Pskovoroda - Канон
— Ничего? — с сарказмом переспросила она. — Совсем ничего.
— Ну, чуть-чуть поцеловались, — признался я. — Совсем немного. — Дафна гневно засопела, а Мурка торжествующе мяукнула. — Даже без языка. Разве что, са-амый кончик запустил…
— Алекс, кобелина! — зашипела Дафна.
— Мы быстро расстались, даже почти не потанцевав, — сменил, как мне показалось, я тему.
— Так вы ещё и танцевали? — изобличающим тоном уточнила она. — Ну, всё!
— А потом я встретил Панси, — поторопился вставить я, пока Дафна не пошла за серпом или секатором. — Возле Астрономической башни.
— И что? — заинтересовалась она.
— Она была в сильном расстройстве, — сказал я. — Я подумал, что её кто-то обидел, и пошёл посмотреть…
— Куда пошёл? — спросила Астория.
— Наверх, — пояснил я. — Там я наткнулся на целующегося Малфоя…
— Интересно, — протянула Дафна. — А с кем?
— Я тебе потом расскажу, — покосился я на развесившую ушки Асторию. — Не при детях.
— Как целоваться, так вроде и не ребёнок, — обиженно буркнула та.
— Дела! — протянула Дафна. — И что?
— Я нашёл Панси на улице…
— В метель, что ли? — не поверила она. — Она, что, умом тронулась?
— Огорчилась просто очень, — объяснил я. — Я её затащил внутрь, и мы пошли в Большой зал. Там сидела компания наших одноклассников с Рейвенкло, и нас угостили горячим чаем. Потом подкатил какой-то хлыщ из седьмого класса Хаффлпаффа, Панси стала строить ему глазки, и я ушёл. Она меня догнала в коридоре, и мы…
— Погоди-ка, дай угадаю, — остановила меня Дафна. — Вы стали целоваться!
— Вовсе нет, — недовольно надулся я.
— Алекс, скажи мне сразу, не томи, — попросила она. — Ты в этот вечер со всей школой перецеловался или кто-то остался неохваченным?
— Не говори ерунды, — рассердился я. — Я и целовался-то только с Асторией и с Лизой!
— Беспримерная стойкость! — прокомментировала она. — Ну, ладно, замнём. Так что там с Панси?
— Она меня догнала и обняла, — продолжил я. — А потом я попросил её вернуться.
— Понятно, — хмуро заключила Дафна. — Она не пожелала, и ты сказал, что всё кончено… Так?
— Примерно, — подтвердил я.
— А дальше? — спросила Астория.
— А дальше мне стало так радостно и легко на душе… — усмехнулся я.
— Представляю, — пробормотала Дафна. Кошка у меня на груди свернулась калачиком и прикрыла морду лапой.
— А я — нет! — заявила Астория. — Что случилось-то?
— Не приставай! — шикнула на неё Дафна. — Давай уже, спи!
— Ты это всерьёз? — недоверчиво спросила Астория. — Мне можно остаться?
Понятно. Меня при этом, естественно, никто спрашивать не собирается. Кто бы мог подумать?
— Алекс, — сказала Дафна, — а у меня отчего-то спинка непочёсанная. Ты, случаем, не знаешь, кто виноват?
Именно. Кто же спрашивает раба для почёсывания спинки. И мелкая тоже бок подставляет. А обещала, между прочим, пальчики массировать, когда в гарем просилась! Вот и верь им после этого. Кошка, поняв, что руки мои заняты, и ей здесь ничего не обломится, лишь тяжело вздохнула.
Я проснулся от навалившейся сверху тяжести. С трудом проморгавшись, я поднял голову и сразу наткнулся на взгляд двух пар глаз, снисходительный — зелёных и ожидающий — голубых. На правом плече, прижавшись ко мне спиной, мирно спала Дафна.
— Давно ты проснулась? — шёпотом спросил я Асторию.
— Мне до Джульетты меньше года осталось, — заявила она. — У меня день рождения в октябре.
— Поздравляю, — ответил я.
— До чего же ты бесчувственный… чурбан! — яростно прошептала она, сползла с кровати и потопала на выход.
— Астория! — позвал я по-прежнему шёпотом, но она не обратила внимания.
Наблюдавшая эту сценку кошка тихонько мявкнула, намекая, что раз уж одна рука освободилась, то неплохо бы наконец кое-кого погладить. Я стал чесать ей между ушей, и она блаженно зажмурилась.
— Да-а, — сонно пробормотала Дафна. — Труба дело!
— Ты тоже не спишь? — удивился я. — А почему — труба?
— Ты точно бесчувственный баран, — протянула она, зевая, и перевернулась на другой бок.
— Ты хочешь сказать, что она влюбилась? — уточнил я. — Не знаю, как ты, а я стараюсь об этом пока не думать.
— Напрасно, — сказала она. — Ты можешь сделать ей больно. Тебе же неприятно, когда делают больно тебе?
— Мне просто не нравится, когда кто-то за меня всё решает, — буркнул я.
