Джон Мур - Плохой Принц Чарли
— А что касается Джейсона. Дело не в том, что он толстый. Он скорее…
— Пухлый, — подсказал Чарли.
— Милый — более подходящее слово, — ответил Пакард. — Я сам слышал, как девушки называли его милым. Как мягкая игрушка, говорили они. Не все толстые люди очаровательные. Я знаю много толстых королей с железной хваткой. Но вы не можете быть милым и злым одновременно.
— И вы думаете, что я злой?
— Нет! — почти в унисон сказали Паккард и Грегори. — Совсем нет, Чарли.
— Но ты подходишь, — продолжил Грегори. — У тебя уже есть имидж. Ты — Плохой Принц Чарли.
— Ой, да ладно. Вы же знаете, как я получил это прозвище.
— Большинство людей не помнят. Ты выглядишь жестоким, у тебя есть жизненная позиция, ты всегда одет в черное…
— Что? Я не всегда ношу черное.
— Серьезно? — Грегори был удивлен.
— Ты сейчас весь в черном, — сказал Пакард.
— Я только что вернулся с похорон. Мы все были одеты в черное. Вы тоже одеты в черное.
— Да, но ты выглядишь как парень, который всегда одевается в черное. Мне так кажется. У тебя есть имидж. У тебя есть репутация. Ты пугаешь людей. Эти задумчивые темные глаза, покрытое шрамами лицо…
— У меня нет шрамов!
— Есть. Вот там, на подбородке.
— Я поранился, когда брился. Он исчезнет через несколько дней.
— Ну, ты выглядишь как парень, который должен иметь покрытое шрамами лицо.
— Я передам это моему парикмахеру. Уверен, он обрадуется.
— Кроме того, — Грегори снова начал говорить, но остановился и бросил на Паккарда нерешительный взгляд. Тот кивнул. — Не хочу тебя ранить. Пожалуйста, прости меня, если я это сделаю, Чарли. Но существует проблема из-за того, что ты незаконнорожденный.
— Ты не ранишь меня, — легко ответил Чарли. — Я уже не переживаю по этому поводу.
— Ну, раньше ты сильно переживал. Я помню на вечеринке по поводу твоего одиннадцатилетия ты запустил в глаз юному Кантинфлоу свиной отбивной.
— Свиной отбивной? — переспросил Паккард.
— Это была двойная отбивная, что готовят в Алмондине.
— О, да. Очень вкусно. Жаль, повара здесь, в замке, так и не научились делать что-либо подобное. Обязательно либо недожарят, либо пережарят.
Последовало короткое отступление на тему где и как готовят жареную свинину, прежде чем Грегори вернулся к основному вопросу.
— Обязательно найдутся люди, всегда поддерживающие короля, не зависимо от того, каким подлецом он является. Как я уже говорил, это все последствия школьного образования, мы учим их следовать закону и быть хорошими гражданами. Но, когда преемник незаконный, его легче свергнуть.
— Конечно, множество королей пришли к власти незаконно, — встрял Паккард. — Это вообще не проблема, пока кто-нибудь не начнет задавать вопросы. Нам, по всей видимости, это не грозит. Просто у нас будет дополнительный козырь в случае нужды.
— Я не знаю, в курсе ли ты, Чарли, но после того, как все закончится, Совет Лордов мог бы признать тебя законнорожденным. На самом деле, мы с Паки думаем, это нужно было сделать еще несколько лет назад, но король не захотел.
Чарли махнул рукой.
— Еще раз повторяю, не беспокойтесь об этом.
— Что ж, предложение остается в силе, если решишь к нам присоединиться. Я надеюсь, однажды у тебя появятся собственные дети, подумай об их судьбе.
— Я боюсь, им придется сгореть от стыда. — Чарли оттолкнулся ногой от ножки стола, так что его кресло отъехало назад. Он встал и наклонился вперед, опираясь руками на столешницу. — Мои дорогие дяди, я восхищаюсь вами. Продать свою страну за чечевичную похлебку, обмануть закадычных друзей, предать доверие людей — эти закулисные интриги заставляют меня гордиться тем, что я являюсь частью вашей семьи, пусть и не законнорожденной частью. Ибо не могу себе представить другую страну, которая бы так нуждалась в том, чтобы ее продали, или других дворян, заслуживающих предательства более, чем здесь, в Дамаске. Мои поздравления.
Он несколько раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты, а затем повернулся спиной к старикам и направился к двери.
— Тем не менее, можете вычеркнуть меня из игры. Возможно, я на самом деле так плох, как вы обо мне думаете, но закулисные интриги не мой конек. Теперь, если вы меня извините, я вернусь к учебе, чтобы провалить несколько предметов в этом семестре и не прочесть много умных книг.
