Евгений Щепетнов - Монах. Предназначение
Мужчина выглянул из-за шкафа, прикрывавшего окно, и едва не получил стрелу в глаз. Она скользнула по черепу, пробороздив лоб, и вонзилась в настенную полку, расщепив доску надвое. Жена купца пронзительно взвизгнула, а дети, спрятавшиеся под столом в дальнем углу, громко заплакали.
– Тихо! – хрипло сказал купец, вытирая кровь, заливавшую ему глаза. – Живой я. Пьяные они, потому стреляют неточно. Натягивай арбалет – возьми крюк. Я сейчас… мне кажется, по крыше кто-то топает.
Купец взял саблю в правую руку, в левую кинжал и полез по лестнице на второй этаж.
Тут было тихо. На втором этаже располагались спальни его и жены, а также четверых детей – Бог дал их ему после того, как прежняя жена умерла, захватив с собой и двоих маленьких детей. Он смог жениться только через двадцать лет, когда память о прежней семье затянулась тиной долгих-предолгих лет. Все эти годы он путешествовал по стране, участвовал в войне со Славией – вначале служил солдатом, поднялся до капрала, но оставил службу и стал торговать тканями и пряностями. У него открылся талант купца, и мужчина скоро разбогател – не так чтобы быть совсем уж богатым, вроде крупных аристократов или землевладельцев, но достаточно для того, чтобы больше не думать о будущем, не прикидывать, хватит ли ему денег до следующей выдачи жалованья и может ли он позволить себе купить ту или иную вещь и посидеть в дорогом трактире.
На шестом десятке лет он влюбился. В дочь своего старого знакомого – партнера по торговле коврами. Самое смешное, что она тоже полюбила его. Он долго не мог ей признаться в любви, пока она сама не взяла все в свои руки – заманила в библиотеку и, бросившись на шею, впилась в губы долгим поцелуем. Он стоял как идиот, не зная, как поступить, и, когда она заявила, что любит его с детства, растерялся. Впрочем, все завершилось хорошо. Ее отец, посмеиваясь, требовал, чтобы он называл его папой, когда они собирались на легкую дружескую попойку, а жена быстренько нарожала ему четверых детей – одного за другим, каждый год, как будто опасаясь, что муж скоро не сможет заделать ей больше ни одного.
Он как-то сказал ей об этом, она долго смеялась так, что у нее из глаз потекли слезы, и, легонько хлопнув его по лбу, сказала, что он болван и его мужской силы хватит еще лет на пятьдесят – иные молодые не могут столько трудиться в постели, как он. Просто она хочет много, много детей, чтобы дома было шумно и весело, чтобы никогда в доме не переводилось счастье. Ведь дети – это счастье…
Это утро начиналось как обычно: завтрак, потом открытие лавки – продавец пришел как всегда вовремя, он был человеком пунктуальным и работал у купца уже десять лет, став чем-то вроде члена семьи. Он никак не мог жениться и смеялся, что, когда подрастет старшая дочка купца, он обязательно женится на ней. Дочь хихикала и говорила, что дядя Шутар глупый – разве дяденьки женятся на маленьких девочках? На что он отвечал, что она вырастет и узнает, какой дядя Шутар красавчик, и обязательно его полюбит. Все весело смеялись, и разговор этот повторялся примерно раз в неделю, обычно по субботам, когда они закрывали лавку пораньше и чаевничали в гостиной.
Шутар лежал в лавке, мертвый, с недоуменно раскрытыми глазами человека, так и не успевшего завести детей. Он как бы вопрошал у мира: за что? Я хотел, чтобы у меня была такая красивая жена, как у хозяина, и три такие же дочки и мальчишка, шустрый, как таракан, везде пролезающий и хватающийся за то, за что все мальчишки хватаются в первую очередь – огниво и нож.
Мятежники ворвались в лавку с утра, шумной толпой. Они потребовали деньги, забрали все, что было у продавца, а потом прибили его к стене копьем, воткнув его в живот Шутара так, что оно вылезло из позвоночника, переломив позвонки. Затем они попытались пробиться через смежную дверь, ведущую в жилую часть лавки, собственно в дом купца. Но он, опытный вояка, успел закрыть входы и забаррикадировать двери мебелью, услышав шум и крики на улице. Он сразу понял, что начинаются какие-то беспорядки, скорее всего мятеж. Купец знал, что при всех мятежах в первую очередь грабят лавки купцов – и частенько те же, кто совсем недавно приходил в них за покупками.
Он достал из чулана три боевых арбалета, зарядил и показал жене, как нужно их натягивать. Взял саблю, кинжал, достал длинный прямой меч и поставил у стены – для жены. Хоть она им владеть и не умела, но ткнуть острым концом меча во врага или рубануть сплеча сможет любой человек, даже женщина. А если она защищает своих детей – тут уже берегись враг. Она будет грызть негодяев зубами, до последнего стоя на защите своих кровиночек.
