Джон Адамс - Путь волшебника
В свое дежурство я не позволяю им никого похищать. Тут я непреклонен: нет разрешения — нет и похищения. Они никогда не возражают; вообще не реагируют. Трудно сказать, о чем думает серый, с этим своим длинным плоским лицом и немигающими глазами. По правде говоря, я предпочел бы, чтобы они носили хоть какую-то одежду. Вы не представляете себе, что у них вместо гениталий.
Даже если их бумаги в порядке, всегда нахожу, к чему придраться, — или как минимум делаю вид, будто у них что-то не так, и прогоняю со своего участка. Это мой скромный вклад в защиту человечества от чужеземного вторжения. Пусть правительство увеличивает квоты, если желает.
Часа в два-три ночи я наткнулся на уличного проповедника, женщину, которая курила самокрутку с марихуаной в дальнем проулке. Она новенькая, зовут Тамсин Макриди. На вид ей лет пятнадцать, однако она наверняка достаточно крепкая женщина, иначе в жизни не получила бы этот участок. Уличные проповедники в основном имеют дело с духовными проблемами, вот почему надолго их не хватает. Достаточно скоро они понимают, что здравого смысла и сострадания недостаточно. Тут-то и поднимается буря, и все прочие бегут в укрытие. Впрочем, Тамсин еще прилично ведет себя, даже когда переживает из-за своей беспомощности.
— Люди приходят сюда, стремясь удовлетворить потребности плоти, не духа. — Я возвращаю ей самокрутку. — И мы здесь для того, чтобы помогать, а не вмешиваться.
— Эту лапшу себе лучше вешай! — говорит она, и мы оба смеемся.
Вскоре после этого я столкнулся с реальными неприятностями: кто-то из Лиги защиты евреев напустил голема на марш британских скинхедов. Голем накинулся на них, расшвырял по сторонам, и те, окровавленные, обмочившиеся, визжащие от ужаса, бросились врассыпную. Больше всего мне хотелось отойти подальше и зааплодировать, однако я не мог допустить, чтобы побоище продолжалось. Вдруг кто-нибудь заметит мое попустительство? Поэтому я ввязался в драку, нырнул под молотящие руки голема и прошептал дезактивирующее слово. Он мгновенно успокоился, став тем, чем, собственно, и был — куском безжизненной глины, а я позвонил в полицию, чтобы его вывезли за город. До кого-то наверху мое сообщение наверняка тоже дошло, и я надеялся, что в ближайшее время мне подобных подвигов совершать не придется.
Возясь с големом, я заработал несколько синяков и носовое кровотечение, поэтому, разделавшись с ним, прислонился к каменной стене и принялся жалеть себя: мои исцеляющие заклинания действенны только по отношению к другим. Немногие оставшиеся скинхеды сочувствия ко мне не проявляли — они знали, на чьей я стороне. Некоторые из них вели себя довольно агрессивно. В конце концов мне это надоело, я бросил на них испепеляющий взгляд, и они вспомнили, что в другом месте есть дела поважнее.
Мне ничего не стоит вернуть голема, и они понимали это.
Я продолжил путь, чувствуя боль во всем теле. Демоны, пикси и големы, подумаешь! Просто еще одна обычная ночь в Сохо.
Продолжай идти, продолжай идти. Защити тех, кого сможешь, постарайся не слишком много времени тратить на тех, кому помочь не в силах. Убирай за всеми, изгоняй хищников и позаботься о том, чтобы мир ни о чем не догадывался. Такова моя работа. Большая ответственность, практически никакой власти и очень мало денег.
Все это я более-менее связно изложил Рыжей, когда в конце «смены» мы снова столкнулись друг с другом. Она приложила холодное лезвие ножа к моим синякам и предложила глоток из своей фляжки. Отменная оказалась штука.
— Зачем ты этим занимаешься, малыш Чарли? Работа трудная, сплошные неприятности, а в награду только брань и синяки? Дело вряд ли в деньгах — я наверняка зашибаю больше тебя.
— Верно, — ответил я. — Дело не в деньгах.
Я подумал обо всех тварях, которых видел этой ночью и о существовании которых люди, в массе своей, не подозревают. Причудливые, фантастические, диковинные создания и еще более диковинные люди — обитатели тайного мира. Я и сам творю чудеса с помощью магии, и такая ночь, как нынешняя, переполняет меня торжеством. Как могу я повернуться ко всему этому спиной?
— Малыш Чарли, ты когда-нибудь подумывал завязать? — спрашивает Рыжая.
— Что? И бросить шоу-бизнес?!
