Иванович Юрий - ДОРОГА К ЗВЕЗДНОМУ ПРЕСТОЛУ
Хотелось еще раз пройтись по деталям ночного боя, но тот уже почему-то смазался, отдалился, словно состоялся месяц, а то и два тому назад. Вместо анализа своих ударов и проведенных приемов вдруг перед мысленным взором зависли глаза испуганной Клеши. Такой растерянной ее видеть еще не приходилось. Создавалось четкое ощущение, что девочка вся сжалась от страха и именно эти открытые чувства вдруг разбудили неосознанное желание защитить эту егозу, охранить от напрасных оскорблений и глупых юношеских конфронтаций. Если бы Клеопатра так всегда смотрела на Тантоитана, то пожалуй он первым бы сразу вставал на ее защиту, потому что чувство справедливости и желание защищать слабых у него горело всегда.
Другое дело, что Клеша всегда раньше выглядела противной, зловредной и настолько агрессивной, что от нее впору считалось сбежать немедленно, а еще лучше развернуться и уходить на полусогнутых лишь только она покажется вдалеке. Это от нее следовало защищать всех и вся и оставалось только удивляться, как она более, менее сносно ладила с несколькими появившимися у нее приятельницами и парочкой ребят из "тихого десятка лопушков". Так называли в интернате самых спокойных, неконфликтных юношей выпускного класса.
А вот сегодня в ней приоткрылось что-то новое. И очень жаль, что Танти опять пустился в бессмысленную перепалку, вместо того, чтобы выяснить или выведать причину мелькнувшего страха. Неужели и в самом деле побоялась, что ее сейчас изобьют? Ерунда! Она раньше еще и не так порой нарывалась, причем вдали от администрации, без конюха за спиной и вообще без свидетелей. Тут было что-то другое… Но что именно?
Тантоитан вышел из задумчивости, осознав в наивысшей точке "скачка", что через одну остановку ему выходить. Да и белый купол с башенкой на здании, названном учениками "Зуб мудрости", уже виднелся среди крон древесных великанов. И мысли юноши переключились на боевые искусства. Сколько себя помнил Тантоитан Парадорский, ему всегда и везде приходилось драться. Всегда несколько более крупный, чем его сверстники, он видимо только своим видом, бесстрашием и несговорчивостью вызывал желание более мелких одногодков, собраться двоим или троим и сообща навтыкать гордецу. А более старшие ребята старались сразу дать обидного подзатыльника, чтобы не смотрел так "нагло и вызывающе". Статус-кво устанавливался быстро: Танти никогда и ни у кого не просил пощады, не сдавался и не шел на сговор или компромиссы. А только бил, рвал, царапал и ломал. И уже через парочку месяцев на него не решались броситься толпой: впоследствии все равно выловит по двое, по трое и жестоко изобьет. Боялись мальца задирать и старшие: ходить потом с расквашенным носом, подбитым глазом или свернутой скулой никому не хотелось. Вдобавок Танти при явном весовом или количественном преимуществе противника никогда не стеснялся нанести молниеносный максимальный урон и совершить немедленное тактическое отступление. Проще говоря - сбежать. А потом несколько часов терроризировать любую группу партизанскими наскоками из-за угла. Порой он такое вытворял, что самому не верилось в свою необузданную ярость.
И его вскоре начинали элементарно бояться. А раз "боишься - значит уважаешь!" - неписаное правило дворовых компаний.
Но проходило какое-то время, место жительства, учебы, детдом или интернат менялся и вновь приходилось доказывать свое право на независимое существование.
Бывали моменты, когда Тантоитана могли убить, да что там могли, почти уже убивали преднамеренно, но он и это прошел с высоко поднятой головой. Хотя старался про те случаи даже не вспоминать.
Три года назад он попал в этот интернат. Причем так счастливо совпало, что судьба его опять свела с приятелем-другом по предыдущему детдому. Так что путеводная нить жизни ребят с того момента оказалась едина. Да и мечта про будущее у них имелась одинаковая: только в космодесантники! Только вместе на защиту империи и борьбу против любой несправедливости!
Само собой разумеется, что и различия между ребятами имелись существенные. Если Танти все свое свободное время и физическое усовершенствование посвящал умению атаковать, защищаться и обезоруживать, то Гарольд и так превосходно умел драться.