Бандиты попытались выбить двери, но у них ничего не вышло. Потом ломились в окна – купец отбил три атаки, зарубив одного и заколов двух мятежников. Еще двое были подстрелены из арбалетов, и выжили или нет – он не знал. Сопротивление еще больше разъярило бандитов, кроме того, похоже, что среди убитых были родственники нападавших.
Осада длилась уже несколько часов, и купец молился Богу, просил, чтобы Он позволил выжить его семье – сам-то он уже долго пожил, но им за что муки и смерть? Если нападавшие ворвутся в дом – его семью ждет мучительная смерть, это наверняка.
Купец сделал еще несколько шагов, ему показалось, что из конца коридора дунул порыв свежего ветерка. Он насторожился… и вдруг из комнаты старшей дочери с ревом выскочили двое мужчин, с саблями и короткими кинжалами. Похоже, что они перебрались на крышу дома с соседнего здания, а потом спустились по веревке на балкончик второго этажа.
«Какого демона я согласился на постройку этого балкончика?» – промелькнуло в голове купца в те мгновения, пока небритые хари с ревом летели на него по паркетному полу коридора второго этажа. Они рассчитывали на легкую добычу – что может сделать седой мужик под шестьдесят лет с двумя молодыми, полными сил двадцатипятилетними отморозками?
Со скрежетом скрестились сабли бандита и старого солдата, молниеносное движение, и кинжал погрузился в живот нападавшего, вспоров его справа налево. Резко завоняло калом из перебитых кишок, брызнула кровь, и бандит остановился, с удивлением глядя на фиолетовые внутренности, вывалившиеся ему на ладони.
Второй успел зацепить клинком плечо купца, и белая рубаха окрасилась вишневым цветом. Этот был поопытнее, но после трех ударов он почувствовал, что его опыта не хватает против умения старого солдата. Они ожидали встретить «жирного клопа» с тугой мошной в загашнике, а встретили постаревшего, но сильного и умудренного волка, которого в отряде пехотинцев называли Мясником. Не за то, что он хорошо разделывал тушу косули…
Финт, удар, звон отброшенного кинжалом клинка, и сабля на вершок погружается в пах неприятеля. Очень болезненная и практически стопроцентно смертельная рана – если вовремя не зажать кровоточащие сосуды опытной рукой лекаря.
Снизу послышался отчаянный крик жены, визг детей, и побелевший купец, подхватив выпавшую из рук бандита саблю, бросился вниз.
Его жена стояла у стола, под которым прятались дети, и яростно размахивала мечом, похожая на лесоруба размашистыми ударами, прекрасная даже с растрепанными волосами и перекошенным в яростном крике лицом.
Бандиты все-таки сумели отодвинуть баррикаду у окна и ворваться в дом. Жена успела выпустить болт в одного из них – он висел теперь в оконной раме, и ветер шевелил его редкие, засаленные волосы. Двое бандитов стояли перед женщиной и старались достать ее ударами сабель. Она была легко ранена, но дралась так неистово, что ей бы позавидовал даже воин, впадавший на поле боя в боевую ярость и не чувствующий при этом боли. В окно за ее спиной влез еще бандит, с арбалетом – теперь участь женщины была предрешена. Если бы не ее муж.
Он с ревом медведя налетел на негодяев и с ходу срубил одного, чисто снеся ему левую сторону черепа. Тренькнула тетива арбалета, и болт воткнулся рядом с ключицей купца, погрузившись почти до основания. Это не остановило старого солдата. Стрелок с криком отчаяния попытался прикрыться арбалетом, но сабля перерубила оружие надвое, пройдя насквозь и застряв в черепе врага.
Оставшийся в живых бандит вонзил саблю в бок купцу, но лишь пробил мышцы и кожу, не задев жизненно важных органов, скребанув клинком по нижнему ребру. Жена купца с хаканьем рубанула его сзади, надрубив плечо так, что голова почти отвалилась от плеч. Кровь залила ее молодое, прекрасное лицо, но она даже не заметила этого – оттолкнув падающий труп бандита, женщина бросилась к оседающему на пол мужу. Тот подмигнул ей, улыбнулся и тихо сказал:
– Здорово ты его! Я бы тебя взял в солдаты! Поживем еще, не переживай. Гвардейцы подоспели.
За окном слышался грохот – это били ружья гвардейцев, разгонявших толпу мародеров. Кто-то крикнул в разбитое окно:
– Эй, вы живы?! Чужих нет?! Бандитов нет?!
– Нет… только мертвые! – звонко крикнула женщина, обняв своего мужа, лежавшего на полу, и заплакала, заливая его лицо горячими слезами.
