Роберт Джордан - Великая охота
Мэт вновь протрубил в Рог. Долгая высокая нота, и туман зазвенел этим кличем, а Перрин послал лошадь вперед. Ранд, вытащив меч со знаком цапли, поскакал между друзьями.
Он не видел ничего, кроме непроницаемых белых волн, но каким-то образом видел и то, что предстало его взору раньше. Фалме, где на улицах кто-то применял Силу, и гавань, и шончанское войско, и гибнущих Белоплащников, все – ниже его, все – висящее над ним, все точно такое же, как и было. Выглядело так, словно ни мгновения не минуло с того момента, как впервые протрубили в Рог, словно время остановилось, пока герои отвечали на зов, и теперь вот оно вновь начало отсчет.
В тумане эхом отзывались неистовые кличи, исторгаемые Мэтом из Рога, и дробь копыт – лошади ускоряли скачку. Ранд ворвался в дымку, гадая, знает ли сам, куда направляется. Облака уплотнялись, скрывая дальние фланги шеренги героев, галопом несущихся по обе стороны от него, все больше и больше затягивая их туманом, и скоро ему ясно видны были только Мэт, Перрин и Хурин. Нюхач, пригнувшись низко в седле, с широко раскрытыми глазами погонял свою лошадь. Мэт трубил в Рог и смеялся. Желтые глаза Перрина горели, позади него развевалось знамя Дракона. Потом они тоже исчезли, и Ранд, как казалось, скакал вперед один. Но Ранд по-прежнему видел спутников, правда, теперь таким же образом, как он видел и Фалме, и Шончан. Навряд ли он сумел бы сказать, где они находятся или где очутился он сам. Юноша крепче сжал меч, глядя в клубящийся впереди туман. Он мчался один сквозь туман и каким-то образом понимал: все было так, как и должно было быть.
Вдруг перед ним в клубах тумана, широко раскинув руки, возник Ба'алзамон.
Рыжий вздыбился, сбрасывая Ранда с седла. Слетев с лошади, он отчаянно уцепился за меч. Но удара о землю не последовало. На самом деле, как подумал он с удивлением, во многом походило на то, будто он приземлился на… вообще ни на что. Какое-то мгновение он плыл сквозь туман, а в следующее – уже нет.
Когда Ранд поднялся на ноги, лошадь его исчезла, но Ба'алзамон по-прежнему был здесь и шагал к нему широким шагом, с длинным угольно-черным посохом в руках. Они были одни, только они и клубы тумана. Позади Ба'алзамона была тень. За ним не темнел туман; эта чернота уничтожала белый туман.
Ранд знал и о другом. Артур Ястребиное Крыло и другие герои встретили Шончан в густом тумане. Перрин, скачущий со знаменем, размахивает топором больше для того, чтобы не подпустить тех, кто решит достать его, чем стараясь поразить их. Мэт продолжает выдувать из Рога Валир громкие ноты. Хурин, покинувший седло, бьется коротким мечом и мечеломом, насколько хватает умения. Казалось, что массы Шончан в одной атаке сомнут их, одолеют числом, однако отступали именно ряды темных доспехов Шончан.
Ранд шагнул вперед, навстречу Ба'алзамону. Совсем не желая того, он обратился к пустоте, потянулся к Истинному Источнику, наполнил себя Единой Силой. Другого выхода не было. Скорей всего, против Темного у него нет никаких шансов, но, каковы бы ни были его шансы, заключались они в помощи Силы. Она пропитала его члены, словно наполнила все вокруг него, одежду, меч. Ранд чувствовал себя так, словно сияет подобно солнцу. Сила пронзала его, вызывая трепет; от нее его затошнило.
– Прочь с дороги! – проскрежетал Ранд. – Я тут не из-за тебя!
– Из-за девушки? – засмеялся Ба'алзамон. Рот его распахнулся огненным зевом. Ожоги почти зажили, от них осталось всего несколько розовых рубцов, уже начавших рассасываться. Красивый мужчина средних лет. Только вот рот и глаза… – Какой, Льюс Тэрин? На этот раз с тобой нет никого, кто тебе поможет. Ты – мой, иначе ты мертв. А в этом случае ты все равно мой!
– Лжец! – прорычал Ранд. Он ударил Ба'алзамона, но посох из обожженного дочерна дерева отклонил его клинок в россыпи искр. – Отец Лжи!
– Дурак! Разве те, другие глупцы, что ты призвал, не сказали тебе, кто ты такой? – Огни Ба'алзамонова лица взревели хохотом.
Ранда пронзило холодом. Солгали бы они. Я НЕ ХОЧУ быть Возрожденным Драконом. Он стиснул рукоять меча. "Рассечение Шелка"… Но Ба'алзамон отбивал каждый выпад; искры сыпались как будто из кузнечного горна или под молотом кузнеца.
– У меня есть дело в Фалме и никакого к тебе! К тебе – никогда, – сказал Ранд.
Я должен отвлечь его внимание, пока они не сумеют освободить Эгвейн. Тем же странным образом он продолжал видеть битву, кипевшую среди затянутых туманом тележных дворов и лошадиных загонов.