перевод Б. ЖужунавыТ. А. Пратт
МАМА ИЗ НЕБЫТИЯ
Т. А. Пратт (также известный как Тим Пратт) удостоен премии «Хьюго» за цикл романов о волшебнице Марле Мейсон: «Blood Engines», «Poison Sleep», «Dead Reign» и «Spell Games». Кроме того, два романа о Марле — «Воле Shop» и «Broken Mirrors» в качестве онлайн-серии выложены на сайте Пратта timpratt.org. Роман «The Strange Adventures of Rangergirl» заслуживает особого внимания — он написан в жанре «ковбойский панк». Множество рассказов этого писателя появились в таких изданиях, как «Subterranean», «Realms of Fantasy», «Asimov’s Science Fiction», в интернет-журнале «Strange Horizons», а позже были переизданы в антологиях «Best American Short Stories», «The Year’s Best SF», «The Year’s Best Fantasy & Horror». Рассказы Тима Пратта также можно найти в сборниках «Little Gods» и «Hart & Boot & Other Stories».
Героиня следующего рассказа — вышеупомянутая Марла Мейсон, жесткая, практичная волшебница, специалист по решению связанных с магией проблем. Вымышленный Фелпорт, как и любой город, нуждается в маге-охранителе, и чародеи беспрерывно сражаются между собой за главенствующую роль. В этом мире реально существует множество разновидностей волшебства, о которых вы, возможно, никогда не слышали: симпатическая магия, некромантия, пиромантия и т. д., и даже, не побоимся этого слова, там есть «порномантия».
Что касается магии, Марла — мастер на все руки. Ей нет равных, что позволяет легко приспосабливаться к любым обстоятельствам. Но в то же время из-за уникального таланта она часто оказывается не в ладах с остальными волшебниками. Это вынуждает Марлу прибегать к разным хитростям. Например, с помощью чудодейственного плаща она превращается в неудержимую машину — убийцу. Однако с каждым применением плащ становится все сильнее, и он постоянно норовит подчинить себе тело и разум хозяйки.
Марле уже приходилось разбираться с армией зомби, ацтекским божеством и женщиной, чьи сны становятся реальностью. Следующий рассказ отличается четко выстроенным, энергичным сюжетом: в начале своей карьеры Марла бросает вызов сразу нескольким красочно выписанным персонажам.
Это не убийство в строгом значении слова. — Волшебник Вискарро, обитатель туннелей и подземных залов города Фелпорта, видавшего лучшие дни, чинил не лишенное изящества и загадочности устройство: сплошь латунные шестеренки и медные шары на шарнирных руках — все вместе не больше футбольного мяча. — Не спорю, это не просто физический дискомфорт, когда тебе в грудную клетку закладывают мощную взрывчатку. И все же это не убийство, потому что Сэйвери Ватт уже мертвец.
Марла Мейсон закинула ноги на стол, поскольку это раздражало Вискарро.
— Ничего не имею против мертвецов, они никому не причиняют беспокойства. С другой стороны…
Вискарро злорадно осклабился.
— Тебя что интересует, дерзкое дитя? Плоские шуточки или новое поручение?
Он проявлял терпение паука-каменщика, когда нужно было планировать, замышлять и злоумышлять, но быстро раздражался, если собеседник не кивал и не поддакивал. У него было около пятидесяти учеников, бледных и запуганных, — они корпели над его обширными архивами, разбирали в поисках магических артефактов для хозяйской коллекции горы барахла, купленного им на аукционах и распродажах, и, по слухам, соревновались за честь сделать вечерний массаж, который непременно должен завершиться оргазмом.
Из всех фелпортских магов, на которых Марла хотела бы поработать, Вискарро занимал последнее место. Тем не менее она победила в бешеном конкурсе и была нанята. Волшебник высоко ценил ее услуги и платил соответственно. Причем Марла брала не деньгами, ее интересовали знания и сила, а Вискарро обещал научить полезным приемчикам и открыть заветные тайны.
— Выкладывай, старик.
Вискарро кивнул:
— Все просто. Я хочу, чтобы ты разнесла Ватта в клочья. Не волнуйся, твои дурацкие нравственные устои при этом не пострадают, — он всегда может раздобыть другое тело. Ватт — не просто некромант, он самая настоящая нежить.
— А слабо напомнить, кто у нас считается нежитью? Тот, кто пьет кровь, или тот, кто пожирает трупы?
Вискарро фыркнул:
— Ни тот ни другой. Нежить — это, в сущности, труп, в который вселилась его собственная душа. Непонятно по какой причине — генетика, проклятие, еще что-то, — но обычные пути к бессмертию закрыты для Ватта, поэтому, чтобы избежать абсолютного конца, он совершил некий темный ритуал. Поместил свою душу в маленький амулет — как правило, такими амулетами служат драгоценные камни, — совершил самоубийство и пришел в себя уже как немертвое создание. Его первоначальное тело недавно разрушилось при взрыве, и теперь он создает новое — подозреваю, оно будет похоже на самодельного робота. Ватт думает, что покупает источник питания для него, но на самом деле он покупает… ба-бах!
