Андрей Быстров - Занавес молчания
– А, это вы, – сказал он, будто ожидал увидеть еще кого-то. – Подождите минутку.
Он не выглядел раздосадованным или смущенным, как мог бы выглядеть человек, застигнутый за тщательно скрываемым занятием. Спокойно повернувшись к столу, он тронул что-то в недрах магнитолы, и фиолетовый свет померк, горела только настольная лампа. Комлев вернул на место кассетную крышку, послышался негромкий щелчок.
– Видимо, нам пора поговорить. – Комлев развернул свой стул к Нике и кивнул на кресло у двери. – Садитесь.
Ника послушно села.
– Что это было? – спросила она.
– В магнитоле? Импульсный передатчик, новая модификация. Сигнал сжимается в компактный импульс и посылается на спутник, откуда передается к месту назначения.
– И где его место назначения?
Комлев ответил не сразу, словно взвешивая какие-то ведомые ему одному резоны.
– Давайте договоримся, Ника. Я вам кое-что сообщу, но не смогу быть полностью откровенным. Предупреждаю, чтобы исключить разочарование. А вы, в свою очередь, будете откровенны со мной настолько, насколько сочтете возможным. Устраивают вас такие условия?
– Да, – сказала Ника. – Никаких обязательств.
– Вы сами решите. Хорошо, начнем... Прежде всего, я не Комлев. Мое имя – Джон Шерман, я прибыл из Лондона...
– Ого, великий повар! И где такие повара – в МИ-6 или в МИ-5? В разведке или в контрразведке?
– Вы, – проговорил Комлев, то есть Шерман, с тенью улыбки, – неплохо осведомлены о структуре британских спецслужб. Но вы вторгаетесь на запретную территорию, Ника. Я назвал вам только имя, и это мне ничем не грозит, даже если вы проинформируете ФСБ. В Россию я приехал как Джон Шерман... Бизнесмен Джон Шерман, а дальше – стоп. Ника, я не хочу вам лгать. Я мог бы преподнести вам одну из десятка моих безупречных легенд... Неужели вы не видите, что я не хочу играть с вами в кошки-мышки?
– Кошки-мышки, – эхом откликнулась Ника. – Не могу поверить, что вы англичанин. Ваш русский язык...
– Я не сказал, что я англичанин. Я сказал, что прибыл из Лондона... А что касается языка, я сносно говорю на большинстве европейских и паре экзотических... Ника, мы получили сведения...
– Кто это «мы»?
– Пусть будет МИ-6, если вам так нравится... Как вы понимаете, условно. Так вот, мы получили сведения о деятельности некоей российской группы или организации, сведения чрезвычайно тревожные. К сожалению, подробностей нет, и зацепка только одна – человек, живущий на улице Победы. Точнее, у него две квартиры, но у меня были основания установить наблюдение именно за этой, что я и сделал утром двадцатого мая.
Ника слушала с возрастающим вниманием, можно сказать, она вся превратилась в слух. После небольшой паузы Шерман продолжал:
– Тот человек не появился, но в пустую квартиру зашел юноша, который пробыл там недолго. Так как я действую один – причины объяснять не стану, – я счел, что важнее проследить за визитером. В ту квартиру, куда он отправился – и позже никуда не выходил, – вечером пришли вы. Я переключился на вас, и, очевидно, это было моей ошибкой, потому что тем вечером в квартире юноши... Это ведь его квартира, его дом? Что-то произошло... Как я узнал об этом? Очень просто. Следующим утром я вновь был у его подъезда. Приехали вы, поднялись в квартиру, а когда вышли... На вас лица не было... Все ваше поведение, затем «скорая помощь»... С того момента я уже не терял вас из вида. Вот как я оказался возле дачи, где была стрельба...
– И это все?
– Все, что я могу вам сказать.
– И вы ничего не знаете... о списке, об убийствах? – Ника прикусила язык, но было поздно.
– Ваша очередь рассказывать.
– Э, погодите... Как закурить хочется!
– Так курите...
Ника вышла и возвратилась с пачкой «Мальборо». Шерман крутанул колесико зажигалки.
– Вы ничего мне не сообщили, просто ничего. – Она выпустила дым, оглянулась в поисках пепельницы, Шерман подвинул декоративную лодочку. – Вы рассказали, как вышли на меня, ну и что? Так или эдак – не все ли равно. О главном вы умолчали. Какие у вас тревожные сведения, что за деятельность российской группы?
– Простите, но это запретная зона.
– Блестяще. И вы хотите, чтобы я вот так выложила вам все, что знаю? То есть поработала на британскую разведку? Если вы меня вербуете, не лучший путь выбрали. Соблазнили бы хоть для начала... И потом, несмотря на ваши заверения, вы мне солгали!
– В чем?
– В том, что вы один. А эта квартира, а ваша машина? Так-таки в одиночку и устраивались, никто не помогал?