– Ты, жалкий, презренный червяк! Ты протрубил в Рог Валир. Теперь ты связан с ним. Ты полагаешь, эти черви из Белой Башни когда-нибудь освободят тебя? Теперь? Они наденут тебе на шею цепи столь тяжелые, что ты никогда не избавишься от них.
Ранд был так удивлен, что это удивление проникло внутрь пустоты. Он же не знает всего. Он не знает! Он был уверен, что удивление проявилось у него на лице. Чтобы скрыть свои чувства, он кинулся в атаку на Ба'алзамона. "Колибри Целует Медвяную Розу". "Луна на Воде". "Летящая Ласточка". Молния дугой проскочила между мечом и посохом. В тумане вспыхнули сияющие ливни. Однако Ба'алзамон отступил, глаза пылали беснующимися горнилами.
На грани сознания Ранд отметил, как Шончан откатываются на улицы Фалме, яростно отбиваясь. Дамани взрывали землю Единой Силой, но она не задевала ни Артура Ястребиное Крыло, ни других героев Рога.
– Хочешь остаться слизняком под камнем? – рявкнул Ба'алзамон. Тьма за ним заклубилась и вскипела. – Ты убиваешь себя, пока мы стоим тут. Сила бурлит в тебе. Выжигает тебя. Она убивает тебя! Один я во всем мире могу научить тебя управлять ею. Служи мне – и живи. Служи мне – или умри!
– Никогда! – Должен задержать его подольше, Быстрее, Ястребиное Крыло. Быстрее! Ранд опять бросился на Ба'алзамона. "Голубь Отправляется в Полет". "Падающий Лист".
На этот раз отступил Ранд. Смутно он видел, как Шончан отбили конюшни. Ранд удвоил усилия. "Зимородок Ловит Среброспинку". Шончан подались перед атакой, Артур Ястребиное Крыло и Перрин плечом к плечу в авангарде. "Вязка Снопов". Ба'алзамон отбил удар в фонтане, похожем на рой малиновых светляков, и Ранду пришлось отскочить прочь, чтобы посох не пробил ему голову; от ветерка у него зашевелились волосы. Шончан хлынули вперед. "Высечь Искру". Градом полетели искры, Ба'алзамон отпрыгнул от выпада, и Шончан выдавило на мощеные улицы.
Ранду захотелось взвыть в голос. Сейчас он понял, что две битвы связаны друг с другом. Когда наступает он, герои, призванные Рогом, теснят Шончан; когда отступает Ранд, одолевают шончанские войска.
– Они не спасут тебя, – сказал Ба'алзамон. – Те, кто могут спасти тебя, будут переправлены далеко на ту сторону Аритского Океана. Если тебе доведется когда–либо снова увидеть их, они будут закованными рабами, в ошейниках, и уничтожат тебя по воле своих новых хозяев.
Эгвейн! Я не допущу, чтобы они сделали с ней такое.
Голос Ба'алзамона перекрыл мысли Ранда:
– У тебя есть лишь одно спасение, Ранд ал'Тор, Льюс Тэрин Убийца Родичей. Я – твое единственное спасение. Служи мне и я отдам тебе мир. Вздумаешь сопротивляться, и я уничтожу тебя, как делал до этого столь раз! Но на этот раз я уничтожу тебя вплоть до самой твоей души, уничтожу тебя окончательно и навсегда…
Я опять победил, Льюс Тэрин. Мысль возникла вне пределов пустоты, но отстраниться от нее потребовало усилий – не думать о всех тех жизнях, где он слышал эти слова. Он двинул мечом, и Ба'алзамон изготовился, подняв посох.
Впервые до Ранда дошло, что Ба'алзамон действует так, словно клейменный цаплей клинок может физически чем-то грозить ему. Сталь не может причинить вреда Темному. Но Ба'алзамон опасливо следил за мечом. Ранд был един с мечом. Он чувствовал каждую его частицу, крохотные частички, в тысячу раз мельче, чем способен увидеть глаз. И он чувствовал, как наполняющая его Сила струится в меч, как она пронизывает замысловатые матрицы, впечатанные в основу клинка, сработанного Айз Седай во времена Троллоковых Войн. И тогда Ранд услышал другой голос. Голос Лана. Приходит время, когда тебе необходимо что-то больше самой жизни. Голос Ингтара. Право каждого человека выбрать, когда Вложить Меч в Ножны. Возник образ Эгвейн в ошейнике, влачащей жизнь дамани. Нити моей жизни под угрозой. Эгвейн. Если Ястребиное Крыло прорвется в Фалме, он ее спасет. Еще не осознав, он принял первую позицию "Цапли, Шагающей в Камышах", балансируя на одной ноге, меч высоко поднят. Ранд стоял открытый и беззащитный. Смерть легче перышка, долг тяжелее, чем гора.
Ба'алзамон уставился на Ранда:
– Глупец, чего ты скалишься как идиот? Ты не понимаешь, что я могу полностью уничтожить тебя? Ранд почувствовал спокойствие – спокойствие превыше безмятежности пустоты.
– Я никогда не стану служить тебе. Отец Лжи. В тысяче жизней я никогда не служил. Я знаю это. Я уверен в этом. Давай! Пора умирать.
