, подобно жидкости из той тряпки с розовыми пятнами. Юность...
Он представил Дайена у входа в рубку управления, юношу с голубыми холодными глазами.
– Теперь вы понимаете, милорд? – тихо спросил Уильямс, когда они вернулись на мостик.
– Да, – ответил Саган. – Понимаю. Что случилось с... тем молодым человеком?
– По всей видимости, ему удалось скрыться в суматохе, милорд.
Уильямс скривил губы, понимая, что еще больше усугубляет свое положение.
– Вместе с леди Мейгри?
– Нет, милорд. Не думаю. Его видели, когда он шел по коридору, направив ружье на темнокожего мужчину. Никто не остановил его. Ведь на нем, милорд, была наша форма. Мы знаем, что он вернулся к своему космоплану. Один офицер доложил, что видел, как этот молодой человек и его пленник помогали забраться в космоплан третьему человеку, который предположительно был ранен. Все трое были в форме. Молодой человек знал коды и правильный пароль.
Уильямс сделал неодобрительный жест.
– К тому времени, когда мы получили ваше указание взять его в плен, милорд, было уже поздно. Его космоплану уже разрешили взлететь.
– Можете расслабиться, капитан, – сказал Саган, потягиваясь, чтобы размять поясницу. – Поощрения за свои действия вы не получите, но и наказаны не будете. Вы столкнулись с силами, которые вам не дано постичь.
Такое заявление успокоило, но не обрадовало капитана. Лицо Уильямса выражало крах надежд на быстрый взлет карьеры. Однако он не стал возражать, опасаясь, вероятно, умереть от внезапной «болезни», что случилось с его предшественником, капитаном Надой.
Вместо этого Уильямс сказал:
– Не понимаю, милорд, зачем он это сделал.
– Что сделал, капитан? – поинтересовался Саган, мысли которого были далеко.
– Да устроил эту бессмысленную бойню, милорд! В этом не было необходимости. Он был вооружен. Он застал их врасплох.
– Возможно, он пытался сохранить им жизнь. Что бы ответили ваши люди, капитан, если бы он попросил их открыть ворота ангарного отсека и дать наемникам бежать?
Уильямс ответил не задумываясь:
– Они отказались бы, милорд.
– Вот и ответ, капитан. Сначала его оскорбили, а потом не восприняли всерьез.
Уильямса такой ответ не убедил.
– Он мог бы настоять, заставить. Скорее всего они сделали бы то, что он хотел. Человеку не остается выбора, когда к голове приставлено лучевое ружье. Это был поступок сумасшедшего, милорд.