— Тут я согласна, — заявила она. — Стоило тоньше всё провернуть.
— И ты туда же, — недовольно сказал я.
Она тихонько хихикнула.
— Родители мне сказали, что твоя мама нашла что-то, что может нам помочь… — вспомнил я.
— Ах, да, — спохватилась Дафна. — Они хотели начать после завтрака.
— Мама сказала, что Пераспера — сильная колдунья… — тонко намекнул я.
— Это правда, наверное, — отозвалась она. — Мама при мне никогда всерьёз не колдовала.
— Расскажи мне про неё, — попросил я.
Она замолкла, собираясь с мыслями.
— Я иногда забываю, что ты утратил память… — вздохнула она. — Когда ты рядом, такой тёплый и близкий… — она потёрлась щекой о моё плечо. — Моя бабушка по маме была единственной наследницей уже исчезнувшего рода. Богатой наследницей. Она вышла замуж за человека, который оказался обычным охотником за приданым. Знаешь, бывают такие… Он был плохим человеком. Бабушка недолго прожила после того, как родилась мама. Там тоже какая-то мутная история была, но её… муж, похоже, неплохо заплатил аврорам… Потом он оставил маму её дряхлой выжившей из ума прабабке, которая учила её чёрной магии; потом, когда настала пора, мама пошла в Хогвартс, и видел-то он её лишь несколько раз в жизни. Он быстро промотал состояние и погряз в нищете. Когда маме было шестнадцать, к нему заявился некий джентльмен и сказал, что выкупил его долги. Он добавил, что готов порвать все расписки и даже добавить золота сверху, если бабушкин муж отдаст маму ему в жёны…
— Шестнадцать? — не поверил я. Дафне в следующем году как раз шестнадцать исполнится.
— Да, шестнадцать, — повторила она. — Джентльмену приглянулась красивая девочка, когда он навещал в Хогвартсе своего сына, который был на три года старше.
Я почувствовал, как у меня в груди похолодело, и невольно сжал кулаки.
— В общем, маму забрали из Хогвартса и назначили свадьбу, — продолжала Дафна.
Я почувствовал, что у меня голова кругом идёт, а сердце в груди стучало, как бешеное.
— Погоди, — сказал я. — Погоди… Я не хочу дальше слушать.
— Какой ты нежный! Не волнуйся, — с улыбкой погладила она меня по груди. — Сразу тебе скажу, что в итоге он до мамы даже не дотронулся.
— Спасибо, — сказал я, испытывая невероятное облегчение. Мурка извернулась и лизнула меня в ладонь.
— Свадьбу джентльмен отчего-то решил играть в церкви, — рассказывала Дафна. — Жених сказал “да”, невесту никто даже не спросил, а венчавший их священник, которому, естественно, заплатили достаточно, чтобы тот не задавал глупых вопросов, объявил брак свершившимся и предложил молодым поцеловаться…
Несмотря на предупреждение Дафны о счастливом исходе, меня снова скрутила тоской безысходность ситуации.
— Джентльмен только успел поднять вуаль своей невесты, как упал замертво… Он был очень уважаемым и очень влиятельным человеком. Маму, шестнадцатилетнюю девушку, полгода держали в Азкабане и каждый день водили на допросы. Её даже проверяли Веритассиумом. Поскольку после проверки трупа никаких следов насильственной смерти не обнаружили, и по всем признакам, джентльмен умер от разрыва сердца от лицезрения красоты молодой невесты, единственной надеждой авроров было признание… В конце концов её пасынку — сыну того джентльмена, вдовой которого официально она была, ценой невероятных усилий и больших денег удалось её вызволить и оправдать…
— Это был твой отец? — догадался я. Ну, как же иначе — должна же была в этот момент вспыхнуть настоящая любовь? Или я совсем ничего в жизни не понимаю?
— Нет, — рассмеялась Дафна. — Не мой. Твой!
— Да ну тебя… Мой? — изумился я. — Но как же?..
— Ну, так… — ответила она. — У Дэйва к тому моменту уже была возлюбленная, взаимности которой он долго и упорно добивался, а маму он всегда воспринимал, как младшую сестрёнку.
— Вот так так! — шёпотом воскликнул я.
— Мама начала носить траурную одежду ещё в Азкабане, и соблюдала траур три года, — продолжила Дафна. — Всё это время она жила в доме Паркинсонов. Дэйв пытался переписать на неё состояние, которое перешло к нему после смерти отца, но она неизменно отвечала, что деньги её не волнуют, и она предпочитает, чтобы её “братик” о ней заботился. А потом, ровно через три года после злосчастной свадьбы, Дэйв как-то привёл в дом молодого Гринграсса, с которым дружил по работе. И вот тогда-то…
— Постой, дай догадаюсь, — оборвал я её. — Они встретились, увидели другу друга и не смогли уже больше расстаться?
— Они поженились на следующее утро, — кивнула Дафна.
— Это… — я не находил слов от охватившего меня волнения. — Это…
