Ольга Пашнина - Леди-дракон. Факультет оборотничества
– Ладно, – решила я, – к нему мать пришла, смысл мне там сидеть? Подожди десять минут, я оденусь.
Но дойти до двери я не успела. Громкий и властный женский голос, последовавший за звуком открывшейся двери, вопросил:
– Куда?!
Я так и замерла на полпути.
– Э-э-э… учиться?
Почему-то перед мамой Клэя я себя чувствовала, как перед собственной.
– Никакой учебы, – отрезала та. – Лекарь объявила карантин.
– Зачем?! – хором спросили мы с Элис.
– У него же воспаление. Зачем карантин?
– Ты меня спрашиваешь? Не знаю, но никого не впускать и не выпускать. Давай, заходи обратно. Элис, милая, тоже можешь зайти, но три дня – ни ногой из комнаты.
Я впервые в жизни видела, чтобы человека так быстро сдуло в неизвестном направлении!
– Это тебе, Клэй. – Госпожа Сероглазая поставила слева, на столик у кровати, графин с морсом.
Потом обошла кровать и поставила такой же у моей стороны.
– Это тебе, Вил.
Я вздохнула. Ненавижу клюквенный морс! Сколько можно его пить? Второй графин, а время только близится к вечеру. Если не усну сейчас, умру, превратившись в гигантскую клюкву.
– Температура?
Мать Клэя забрала у меня изо рта градусник и удовлетворенно кивнула. Температура Клэя ее не устраивала, но она давала ему какое-то зелье, и мне казалось, кашель стал чуточку меньше. Это радовало, но соображения я свои решила оставить при себе. Зелье давали и мне для профилактики, но в меньшем количестве.
– Ну и кому ты заплатил за этот карантин? – прошипела я, когда мы сидели, давясь морсом.
– Инеевая, – Клэй закашлялся, – хватит, может? Мне вообще не до пикировок с тобой.
Вот как-то… я даже прониклась. Он выглядел таким уставшим, что не хотелось на него ругаться. Вот только…
– А почему ты всегда кашляешь, когда я задаю неудобные вопросы?
И Клэй… да, он закашлялся! Причем явно издеваясь. Захотелось взять и сделать ему что-то очень нехорошее. Однако судьба все сделала сама. Мать Клэя, пока мы хлебали морс, собиралась на ужин.
– Я заказала, вам прямо сюда принесут, как закончится ужин внизу. Отдыхайте пока.
Ее совсем не смущало, что мы валяемся на одной кровати. Удивительная женщина!
– Мам, – Клэй даже улыбнулся, – иди домой, мы в порядке. Отлежимся, зелье допьем, лекаря вызовем, в академию выпишемся. Незачем тут сидеть.
– Размечтался! – отрезала Сероглазая. – Знаю я, как вы будете лечиться. Нет уж, поживу у вас, раскладушку мне уже обещали принести к ночи. Я тебя уверяю, Клэй, под моим руководством вылечишься быстрее, и Вил не заболеет.
Когда дверь за женщиной закрылась, я повернулась к Клэю и проорала ему прямо в ухо:
– Бу-га-га!
Он презрительно фыркнул и отвернулся. Да, не ожидал Сероглазый такой подставы. Лекарке он, может, и заплатил за этот псевдокарантин, но мать в дело вмешалась совершенно некстати. И жить теперь три дня под ее присмотром, и даже меня достать не удастся.
Мстительно хихикая, я тоже решила поспать. Что еще оставалось делать, свет-то Клэй погасил.
Радость длилась недолго. Клэя знобило – повышалась температура. Кашлял он все равно страшно. Мой вздох в комнате прозвучал слишком громко. Ладно, признаем, я виновата. Несмотря на то что он подставил меня с этим карантином, я виновата в том, что он заболел.
От полноты чувств я даже повернулась к парню лицом, но тот уже, мне показалось, спал. Я не удержалась и быстро коснулась губами горячей кожи между лопаток. Бедный, устал. Права Элис, мы постоянно друг друга калечим. Теперь вот оба расхлебываем последствия собственной неадекватности. И почему мы не можем, как все люди, ссориться и мириться без членовредительства.
Размышляя над загадкой наших отношений, я не заметила, как обняла Клэя и начала засыпать. А когда заметила, решила оставить все как есть. Да, по-прежнему страшно, что слабость к Сероглазому ничего хорошего не принесет, но…
Я уже упоминала, что драконы если и влюбляются, то серьезно?
Не знаю, как и когда Клэй умудрился заплатить лекарке за этот карантин, но явно прогадал. Его мать крутилась вокруг нас круглые сутки, обеспечивая комфорт, лечение и… целомудрие. Клэй явно злился, причем неизвестно на кого: на себя за оплошность, на мать за навязчивость или на меня за шуточки и довольное выражение лица.
А что я? Мы с госпожой Сероглазой вполне поладили. Она была умной женщиной, знала массу интересного, с ней было здорово болтать. Я-то не болела. Пока Клэй отсыпался, мы провели много часов за чаем или с моими заданиями. Пожалуй, впервые за последние годы я чувствовала такую заботу.
