Боб Шоу - Деревянные космолеты
– Оставайтесь здесь, – приказал он лейтенанту, только что вернувшемуся назад, и нарочно умерил шаг синерога, давая гостям понять, что намерения у него не враждебные. Полковник подъезжал к кораблю, терзаясь неприятной мыслью: кираса из вываренной кожи – слабоватая защита от огневого залпа. Но в седле он держался прямо, излучая уверенность в себе и готовность к любым неожиданностям.
Заметив его приближение, незваные гости бросили работу и столпились у борта гондолы. Гартазьян высматривал капитана, но весь экипаж казался на одно лицо: всем лет по двадцать, на каждом – форменные коричневые рубашка и камзол. Правда, кружки на лацканах камзолов различались по цвету, но Гартазьяну это ровным счетом ничего не говорило.
К удивлению полковника, посланники Мира оказались настолько похожи друг на друга, то их можно было принять за братьев: одинаково узкие лбы, близко посаженные, выпуклые миндалинки глаз и острые, торчащие вперед подбородки. Въехав в тень шара, он с тревогой разглядел у всех четверых желтушную кожу со странным металлическим отливом, будто к ним совсем недавно прикасалась некая жестокая хворь. С этим никак не вязалось высокомерие новоприбывших; на Гартазьяна они взирали с выражением, которое показалось ему насмешливо-презрительным.
– Я – полковник Гартазьян, – представился он, остановив синерога в нескольких ярдах от гондолы. – От имени короля Чаккела, владетеля планеты, приветствую вас на Верхнем Мире. Мы были в высшей степени удивлены, увидев ваш корабль, и нас беспокоит масса вопросов.
– Приветствия и вопросы оставьте при себе, – с незнакомым Гартазьяну акцентом произнес самый высокий из четверки, стоявший с правого края. – Мое имя – Орракоульд, я командир корабля и прибыл на эту планету с посланием от короля Рассамардена.
Нескрываемая враждебность в голосе пришельца поразила Гартазьяна, но он решил держать себя в руках.
– От короля Рассамардена? Никогда не слышал о таком.
– Это неудивительно, учитывая все обстоятельства. – Орракоульд презрительно улыбнулся. – Вообще-то я предполагал, что к этому времени Прад умрет, но как удалось Чаккелу занять трон? А какова судьба принца Леддравора? И Пауча?
– Тоже мертвы. – Гартазьяну нелегко было пропускать мимо ушей вызывающий тон пришельца, но он старался – ради чести гвардейского офицера. – Чтобы еще лучше прояснить ситуацию, я намерен изменить форму нашего диалога. Теперь я буду спрашивать, а вы – отвечать.
– А что, если я решу иначе, а, старый вояка?
– Ваш корабль окружен моими людьми.
– Это не ускользнуло от моего внимания, – ухмыльнулся Орракоульд, – но так как ваши блохастые скакуны не способны воспарить, подобно орлам, нам на все наплевать. Мы можем взлететь в любое мгновение. – Он отвернулся от борта, и секундой позже в подбрюшье шара ударила струя раскаленного газа, отчего корабль дернулся вверх.
Напуганный хлопком синерог полковника вскинулся на дыбы, и, к великому удовольствию зрителей, Гартазьяну понадобилось применить всю свою сноровку, чтобы удержаться в седле. Тут он понял, что «гости» и правда в гораздо более выгодном положении и выбранная им тактика оставляет желать лучшего. Если так пойдет и дальше, он станет посмешищем. Полковник обвел взором широкий круг всадников, показавшийся теперь таким далеким, и попробовал действовать по-другому.
– Никто из нас не видит смысла в ссоре, – спокойно произнес он. – Упомянутое вами послание королю могу передать я, или, если угодно, сами дождитесь прибытия Его Величества.
Орракоульд склонил голову набок.
– И сколько это займет времени?
– Король уже в пути и может появиться здесь с часу на час.
– Но уж не раньше, чем будут подтянуты дальнобойные пушки. – Орракоульд окинул взглядом заросшую кустами равнину, будто выискивал признаки передвижения войск.
– С какой стати мы должны подозревать вас в злом умысле? – запротестовал Гартазьян, раздраженный отсутствием логики у собеседника. Ну, какой из него посланник? И чего стоит правитель, возложивший на такого олуха столь важную миссию?
– Послушай, старик, не принимай меня за идиота. Послание короля Рассамардена я передам безотлагательно. – Орракоульд наклонился, скрылся на миг за бортом гондолы и появился вновь, доставая из кожаной тубы желтоватый свиток.