– Ника, Ника, – укоризненно произнес Шерман. – Снова вы не следите за буквальным смыслом слов. Я ведь не говорил, что у меня нет связей, контактов. Я говорил, что по некоторым причинам провожу в одиночку оперативные действия. Это разные вещи, вы не находите?
– Ладно. – Ника махнула рукой, и дым завился вокруг ее сигареты. – Это все ерунда. Если вы рассчитываете на меня, вам придется быть откровеннее.
Шерман задумался. Ника в первый раз видела на его лице выражение человека, не знающего, как поступить.
– Вот что, Ника, – вымолвил он наконец. – Пожалуй, я мог бы рискнуть и немного зайти за грань... Но дело в том, что вы мне не поверите.
– Как-нибудь поверю.
– «Как-нибудь» ситуацию не спасет. Возможно, позже, если изменятся обстоятельства... А сейчас я скажу вам только одно – и хотите верьте, хотите нет. Да – попытаемся найти выход вместе, нет – что ж, идите, я вас не удерживаю. Без вашей информации мне будет трудно, и очень, но...
Это «идите, я вас не удерживаю» в значительной степени склонило чашу весов на сторону Шермана. Идите – но куда идти? За стенами этой квартиры – изменившийся до неузнаваемости, страшный мир, где так близко убивают людей, где сама Ника вот-вот может попасть в перекрестье прицела, где не у кого просить помощи и защиты.
– Я слушаю, – сказала она.
– Опасность угрожает не отдельно взятым интересам Англии, России или любой другой страны. Опасность угрожает всему человечеству, она реальна и велика. В шестидесятых годах был Карибский кризис, когда едва не вспыхнула ядерная война. Эта угроза – иного рода, но последствия будут не менее ужасающими.
– Опасность, исходящая от этой российской группы?
– Да.
– Господи, – пробормотала Ника. – Да что же это такое?
– То, о чем я вынужден пока молчать.
– Я вам не верю.
– Почему?
– Потому что настолько серьезные проблемы не решаются в одиночку.
– Чтобы объяснить, мне пришлось бы затронуть сущность угрозы, а как раз этого я не могу.
Ника посмотрела прямо в глаза Джона Шермана, и он не отвел взгляда. Что прочла она там? То, что сказанное – окончательно, никаких дополнений не будет и продолжать разговор на эту тему бессмысленно. Но не только это. Непреклонность, усталость – да... И может быть, мольбу о доверии.
– Хорошо, – сказала Ника. – Я с вами, Джон.
25
Плотина рухнула. Ника и не подозревала, какое непередаваемое чувство легкости она испытает, стоит лишь решиться. Не подозревала она и о том, как сильно нуждается в освобождении от давящего, неподъемного груза. Стараясь не упустить ни малейшей подробности, она поведала Шерману обо всем, что случилось с той минуты, когда вечером двадцатого мая она переступила порог квартиры Бориса Кедрова. Она говорила, наверное, с полчаса или дольше, по нескольку раз возвращалась к одному и тому же – Шерман не перебивал, понимая, что это ей необходимо. Она вынула сложенную бумажку со списком из часов Бориса, расправила на столе. Не умолчала она и о последнем звонке Радецкому, и о письме в прокуратуру. Вот тут Шерман прервал ее.
– Что это было за письмо? – спросил он обеспокоенно.
– Очень короткое. Имена из списка, без тех троих, конечно, предупреждение о готовящихся покушениях, и все. Я поступила неправильно?
– Да нет, почему. Пользы от вашего письма не будет, но и вреда, полагаю, тоже... Впрочем, я думаю, эти убийства на какое-то время прекратятся.
– Прекратятся?
– Из-за нас с вами, – пояснил Шерман. – До сих пор у них все катилось гладко, и вдруг такой прокол. Они не посмеют продолжать как ни в чем не бывало. Постараются разобраться.
– А вы, Джон?
– Что?
– Вы не постарались. Могли бы тряхнуть этих киллеров.
– То есть допросить? Ника, это обычные криминальные торпеды низшего ранга, они знают лишь одного человека из длинной вереницы посредников, да и тот, скорее всего, отдавал приказы по телефону.
– Зато они теперь смогут описать нас, и через ту же вереницу описание дойдет до заказчиков. Почему вы...
Ника испуганно осеклась.
– Почему я не убил их? – спокойно докончил за нее Шерман. – Да потому, что между ними и мной существует разница.
От нахлынувшего стыда Ника не знала, куда девать глаза:
– Простите меня, Джон.
– Ничего, у вас всего-навсего сработал эдакий стереотип суперагента. Хорошо, что он разрушен, мы будем лучше понимать друг друга... А насчет описания... Надеюсь, они толком не разглядели ни вас, ни меня. Что у них есть – красная машина? Сомневаюсь, чтобы хоть один из них запомнил номер, но если запомнил, это им мало чем поможет. Я позаботился о надежном прикрытии с этой стороны.
