Сергей Павлов - Неуловимый прайд
– Не туда смотришь, – негромко сказал Леонид. – Держи равнение на Юпитер.
Где-то очень высоко, в самом зените, появилось кольцевое туманное пятнышко, быстро наполнилось ярким сиянием и вдруг бесшумно взорвалось цветными султанами длинных огней. В зале все разом заговорили, запели, задвигались, а в небе творилось что-то немыслимое: извивались огненные узоры, мерцали пламенные полосы, взрывались сверкающие облака лучистых звезд.
– Значит, летим? – спросил Дэн.
– Да, – сказал Леонид. – Это необходимо...
– Сразу после праздников?
– Нет. – Леонид обнял его за плечо, оттеснил немного в сторону. – Ты будешь приятно удивлен. Мы летим завтра.
У Дэна вытянулось лицо.
– Завтра?..
– Совершенно верно. Я тебя отлично понимаю, но мы должны вылететь завтра. Ну, а сегодня... Сам понимаешь, Бригитте ни звука...
Дэн посмотрел на Бригитту, вздохнул. Посмотрел на Юпитер.
Надия обернулась, и Леонид увидел ее зеленые глаза, глядевшие на него сквозь прорези полумаски внимательно и понимающе. Он улыбнулся в ответ, а по спине прошел холодок. Он представил себе, как скажет ей завтра то, что сейчас говорил Дэну Фросту. «Понимаешь ли... Это просто необходимо». «Понимаю...» – ответит она и опустит глаза. «Но, если ты имеешь что-нибудь против, я могу отменить свой полет». – «Нет, отчего же, не надо. Правда, так будет лучше». Она умница, она понимает, что так будет действительно лучше... Где-то сказано о наказании за первородный грех: «Будете есть хлеб свой в поте лица своего». Какая замшелая чушь, однако! Древний мстительный бог придумал для разделенного надвое человечества более изощренную казнь. «Идите, – сказал он, – и в поте лица своего вечно решайте вечную проблему своих семенных отношений». И потирая руки, смеялся над человечеством...
ЮТАВР
Леонид закончил просматривать результаты математической обработки крамеровских наблюдений и потянулся было к отчетам Маккоубера, но в каюту вошел Дэн и объявил, что Юпитер уже на носу и пора готовиться к траверз-маневру.
– Быстро, – сказал Леонид, собирая отчеты.
– Преимущества новой техники, – сказал Дэн. – Это тебе не «Шкода» и не «Сузуки». «Тайфун» – хорошая скоростная машина.
– Прекрасная машина, – согласился Леонид. – И комфортабельная. Очень удобно летать без скафандров.
– Нет, – возразил Дэн. – Скафандры придется надеть.
– Может, не стоит? Я полагаю...
– Ты полагаешь. Здесь кто командир?
– Здесь ты командир.
– Тогда позволь мне выслушать твои соображения в скафандровом отсеке.
В тесном отсеке они помогли друг другу забраться в скафандры.
– Закрой гермошлем, – сказал Дэн.
Леонид закрыл.
– Связь? – спросили наушники голосом Дэна.
– Есть. Слышу тебя отлично.
– Давление воздуха?
– Есть. Полусуточный запас. Можно подумать, что ты затеваешь десантную операцию или что-нибудь в этом роде.
– Можешь открыть гермошлем. Нигде не жмет?
– Немного в плечах. Ощущения черепахи в панцире не своего размера.
– Потерпишь.
– Конечно. В общем-то я терпеливый.
– А я, значит, в частности.
– Да. Это становится символом всех научных профессий нашего века.
Коридор был узкий, пройти в пилотскую рубку можно было только по одному, и Дэн в белом скафандре проворно двигался впереди. Не задерживаясь, он с ходу нырнул в наклонную горловину овального люка, и, когда Леонид протиснулся в рубку, Дэн уже сидел в кресле первого пилота, слева, и застегивал на себе ремни. Леонид устроился в кресле второго пилота, справа. Кресла были одинаковые: высокие, чуть наклонные спинки, широкий разворот подлокотников с мягкими желобами для рук, а на концах подлокотников было что-то наподобие рукояток автоматических пистолетов – по три рукоятки на каждом конце, и держаться за них, наверное, было бы очень удобно. Леонид осторожно потрогал.
– Мне ничего здесь не трогать? – спросил он.
– Сколько угодно, – пробормотал Дэн из глубины шлема, окидывая взглядом показания неимоверного количества приборов.
– Так... Значит, дубль-система ручного управления отключена и первый пилот полностью монополизировал управление катером.
