Ева Никольская - Красавица и ее чудовище
– Рабыня, – коротко бросил он, не глядя на своих спутников, и, отпустив блондинку, вернулся на то же место, где стоял раньше. – Такой коктейль из страха и отчаяния не почуять было невозможно, – по лицу его скользнула мрачная тень. – Мы отведем вас домой, нэоли, – сказал он на певучем наречии ее народа, услышав которое, женщина вздрогнула и перепугалась еще сильнее. А потом тихо добавил на едином: – Я лично убью этого ублюдка, как только он вернется сюда.
Получившая свободу блондинка неуверенно помялась посреди комнаты, затравленно косясь на Хранителей, после чего подошла к стене, возле которой стоял сын Харона, и осторожно села, обхватив руками колени. По-видимому, мальчика она сочла самым безопасным существом среди присутствующих. Хранителей эта несчастная боялась, похоже, не меньше, чем своих похитителей. Наблюдая за ней, Смерть спрятал в уголках губ сочувственную улыбку. Глубокий капюшон скрывал ее глаза, но бледный овал лица с плотно сжатыми губами говорил о том, что, несмотря на страх, бывшая пленница старалась держаться достойно. Похвальное качество для человека, прошедшего через ад. Фиолетовые складки плаща рассыпались по каменным плитам пола, окружив веером сидящую фигурку. Длинные косы легли поверх расшитой сиреневым узором ткани. А тонкие кисти рук, сцепленные в замок, дрожали. Бедное, запуганное создание! Сколько же ей довелось пережить в плену? Бывший Харон по прозвищу Смерть отлично знал нравы своих соотечественников. Хрупкой девочке небось хорошо досталось. А… девочке ли?
Присмотревшись внимательней к ее ауре, четэри с изумлением отметил, что сидящая перед ним особа далеко не молода, если не сказать большего. Ее тело выглядело юным, несмотря на возраст. Значит, в рабстве женщина уже давно, и ее хозяин не жалел сил и средств на содержание своей «игрушки» в хорошем виде. Что ж… неудивительно. При таком-то дефиците людей в Срединном мире. А еще Смерть уловил присутствие магии, исходящее от… от чего? Он снова окинул пристальным взглядом незнакомку, затем удовлетворенно хмыкнул. Слабая вязь отводящих взоры чар была наложена на ее плащ. Слишком неумело и местами неправильно. Ведьма из бедняжки получилась никудышная. Такое колдовство вряд ли сработало бы, скорее наоборот, привлекло бы к хозяйке ненужное внимание. Одно хорошо, что неустойчивая магическая паутинка очень быстро таяла, теряя свои свойства. Вот и славно, не нужна она ей, ведь теперь бывшей рабыне ничего не угрожает. Уж они-то позаботятся о том, чтобы она вернулась в свой мир, а ее похититель получил по заслугам.
Изучая женщину, белокрылый временно выпустил из виду Арацельса, а когда снова посмотрел на него, ужаснулся переменам, происходящим с другом. Именно тогда все и началось. Его облик трансформировался и раньше, но немного и ненадолго. Теперь же внешность Хранителя напоминала прежнюю с большим натягом. Стандартная форма из-за увеличенных габаритов тела расползлась в некоторых местах сетчатыми дырами. Дойди эта метаморфоза с ростом до максимальных двух с половиной метров ночной ипостаси – и от одежды осталась бы лишь серебристая сеть, окутывающая фигуру. Но в случае Первого Хранителя трансформация застряла где-то посередине, как и преобразование костюма. Открытые участки тела стали алебастрово-белыми, и от этого темный узор резко обозначившихся вен казался еще более четким. Мужчина напоминал снежную скульптуру с нанесенными краской разводами, от него и в самом деле веяло холодом, о чем свидетельствовали стена и пол, покрывшиеся ледяной коркой. И как-то совсем нелепо над живым воплощением зимней стихии смотрелись рваные всполохи огня. Они нервно дергались над его плечами, запястьями и волосами… наполовину порыжевшими волосами, которые по цветовой насыщенности могли смело поспорить с жалкими обрывками магического пламени. Заострившиеся черты лица будто бы замерли, став грубо слепленной маской, а в глазницах плескалось расплавленное золото. Присмотревшись, Смерть с облегчением отметил, что в центре этих диких глаз отчетливо видны алые солнца с тонкими нитками черных зрачков.
Воля и разум человеческой натуры в крошечных дисках кровавого цвета… остатки его прежней сущности. Или нет?
Остановив жестом Каму, который направился к Арацельсу вместе с кровницей, спящей на его руках, четэри сам подошел к другу.
– Не обращай внимания, – криво усмехнулся тот, – я просто готовлюсь к встрече с тем, кто убил мою Арэ.
– Убил? – Смерть нахмурился. – Но…
– Нашей связи больше нет. Теперь окончательно. Она ушла медленно и безболезненно, просто растаяла… и все.
– Катя?
– Связь.
– А…
– Хватит об этом. У меня всего одна просьба. – Когда собеседник вопросительно приподнял бровь, выражая свою заинтересованность, Первый Хранитель закончил фразу: – Не вмешивайся!