Причем такого понятия как рыцарство или соблюдение каких-то правил, он не признавал изначально, и его боялись с тех пор, как он научился ползать на четвереньках в песочнице. Причем боялись не только товарищи и сверстники вокруг, но и взрослые. Гарольд до сих пор со счастливым и гордым смехом вспоминал рассказ его первых родителей, который уже стал легендой.
Какой-то папаша, увидел как чужой двухлетний карапуз, зажав в угол, отчаянно колотит кулаком по печени его трехлетнего сына, и вознамерился разнять драчунов.
При этом рука не выдержала и дала легкий подзатыльник чужому ребенку. Лучше бы он этого не делал! Гарольд сыпанул огромному мужику две горсти песка в глаза, а потом тяжеленной пожарной машиной, которую и сам то мог еле поднять, раскроил до крови пальцы на ногах у обидчика. И смешно косолапя, убежал к умирающим от смеха и стыда родителям. Отступать он тоже умел, но любил это делать только после полной победы или деморализации противника.
Вот и получилось, что когда два года назад Тантоитан разыскал "Зуб мудрости" и захлебываясь слюной от восторга стал рассказывать кто там преподает боевые искусства, Гарольд только саркастически хмыкнул:
- За компанию я с тобой конечно заниматься туда пойду, но в два раза меньше. Мне тоже редкого наставника удалось разыскать…
Он очень увлекался анатомией человека, совмещая это с желанием научиться делать любой массаж и постичь науку самой таинственной мануальной терапии. Ему и в самом деле в этом плане невероятно повезло, древний профессор, жил совсем рядом с интернатом и с первого же дня отнесся к огромному юноше, словно к родному внуку. В итоге Гарри половину внешкольного времени, выделенного на внепрограммные занятия, тратил на своего обожаемого наставника по мануальной терапии, а половину на усовершенствования навыков ближнего боя. И тоже весьма радовал знаменитых сансеев.
Но в Танти оба наставника вообще душу вкладывали. Хотя порой делали это так настойчиво и наглядно, что у юноши неделями болело все тело, и оставалось только удивляться, как он до сих пор избежал многочисленных переломов и пожизненных увечий. Да и тренировали его шестидесятилетние мастера по отдельной программе.
Три раза в неделю четырехчасовые занятия и сколько влезет или хватит сил - для самостоятельной работы. Порой по воскресеньям они по очереди с ним совершали затяжной, шестичасовой марш-бросок по окружающему лесу, а там были места пострашнее, чем некоторые полосы препятствий для Дивизиона. По крайней мере, так утверждали сами наставники, служившие в свою бытность в этом элитном воинском подразделении.
Учеником они открыто гордились и всегда ставили в пример другим ребятам. А торжественное обещание дать свои рекомендации огласили еще месяц назад. Отдельно предупредив, что подобной своей привилегией они еще ни разу до этого не пользовались.
Именно этот момент и вызывал наибольшую восторженность у Танти: только ему и сразу оба! Неужели он и в самом деле достиг таких высот? Хотя ночное происшествие доказало: достиг!
Уже двигаясь бегом через лес, юноша с горечью осознал, что и это событие придется скрыть от наставников. При всей любви и гордости они могли сообщить полиции имя единственного свидетеля и непосредственного участника событий. И тогда - прощай надежды! Если все сложится благополучно, можно похвастаться и после окончания училища.
Танти принял такое решение, уже переходя на диво пустынный зал, и направляясь к личному кабинету наставников. Издали он увидел лишь одного паренька, который с сумкой наперевес покидал здание:
- Эй! Где все? Почему нет занятий?
- Наставники отменили. К ним какой-то старый друг в гости пожаловал.
Это известие несколько охладило пыл спешащего юноши, но и отступать было не в его привычках. Тем более что он и так предупреждал о доставке гербовых бумаг именно сегодня и получил предварительное согласие.
Уже приблизившись к двери и начав стучаться, он расслышал как с той стороны громкий смех сразу стих, и вскоре на пороге возник один из наставников:
- А, это ты! - видимо он и так собирался выходить, потому что и второй наставник стоял за его спиной, а где-то за ними наполовину просматривалась фигура их гостя.
- Да, я. - Танти отступил несколько шагов в зал и вытянул перед собой папку. - Вот принес официальную форму для рекомендаций.
Оба наставника в унисон поощрительно хмыкнули, забрали папку, похлопали юношу по плечам, проходя мимо, и не пожадничали на хвалебные отзывы:
- Вот, наш лучший ученик!
- Эх, нам бы таких с десяток…!
