Иван Валеев - Недоразумение
— Разумеется, можете, — ответил скрипучий тенорок, — Вы даже могли не утруждать себя просьбой, молодой паукан — я сам, будучи свидетелем вашего плачевного положения, собирался предложить вам свою помощь.
— Благодарю, — ответил молодой паукан.
Обладатель скрипучего тенорка, бормоча что-то вроде «Не стоит благодарности, это долг каждого порядочного жителя нашего Леса, я уже не говорю про наше замечательное Болото» и так далее, неторопливо обогнул пень и принялся аккуратно и со знанием дела, будто он регулярно высвобождает пни от налетевших на них молодых пауканов, распутывать конечности Тым-Пыца. Наконец, все было распутано и Пыц, нетвердо топчась на своих ногах, уже собирался было, выпалив «Огромное вам спасибо, не могу выразить всю свою признательность, прошуизвинитьоченьспешу», убежать к уже наверняка заждавшимся его друзьям, как вдруг сообразил своим ударенным об пень организмом, что вот его, вот прямо только что, отмотал от этого пня Сам Лесовик — и замер. Ведь задание «найти Лесовика и расспросить его о светляках» выполнить никто так и не удосужился, отменить тоже, а тут — вот он, сам нашелся… С другой стороны, разве бывают такие совпадения?
— Простите…
— Да-да?
— Вы… Вы кого-то ищете?
— Я? А вы знаете, молодой паукан, действительно ищу. И, кто знает, возможно, вы даже можете мне помочь.
Тым-Пыц попытался выразить свою готовность не столько голосом, сколько значительно более энергичным, чем до этого, топтанием на месте, вследствие чего все его правые и левые конечности решительно двинулись навстречу друг другу и он едва не превратился, как в раннем детстве, в клубок.
— Спокойнее, спокойнее, — заботливо произнес Лесовик, — Вы ведь не очень спешите?
— Если быть совсем честным, то очень, — смущенно ответил Пыц, — Мы договорились встретиться с друзьями, и тут такая неприятность…
— Ай-яй-яй, — в голосе Лесовика проскользнули нотки неподдельного огорчения, — Это что же получается? Вы из-за меня теперь опоздаете?
— Нет, что вы, — запротестовал паукан, — я, знаете, и так опаздывал…
— А из-за меня — еще сильнее!.. Что же делать?.. Простите, пожалуйста, за назойливость, но не вы ли играете в нашей знаменитой группе «Болотный Туман»?
— Да, я, — совсем смешался Тым-Пыц Девятнадцатый, — А вы разве про нас слышали?
— Когда вы играете, вас трудно не услышать, друг мой, но мы сейчас не об этом. Стало быть, ваши друзья, с которыми вы собирались встретиться — это ваши коллеги по группе?
— Нет. Я должен встретиться с Кифой, Мяфой и Чуфой у дома Чваки, там, — паукан указал направление одной из своих заменяющих руки ног, — на Болоте.
— Превосходно! — обрадовался Лесовик, — Тогда нам с вами по пути.
Чваки ворочался в своей постели. Заснуть не удавалось никак. Его организм с неудовольствием сопротивлялся Чвакиному намерению отправиться в страну сновидений, в которой ему в последнее время сделалось как-то неуютно. Кроме того, их (и Чваки, и его недовольный организм) все время беспокоили то какие-то бестолковые выползки, то шальной светляк, неожиданно влетевший в домик Чваки через окно, сделавший круг над столом и снова вылетевший вон, то просто разные мысли, стремившиеся залезть к Чваки в голову. Ну как тут уснешь?
Чваки и раньше не всегда удавалось засыпать когда захочется. Когда он поведал об этом Боберту, тот посоветовал ему «слушать большой барабан в голове и ждать дудок». Чваки честно пытался это делать, однако до концерта «Незнакомых голосов», который был этой весной, он никак не мог понять, что же ему действительно следует делать. «Голоса», еще одна группа, гастролирующая там и сям, на упомянутом весеннем концерте ухитрилась усыпить большую часть слушателей, включая и Чуфу, и только Мяфа выдержал весь концерт и, может статься, даже получил от него какое-то своеобразное удовольствие.
И вот теперь даже усвоенный с такими трудностями полгода назад метод Боберта не мог помочь Чваки заснуть. Следовало что-то срочно предпринять. И Чваки взялся предпринимать.
Во-первых, он встал с кровати и развел в очаге огонь. Во-вторых, он поставил на огонь котелок с водой. И в-третьих, он постарался вспомнить, где у него лежат невкусные, но жутко полезные сушеные травки, которые нужно было залить кипятком и дать немножко постоять. Получавшийся таким образом полезный, но жутко невкусный чай прекрасно помогал от бессонницы. Конечно, Чваки недолюбливал прибегать к помощи этого чая, слишком уж он был невкусный и полезный он был уж как-то особенно жутко, но сейчас ему надо было заснуть.
