Саша Готти - Влада. Бал Темнейшего
Чертов тролль прав – все именно так, как она хотела в своих мечтах. Она получила гораздо больше, о чем мечтала: даже бабушку, про которую не знала ничего. Даже сводного брата, которого отец называл Артемом, и стало ясно – погибший Арман в этом мире тоже жив, и она дружит с ним с самого детства.
«И ведь не отлепить мне волосы, вот у меня вид-то, как у бабочки на булавке! – Влада вдруг нервно засмеялась, представив перед глазами Синицину с ее инстаграммом. – Если бы мне скрыться, исчезнуть из тайного мира, чтобы и Егор и Гильс потеряли меня, то, может быть, это отсрочит их войну из-за меня? Соображай, Влада…»
Перед мысленным взором прокручивалась сцена, увиденная во время слета ведьмовства. Когда ведьма- неудачница, спасаясь, убегала от волны колдовства и чертила какие-то знаки на ладони, и поднимала ее, крича… Что она кричала?
«Ни тьма, ни свет, меня здесь нет! От всех закрыта, для всех невидима! Слово, замок, язык!» Волна порч и проклятий прокатывается мимо… Слова Влада помнила, только вот начертанные знаки или знак рассмотреть было невозможно.
А дед тем временем продолжал захлебываться восторженными воспоминаниями, несмотря на все попытки бабушки его перебить.
– С вампирами мы бились честно когда те пересекали дозволенное! – Дед воинственно размахивал чайной ложкой. – А здесь – иное. Эта нечисть, которую мы называли троллем, не применяла силы. Она обманывала, хитрила, издевалась до бесконечности! Сколько же магии было нами потрачено…
– Вот в это я охотно верю, – Влада нервно засмеялась, подняв глаза. – Мне бы сейчас тоже так не помешало. У меня же сессия, как я замучилась. Завтра снова в институт. Мечтаю списать на экзамене по истории искусств, чтобы преподы не увидели… Мам, дед – научите, как?
– Списать? – озадачилась мама. – Но ты же прекрасно учишься…
– А в этот раз я не готова. На экзамене, чтобы подсмотреть шпаргалку, закрыться ото всех, чтобы не видели… – импровизировала Влада на ходу. – Ну, пожалуйста, научите.
– Эх, – покачал головой дед. – Применение магии в таких делах… Молодежь, ну как не стыдно?..
– Да ла-адно, пап, я часто пользуюсь, иногда даже ты этого не замечаешь, – вступилась Ольга. – Ей хочется списать, когда не подготовилась к экзамену. Владочка же у нас слабенькая, ей трудно зубрить ночами.
– Мама… – произнести это слово в первый раз было так непривычно и странно, как подойти к зеркалу и увидеть не себя, а кого-то другого. – Ты покажешь мне это заклятие забвения?
– Конечно, покажу, – кивнула мама. – Запоминаешь?
Мама с видом заговорщика подалась вперед и понизила голос:
– Учись, дочка, пока я жива! На ладони рисуешь знак непрогляда. Просто пальцем, никаких авторучек…
– Но непрогляд используют тролли, – слегка растерялась Влада.
– Верно. Магия имеет параллели с тролльскими фокусами, просто они не пользуются знаками и ритуалами, делая все напрямую. Но знак непрогляда выглядит вот так… – мама, взяв в руку лопаточку для торта, начертила на гладкой поверхности крема что-то, похожее на буквы и цифры одновременно. – Это древние руны, так называемые глифы, которые обозначают закрытый глаз. Их нужно начертить на ладони, поднять руку, обратив знаки от себя, и сказать…
Влада, не сводя с торта глаз, услышала, как мама произнесла в точности те же слова, что тогда кричала ведьма.
– Важно потом стереть знак, хотя бы символически, – мама принялась разглаживать лопаточкой крем, наводя на торте порядок. – Тебе ведь и нужно всего-то несколько минут, чтобы заглянуть в учебники?
Влада радостно закивала, усиленно делая вид беззаботной лентяйки, которая получила возможность избежать двоек.
А Огневы уже переключились на бурное обсуждение, как можно пользоваться магией в бытовых целях.
– Между прочим, магию нужно применять с пользой! – возмущалась бабушка. – Вандер, что ты молчишь?! Используй свои знания! На кухне треснул подоконник, в ванной отваливается кафель. И смеситель… Вандер, ты меня слышишь?!
– Я неоднократно говорил, что применять магию на починку смесителя это позор, Марина! – громогласно затрубил голос деда. – Виктор, я прав?
– Вы всегда правы, Вандер! Мы справимся и без всякой магии. Сами сможем потолки покрасить, да и мебель пора поменять, – весело согласился отец. – Дочка молодец – вот завела разговор, и сразу же появился повод для ремонта! А то все собраться не могли, годами. Все, завтра же начнем. Олька, готовсь!