И теперь, глядя на то, как Арацельс пытает Черного Харона, белокрылый жалел, что согласился не лезть в разборки. Уж прибил бы он его поскорее, что ли. Пока в пылу мести не потерял самого себя.
Очередной удар пришелся куда-то под ребра жертвы, а тихий стон слился с судорожным вздохом белокурой рабыни. Она опять дернулась, но, увидев предостерегающий взгляд стоящего рядом Хранителя, осталась на месте. Ее плечи опустились, побелевшие от напряжения пальцы вцепились в бархатную ткань плаща, а в глазах поселилось настоящее безумие. Женщина была на грани нервного срыва, и ее сосед это отлично понимал. В голове его крутилась тоскливая мысль о том, что им только бабских истерик для полного счастья и не хватало. Понаблюдав еще немного за молчаливым созданием, готовым в любой момент кинуться неизвестно куда, Смерть в очередной раз подумал о применении сонных чар. Останавливала его только возможность нежелательных последствий. В таком взвинченном состоянии навязанный сон мог перерасти во что-то ужасное и стать самым жутким и, что важно, последним кошмаром для бедной женщины. Но и то, что творилось с ней наяву, не очень-то хорошо действовало на самочувствие бедняжки. Возможно, ее рассудок уже давно перестал нормально функционировать… все возможно в этом враждебном для людей месте под названием Срединный мир.
Ад, преисподняя, геенна огненная… как ни назови, суть не изменится. Хранилище украденных и выкупленных душ, жестокая тюрьма для тех, кто попал сюда живым, бывшая родина Четвертого Хранителя, к которой он давно уже не испытывал ничего, кроме отвращения. У него был новый дом, была семья: шесть названых братьев и три названых сестры. Теперь одну из сестер принесли в жертву, а что происходило с одним из братьев, он не мог до конца понять. И все это где? Правильно! В Срединном мире! Демонова планета с проклятыми законами. А может, пусть Арацельс развлекается? Вдруг ему и правда станет легче? Имеет полное право на месть. Воины Черного Харона убили его там, на поверхности. И именно этот самый Харон использовал Катю в Аваргале. Так почему бы Смерти и не постоять в стороне, наступив на горло собственным эмоциям? Подлечить психику друга можно будет и потом, когда они вернутся в Карнаэл.
Окинув хмурым взглядом застывшего на месте Каму, спящую беспробудным сном Маю, Ринго, притихшего на плече чернокрылого Хранителя, блондинку и неподвижного мальчишку возле нее, Смерть прислонился плечом к стене и, скрестив на груди руки, продолжил молчаливо взирать на кровавое представление.
Не вмешиваться так не вмешиваться. В конце концов, он дал Арацельсу обещание, как, впрочем, и Третий Хранитель.
– Все еще не желаеш-ш-шь ввести верные координаты? А? Строиш-ш-шь из с-с-себя мученика? – прошипел Арацельс в ухо своей жертве. – Думаеш-ш-шь защитить таким образом нас-с-следника? – Рагнар напрягся, стиснул зубы, вернее то, что от них осталось, а Хранитель, уловив внутреннюю панику, продолжил: – Напрас-с-сно. Ты похитил мою женщ-щ-щину, значит, я заберу твоего сына. Равноценный обмен, не так ли? Совс-с-сем как в Аваргале.
Харон ничего не ответил, лишь посмотрел на своего палача полным презрения взглядом через узкую щель заплывшего глаза. Единственного. Отныне и навсегда. Отобранные демоном части тела восстановить было невозможно, разве что заменить искусственными протезами. Но это уже стало неактуальным. Все равно убьют… и его, и сына. А может, вообще не активировать портал? Раз будущее столь очевидно.
Острые когти пробили лазурный панцирь, разорвали одежду вместе с кожей и застыли в районе сердца. Надавливая, царапая… давая понять, насколько близка смерть любого, кто не желает подчиняться приказам.
– Это тебе мой подар-р-рок, ур-р-род, – прорычал бело-рыжий, вырвав когти из вязкого плена чужой плоти. – Ты останеш-ш-шься жить, а мальчиш-ш-шка умрет.
Еще один резкий удар пришелся чуть левее. Неожиданный и меткий. Рагнару внезапно показалось, что предыдущее кровопускание было не чем иным, как исследованием тела на предмет искомой цели. Неожиданно раздался звук треснувшего стекла, вслед за этим две мужские фигуры окутал необычный аромат. Четэри замер, вдавленный в стену противником. Сквозь приоткрытую щель глаза на Хранителя уставился охвативший Черного Харона страх. Тот самый страх, который способен испытывать сильный и выносливый мужчина, потерявший что-то очень ценное. То, ради чего он готов был погибнуть. Эмоции растекались по воздуху так же быстро, как и инородный запах. Арацельс повел носом, принюхиваясь, его прищуренные глаза холодно сверкнули, а железная хватка ослабла. Отступив назад, он окинул свою жертву задумчивым взглядом и, не говоря ни слова, направился к мальчику.