— Я понимаю, Чарли, — сказал Грегори. — Спасибо, что выслушал нас. Мы поищем кого-нибудь еще. Я надеюсь, мы можем рассчитывать на твое молчание?
— Конечно.
— Думаю, Кэтрин будет разочарована, сказал Паккард. — Уверен, она надеялась, что ты станешь королем.
Уже коснувшись дверной ручки, Чарли остановился:
— Кэтрин?
— Леди Кэтрин Дурэйс.
— Леди Кэтрин Дурэйс? — Чарли немного задумался. — Около двадцати лет, ростом мне до подбородка, безукоризненный вкус, мелодичный голос, стройные ноги, узкая талия, густые волосы, рыжие, как летний закат, нежные длинные ресницы, мягкие розовые губы недовольно дуются, безупречная светлая кожа с едва заметным намеком на веснушки около носа, а зеленые глаза сверкают словно изумруды в свете костра, когда она сердится, и искрятся как всплески волн утром на пляже, когда она улыбается? Эта Кэтрин Дурэйс?
— Ах, так ты ее знаешь?
Чарли отпустил дверную ручку.
— Я, думаю, возможно, я слышал о ней, — он вернулся обратно за стол переговоров, вытащил снова кресло и развернул его. Задумчиво уставился на него, как бы пытаясь решить, следует ли ему снова сесть. Затем сел. — Расскажите подробнее.
* * *Конечно, после похорон состоялся государственный обед, мрачное мероприятие, как и подобает случаю, с тостами, речами и холодным мясом. Мужчины теребили пуговицы своих черных одеяний и филосовски рассуждали о собственной кончине. Женщины прятали свои лица под черными вуалями, вытирали глаза черными носовыми платочками и размышляли о стоимости чужих платьев. Все сошлись на том, что покойный монарх, несмотря на свое маленькое, прямо таки крошечное пристрастие к бутылке, был одним из лучших среди почивших мужчин, когда-либо правивших Дамаском. Кэтрин и Розалинд, как и полагалось всем женщинам, играли роли бледных и болезненных созданий, которые почти ничего не едят. Теперь они наверстывали упущенное за поздним ужином в столовой зале замка. Они сидели на одном конце длинного стола, все еще облаченные в траурные одежды, но с откинутыми назад вуалями. Компанию им составляли лишь два адвоката, в полголоса обсуждавшие некоторые технические вопросы права на другом конце стола. В камине потрескивали три горевших полена. Свечи освещали небольшое пространство вокруг девушек.
Кэтрин потянулась за буханкой черного хлеба и отломила от нее кусочек.
— Думаю, все прошло очень хорошо. Мне нравится, когда на похоронах идет дождь. Нет, не гроза, ты же понимаешь, а такая тоскливая мелкая изморось придает соответствующую атмосферу. Она все вокруг делает гораздо траурнее.
— О, я согласна, — ответила Розалинд. — Когда мир кажется серым и мрачным, ты можешь сказать себе, что жизнь полна страдания и отчаяния, и покойный правильно сделал, что умер. Тогда как в яркий солнечный день потеря от ранней смерти ощущается острее. А мое платье не растянулось на спине?
— Нет, оно сидело прекрасно.
— Я боялась, что оно слишком тесное. Не уверена, могу ли я доверять своей новой швее. Мужчины выглядели очень хорошо, ты не находишь? Особенно Плохой принц Чарли. Было что-то неистовое в том, как он прогнал тех бандитов в лесу. Ты так не думаешь? — Розалинд внимательно посмотрела на подругу. — Ты находишь его привлекательным?
Кэтрин подцепила ножом кусочек масла.
— Нахожу.
— Он смотрел на тебя.
— О, гляди, это же Ораторио. Должно быть, его смена закончилась. — Кэтрин махнула рукой с хлебом. — Ораторио, иди, посиди с нами.
Ораторио, одетый в военную форму, держа шлем под мышкой, низко поклонился с противоположного конца комнаты. Он немного задержался, чтобы погреться у камина, а затем уселся рядом с Розалинд.
— Добрый вечер, дамы. Ах, еще три месяца и моя королевская служба закончится. С другой стороны, как приятно встретить вас после долгого дежурства. Вы уже поели?
— Мы только начали.
— Интересно, могла бы я получить омлет, — поинтересовалась Розалинд.
— Нет, — ответила Кэтрин. — Только не в Дамаске.
— Если только вы не хотите получить яичный порошок, — сказал Ораторио. — Вряд ли у вас есть такое желание.
— Ах, да, я и забыла, что в Дамаске нет яиц. Какое-то проклятие, не так ли?
— Не проклятие, — возразила Кэтрин. — Больше похоже на заклинание, чтобы все пошло наперекосяк.
— И в самом деле, мы можем производить яйца. Есть утиные или гусиные яйца, если пожелаете. А вот куры здесь не выживают.