– Не говори мне, что это тебя удручает, – пробормотал Дэн. – Плохо слышу, включи скафандровую связь и проверь крепления ремней.
Леонид включил и проверил.
– А если у тебя случится приступ радикулита? – спросил он.
– Красная кнопка, – сказали наушники голосом Дэна. – Не туда смотришь – на пульте, прямо против левого подлокотника. Последнее средство. Но больше ничего, кроме рации, трогать на пульте не советую. Катер сам выйдет по вектору ослабления потенциалов поля тяготения.
– ...И, жизнерадостно оглашая радиоэфир сигналами бедствия, озаряя пространство красивыми вспышками красных ракет, пойдет слепым курсом по пеленгу окраинных радиомаяков. Широкоплечие, изнывающие от скуки пилоты-перехватчики спасательной службы под завывание сирен бросят давно надоевшие нарды и домино и устремятся в увлекательную погоню.
– Ну, ну, занятно, – проговорил Дэн, включая экран переднего локатора.
– А потом, встречаясь с тобой в Форуме или в Зимней Пирамиде, герои-спасатели будут с непринужденностью старых знакомых стучать тебе в спину огромными кулаками и с лошадиным ржанием вопрошать: «Ну, как дела, крестник?» И начнут предаваться веселым воспоминаниям: «Я, значит, вспарываю люк форсаж-резаком и, что характерно, чувствую, реактор катера на пределе. Ну, думаю, влезу я внутрь, а он сейчас ка-ак шарахнет, и будет это не катер, а банка с мясными консервами. Ну, влез я, братцы, а этот тип глазами лупает и, что характерно, даже ремни не сбросил. Что же ты, говорю, сякой-такой, даже не расстегнулся! Беру его вместе с ремнями, волоку к входу, а он упирается, вроде бы как не в себе. Кричу Рэнду, чтобы волок второго, а этого – под зад коленом и прямо в лапы Сержу. Ну, отошли и только загнали шлюпку в вакуум-створ перехватчика, ка-ак шарахнет – и, что характерно, катер в куски. А этот тип потешно так проморгался и спрашивает: что это, говорит, там блеснуло? Мы так и попадали друг на друга и от смеха чуть концы не отдали. У Рэнда в скафандре даже термос с горячим какао лопнул, и, что характерно, грудь ему здорово обожгло. Перед этим он трижды лазил в горящий „Мальборо“, и ничего, а тут с ожогами от шоколада в госпиталь угодил»... Скажешь, я неверно обрисовал ситуацию?
– Не знаю, – ответил Дэн. – У меня еще ни разу не было приступа радикулита.
– Ты какой-то сегодня... Ничем тебя не проймешь.
– Просто я не в восторге от нашей затеи. Сначала Маккоубер барражирует в облаке с известным тебе результатом. Теперь и тебя туда потянуло... А я гоняю катера и каждый раз не знаю, чем это кончится.
– Включи, пожалуйста, передний обзор. Летим, как вслепую.
– Почему вслепую? Летим, как положено, по приборам. Не надоело еще смотреть на Юпитер? – Дэн чуть повел кистью левой руки.
На экране переднего обзора словно распахнулся темный занавес, и Леонид на секунду зажмурился.
– Ух, ты!.. – сказал он. – Папаша совсем уже рядом.
Катер шел на Юпитер с солнечной стороны, и перламутровый блеск бело-зеленых, бело-голубых, нежно-розовых, желтых и кремовых облаков огромного шара немного слепил. Облака охватывали планету-гигант оплывающими поясами.
– Ну вот, – сказал Леонид, – поздоровались. Теперь можешь выключить, если тебя отвлекает.
– Ладно, – сказал Дэн, – ничего... – Голос у него стал мягче. – А то, действительно, как вслепую. – Помолчал и добавил: – Даже Папаша сегодня весь какой-то праздничный...
Леонид неотрывно смотрел на Юпитер. Он обратил внимание на плывущий по ухабистым волнам облачного массива черный теневой кругляк и по его размерам догадался: тень от Ганимеда. Он поискал тень от маленькой Амальтеи, не нашел и подумал, что Амальтею, возможно, придется искать с ночной стороны. Значит, Рой можно будет увидеть только локатором.
– И где-то там пасутся наши «Мамонты», – проговорил Дэн.
– И дают молоко.
– Прокисло наше молоко... – сказал Дэн.
– Что делать, – сказал Леонид. – Это вы с Маккоубером позаботились о закваске.
– Две тысячи стержней?