– Всегда готова к бардаку и раскордажу! – рассмеялась мама. – Ремонт это весело!
«Троллеведение, основы практики, – Влада печально перебирала в памяти хорошо знакомые аксиомы. – Прикрыть один глаз, склонив голову. Дождаться, когда морок дрогнет, дальше… все я отлично дальше помню…»
– Я хочу сказать, что люблю всех вас, – тихо сказала Влада. – Очень люблю. Я всегда с вами, правда. Мы всегда будем вместе, в этой гостиной, в нашем доме. Это лучшее, что может быть.
Иллюзия дрогнула, пол покачнулся, зазвенели бокалы из серванта, всколыхнулись занавески.
– Землетрясение? – дед схватился за спинку стула, чтобы устоять на месте. – В Петербурге? Это нонсенс!
– Влада… Влада? Я тебя не вижу, где ты?! – Мама вскочила на ноги. – Что происходит, почему я ее не вижу?! Где моя дочь?..
Квартира на Садовой улице начала плыть, будто ее затопили сверху нерадивые соседи. Первыми поплыли обои, будто по ним текла вода, смывая полоски и цветочки. Потом потекли и стены. Размяк торшер, согнувшись вдвое и наклонив абажур, будто ему стало плохо. Накренился стол, и по снежному склону скатерти съехали чашки, выплеснув ярко-оранжевые пятна так и не выпитого чая. Скользнул с блюда торт, печально плюхнувшись на ковер…
Влада корчилась и рыдала, заставляя себя выбросить из памяти этот день и лица родителей, растерянных и теряющих ее. Выдиралась, как из топи и цепкого чертополоха, оставляя там, в исчезающей родной квартире, изодранные ошметки своей души. И это было гораздо страшнее, чем сражение с любым злом.
Как из вязкого болота, Влада выбиралась на поверхность реальности. Давала пощечины сама себе, кричала.
На какой-то миг перед ней промелькнул бальный зал, золотой с белым, ряд юных балерин в воздушных пачках, бьющих стройными ножками воздух.
– Па-де-труа! – закричала тощая дама с зализанными на лоб волосами, бросаясь к ней. – Где пуанты, негодница? А ну живо – первая позиция и гранд-батман!
– Отстаньте! – выдохнула Влада ей в лицо. – Ложь!
Зал унесся прочь, как уносится в темноту оторванный ураганом кусок яркой ткани.
Владе почудилось пыльное облако, которое стояло перед ней в форме кобры, раздувшей капюшон и готовой к прыжку.
– Сбегаешь, но все уже сделано и ничего не вернуть назад! – прошипела кобра из пыли, разевая беззубый рот. – Я нашел себе замену… наследника…
– Прочь!
Пыль разметало в стороны. Видения, уже бледные и нечеткие, мелькали перед глазами, но Влада уже возвращалась в реальность, пробираясь сквозь едкий зеленый туман морока.
И наконец, последний шаг – и она оказалась на Дворцовой площади.
Это уже была не иллюзия, а похоже на правду: испорченное грязью прекрасное платье, изодранные в кровь ладони, ноги в размокших туфлях по щиколотку в холодной луже, в которой плавали ошметки льда…
От роскошного бала не осталось и следа – вокруг бушевал ураган из паучьих лап, с визгом и хрустом пауки, воронье и нетопыри налетали на зеленый туман, клочья которого выглядели живыми существами, постоянно меняющими форму и очертания. Туман обволакивал тела пауков, будто кокон, и те падали, обездвиженные. Понять, что происходит, было невозможно – шел бой, но кто им командует, не разобрать и не увидеть.
– Гильс!.. Егор!.. – не зная, кого позвать в этом аду, Влада уворачивалась от сгустков зеленой жути, закрывалась локтями от нежити, которая в пылу боя задевала ее когтями и крыльями. Что-то упало с коленей и со звоном покатилось по асфальту. Медальон Мурановых… та самая паутинка, сорванная рукой Егора.
Нужно было встать и идти туда, где сейчас был эпицентр боя, где шла самая яростная схватка – недалеко, где сверкали ярко-зеленые пятна.
Влада с трудом поднялась на ноги.
Ступни заледенели, и это говорило о том, что вампирской силы сейчас нет и в помине. В ушах звенело, и бледный остров Эрмитажа, проглядывая сквозь месиво из нежити, размытым пятном покачиваясь в темноте.
Сделав пару десятков шагов, Влада увидела посреди Дворцовой площади сверкающий зеленый трон. Тот стоял на ступенях из драгоценных камней, сверкал и переливался, будто освещенный неизвестно откуда взявшимся солнцем. Что за парень сидел на троне – нетрудно было догадаться, – виднелась светловолосая голова и грубоватый профиль со слегка курносым носом. Рука, лежавшая на подлокотнике трона, постукивала пальцами – из них струились плети зеленого тумана, которые шевелились, как живые.