Температура у Клэя начала спадать только на третье утро, и одновременно с этим проснулись вполне мужские инстинкты. Как же, я рядом лежу! Или сижу. Или хожу.
Хотя сколько бы я ни издевалась над Клэем и ни болтала с его матерью, ее присутствие и впрямь немного напрягало, потому что Клэй чувствовал, что я готова сдаться, и шел в атаку особенно рьяно. Причем чем легче ему становилось, тем больше он хулиганил.
На третий день, когда госпожа Сероглазая пошла обедать, он направился в душ.
– Куда?! Клэй, нельзя, ты еще кашляешь!
– Не кашляю, – отмахнулся он и захлопнул перед моим носом дверь. – Не будь занудой, Инеевая. Вот станешь моей женой – будешь пилить.
– Размечтался! – фыркнула я.
Сама-то приняла душ, как проснулась. Болеть я и не думала, и завтра утром меня выпустят на свободу. Счастье-то какое!
Конечно, Клэю за душ влетело, за чем я с удовольствием понаблюдала. Но после обеда ему и вовсе полегчало. Зелье, что давала мать Клэя, справлялось с болезнью очень эффективно. Так что Клэй уже читал, а я писала эссе для Медного вплоть до того времени, когда стемнело.
И где-то спустя час, когда я почти заснула, почувствовала, как кто-то (совсем даже не нахальный и наглый) осторожно поглаживает мое бедро. В темноте не было видно, как я чуть-чуть покраснела. Но, что странно, даже сопротивляться совсем не хотелось. Я сама подалась навстречу, прижалась спиной к широкой теплой груди и принялась спать дальше.
Но куда там!
Меня обняли, и стало так удобно, что не захотелось ничего делать. А Клэй меж тем тихо говорил мне в ухо:
– Я тебя хочу.
– Понимаю, – хмыкнула я. – Но ничем помочь не могу, в паре метров спит твоя мама.
– То есть, – горячие губы коснулись очень чувствительной кожи за ухом, – в принципе, ты готова?
Ну-у-у… как готова. Готова не готова, но хочу. И не могу больше отбиваться, будь что будет.
– Клэй, если она проснется, она даст нам в лоб! Или еще что похуже.
– Тихо, я все придумал. Идем.
Он неслышно и легко поднялся, протянул мне руку и пошел в двери. Я, следуя за ним, размышляла совсем не о том, что собираюсь делать, а о том, что будет, если его мать вдруг проснется. Что она обо мне подумает? О том, что мы уже третий день спим рядом, я как-то не вспомнила.
Но Клэй, похоже, был в этом деле профессионалом, потому что он легко справился с побегом, прикрыл дверь и потащил меня уже к моей двери.
– Там кот спит. – Я так и не придумала ему имя.
– Разбудим, – расплылся в улыбке Клэй. – Давай ключи.
– Мм-м…
Ключи я, естественно, забыла в его комнате. Вернуться – спалиться. Сероглазый закатил глаза и сел возле замка. А через мгновение дверь щелкнула и впустила нас в темную и прохладную комнату.
Глаза еще не успели привыкнуть к смене освещения, а меня уже заключили в объятия и начали целовать. Осторожно так, почти нежно и жутко приятно.
– Не боишься? – фыркнула я, когда Клэй ненавязчиво подтолкнул меня к кровати. – Что я тебя опять привяжу?
– Я маме пожалуюсь! – смешно скривился Сероглазый.
– Я тоже! Ты меня потащил посреди ночи непонятно куда…
– Ну почему же непонятно? Очень даже понятно.
За всю жизнь это были первые часы, в которые я полностью расслабилась. В руках Клэя я таяла, отдыхала и наслаждалась шквалом эмоций. Не обошлось и без страха, но сложно бояться, когда рядом с тобой кто-то бесконечно родной и готовый брать всю ответственность на себя. Сложно вообще о чем-то думать, когда тебя так целуют.
Энергия требовала выхода и… выход она получила. Сложно оказалось быть с Клэем тихо. Но бесконечно легко находиться просто рядом, обнимать и чувствовать его дыхание.
В этот момент я решила: пусть все это останется эпизодом из моей жизни, пусть Клэй увлечется еще какой-нибудь девушкой, пусть хоть апокалипсис грянет, но эту ночь я в памяти сохраню.
К утру мы уже спокойно спали в его комнате. И, надеюсь, госпожа Сероглазая ничего не заподозрила. А то, что меня в процессе этого сна вполне крепко обнимали… да половина Лесного делала на нас ставки, что ж теперь?
Глава восемнадцатая. Черный дракон
Как и всегда, перед серьезным разговором я нервничала. Нервничала так сильно, что меня бесило буквально все: утренняя темнота за окном, зимний холод в библиотеке и говорливая компания за соседним столом. Последнее бесило так сильно, что я заплатила и заняла одну из индивидуальных кабинок, в которой, конечно, было тихо и спокойно.