Пока длилась пауза, Гартазьян поймал себя на том, что мысль его ухватилась за сущую, казалось бы, мелочь. Орракоульд унижал его каждой фразой, но с особенной брезгливостью он произносил слово «старик», как будто в его запасе не было эпитета оскорбительнее. Впрочем, эта загадка по сравнению с прочими его странностями была пустяковой, и Гартазьян, хоть и не считал себя стариком, сознательно выбросил ее из головы, наблюдая, как Орракоульд разворачивает желтый бумажный квадрат.
– Я – орудие короля Рассамардена, и сейчас Он говорит моими устами, – торжественно произнес Орракоульд. – Я, король Рассамарден – полноправный сюзерен всех людей мужеского и женского пола, уродившихся на планете Мир, и их потомков, где бы они ни обитали, а посему все наново освоенные земли на планете Верхний Мир считаются Моими владениями, и следовательно, Я – государь Мира и Верхнего Мира. Да будет вам известно, что Я намерен взыскать с вас всю дань, коя Мне принадлежит по праву.
Орракоульд опустил лист и бросил на Гартазьяна зловещий взгляд, ожидая его отклика.
Несколько секунд Гартазьян смотрел на него с открытым ртом, а потом расхохотался. Дикая нелепость послания вкупе с кичливостью герольда неожиданно превратила все в фарс. Напряжение разом отпустило Гартазьяна, сменившись весельем, и он не без труда восстановил дыхание.
– Старик, ты что, утратил рассудок? – Орракоульд согнулся над планширом, вытянул бронзовую шею, как змея, готовая плюнуть ядом. – Я не вижу ничего смешного!
– Только потому, что не видишь себя со стороны, – объяснил Гартазьян. – Не возьму в толк, кто из вас двоих глупее: Рассамарден, сочинивший это «послание», или ты, совершивший такой дальний и опасный перелет, чтобы его передать.
– За оскорбление Его Величества тебя ждет смертная казнь.
– Я трепещу.
Орракоульда передернуло.
– Гартазьян, я тебя не забуду. Но пока у меня есть дела поважнее. Скоро малая ночь. Как только стемнеет, я подниму корабль, дабы не соблазнять тебя возможностью совершить подлое нападение. Но на высоте тысячи футов я задержусь до полудня. К этому сроку Чаккел наверняка уже приедет, и ты по солнечному телеграфу передашь мне его ответ.
– Ответ?
– Да. Либо Чаккел добровольно преклонит колени перед королем Рассамарденом, либо его заставят это сделать.
– Воистину ты – безумец, пересказывающий бред другого безумца. – Один из матросов пустил в шар новую порцию газа, и Гартазьяну опять пришлось удерживать синерога на месте. – Ты что, намекаешь на войну двух планет?
– Совершенно недвусмысленно.
Борясь с растущим изумлением, Гартазьян спросил:
– И как же она будет выглядеть, эта война?
– Мы уже строим небесную флотилию.
– И большую?
Тонкие губы Оррокоульда сложились в улыбку.
– На вас хватит.
– Нет, не хватит, – спокойно возразил Гартазьян. – Каждому кораблю наши солдаты приготовят теплую встречу.
– Старый вояка, надеюсь, ты не рассчитываешь, что я на это куплюсь. – Улыбка заметно расползлась по лицу Орракоульда. – Я-то знаю, как распылено ваше население. Умело маневрируя, мы сможем приземлиться практически где угодно. Мы могли бы сажать наши корабли под покровом ночи, но вряд ли нам понадобится скрытность, ведь мы располагаем таким оружием, которого у вас нет даже в мыслях. И помимо всего прочего… – Орракоульд сделал паузу, чтобы окинуть взглядом своих спутников и дождаться трех подтверждающих кивков, – Новые Люди имеют еще одно несомненное преимущество.
– Люди – они и есть люди. – На Гартазьяна слова Орракоульда не произвели впечатления. – Откуда взяться новым?
– А вот об этом позаботились природа и птерта. Мы родились с надежным иммунитетом к птертовой чуме.
– Так вот оно что! – Глаза Гартазьяна обежали четыре удлиненных лица – с этим неестественным металлическим отливом они вполне могли бы принадлежать статуям, вышедшим из одной изложницы. – Значит… значит, я не ошибся, птерта отступила.
– Птерта не отступила, но ее атаки тщетны.
– А как насчет таких, как я? Кто-нибудь выжил?
– Нет! – Орракоульд не скрывал самодовольного торжества. – Все старые – сметены!
Несколько секунд Гартазьян безмолвствовал, прощаясь в душе с женой и сыном, затем его мысли вернулись в настоящее, к необходимости выведать все, что можно, у инопланетных «гостей». В подтексте немногих уже высказанных Орракоульдом слов легко угадывалась жуткая картина: смертные судороги цивилизации Мира, летучие шары птерты, кишащие в небесах, тесня человечество к грани исчезновения…
«Желудок! Горит!»