Вода в котелке уже закипала, когда Чваки, выгребя из тумбочки кучу всякой вкусной еды, наконец нашел бабушкин мешочек с травками. Он раскрыл мешочек, осторожно потянул носом, вдохнув знакомый запах, насыпал в большую кружку две полных, с горкой, ложки сушеных травок, и залил кипятком. Теперь надо было немного подождать. Чваки глубоко вздохнул, завязал мешочек и принялся запихивать в тумбочку выгребенное из нее содержимое, решив, что бабушкины сонные травки стоит положить поближе — что-то ему подсказывало, что это, быть может, еще не последний раз, когда придется прибегать к их помощи.
Наконец, все было убрано. Чваки еще раз вздохнул, взял кружку, подул на сонный чай и осторожно, чтобы не обжечься (а то какой потом сон?) отпил чуть-чуть.
— По-моему, кто-то топает, — сказала Чуфа, — И, по-моему, у него восемь ног.
Кифа, напряженно всматривавшийся в утренний туман над Болотом, оглянулся.
— А! Пыц! Наконец-то! Долго ты!.. — радостно начал было Мяфа и замолчал, увидев рядом с Тым-Пыцем Лесовика.
— Здравствуйте, юные коряжники, — произнес Лесовик.
— Здравствуйте, — нестройно ответили Кифа, Мяфа и Чуфа.
— Привет, — сказал Пыц, — Я тут немного проспал. Извините…
— Ничего страшного, Пыц, — ответил Кифа, — Все равно ничего не было. Может, мы все же опоздали…
— Ну разумеется, опоздали! — воскликнул Лесовик, — Кифа, друг мой, вам следовало не вставать пораньше, а поспать подольше и потом прийти сюда уже под утро… Хотя, конечно, вам совершенно не следует этого делать.
— Почему? — поинтересовался Кифа.
— Потому, что это может быть несколько опасным для столь юных и общительных жителей нашего Болота.
— Хм. Значит, это может быть пострашнее Болотного Видения? — спросила Чуфа.
Лесовик задумчиво посмотрел на нее и глубоко вздохнул.
— Может, друзья мои. Вы знаете, чего опасаются светляки?
— А вы знаете, чего они опасаются? — взял Лесовика за рога Мяфа.
— Увы, нет, — ответил Лесовик, — Это ведь светляки… Вы даже себе не представляете, что это такое: видеть как светляк, думать как светляк, светить как светляк…
— Жалко…
— Не спорю, — Лесовик снова вздохнул.
— А что делать? — спросил Мяфа.
— Ждать, — предположил Кифа, — И смотреть. Надо как-то все выяснить.
— Значит, вы не собираетесь бросать это дело? — спросил Лесовик.
Кифа задумался.
— Я — нет, — наконец ответил он, — Я не очень-то хочу вмешиваться во что-то этакое, но хотя бы попробовать что-то узнать я должен.
— И Болотное Видение вас не пугает?
— Пугает, — признался Кифа, — и все-таки…
— Хорошо, мой юный друг, я не буду вас отговаривать. Со своей стороны, я тоже буду пытаться узнать все о том, что тут происходит… а вам же, друзья мои, я бы вам предложил — раз уж никто из вас не собирается отступать, — Мяфа, Чуфа и Тым-Пыц закивали головами, — организовать наблюдательный пункт, причем такой, находясь в котором, вы будете как можно менее заметны.
Пятая ночь
Чваки проснулся очень поздно, когда троица коряжников и паукан, организовав — при участии Лесовика — наблюдательный пункт, удалилась спать.
— Никогда больфэ не буду фмотреть такие фны, — сказал он сам себе, — Ну, бабуфка, ну фяек…
Конечно, бабушкин чай был совершенно ни при чем. Чваки казалось, что в этот день вместилось не то два, не то три бессонных дня, которые больше всего напоминали… собственно говоря, они как раз страшный сон и напоминали. В этом сне Чваки просыпался рано утром, причем время ему подсказывали светящиеся зеленые червячки, шел куда-то, там занимался совсем непонятными делами, потом шел обратно… потом ему снилось, что он проснулся рано вечером и что это очень плохо, потому что он проспал все свои непонятные дела… потом ему приснилось, что это ему приснилось и что он если и проспал, то совсем немного… В таком вот разбитом состоянии Чваки и потащился в «Клюквю».
В «Клюкве» было тихо, из посетителей там оказался один Буц.
— Привет, Буф, — сказал Чваки, — Мовно?
— Здравствуй, Чваки. Садись, конечно.
Как и в прошлый раз, шестиногий паукан-официант возник у столика совершенно бесшумно.
— Добрый вечер? — поинтересовался он.
