Екатерина Флат - Его тьма
На очередной ночлег остановились у небольшого лесного пруда с кристально чистой водой. Даже удивительно, ведь до этого нам попадались сплошь заросшие тиной. Наутро Пакостник устроил себе веселое плюханье, и я, недолго думая, к нему присоединилась. Еще с вечера взялась откуда-то непоколебимая уверенность, что Ивор совсем близко. И, конечно же, не хотелось встретиться с ним пыльной и измученной. Искупавшись и обсохнув под теплыми лучами, я переоделась в чистый дорожный костюм, наскоро позавтракала на пару с Пакостником и перед дорогой решила перебрать свой заплечный мешок. Надо было хоть примерно прикинуть, на сколько дней еще осталось съестных припасов. Да и к тому же так и грызла настойчивая мысль выбросить доспех Стража заодно. Сама не знала, зачем я его все еще с собой тащила. Но все же не решилась от него избавиться, снова спрятала заклятием уменьшения в заплечный мешок и принялась перебирать остальное содержимое. Подаренная Алетиной картина в непромокаемом тубусе была, к счастью, цела, хотя краски уже начали тускнеть по краям. А вот мириитовый кулон чуть раскрошился с одного бока, и я не на шутку перепугалась, что, пока доберусь к Ивору, хрупкое украшение окончательно превратится в пыль. И тут же возникла гениальная в своей простоте мысль, как уберечь этот драгоценный кусочек глины от опасной тряски в деревянном футляре. Увы, мне и в голову не пришло задуматься о возможных последствиях. И, взяв за черный шнурок, я надела мириитовый кулон на себя.
В то же мгновение этот глиняный осколок намертво прилип к коже, словно вонзившись в нее множеством невидимых шипов. Я тут же попыталась его сорвать, но все тело будто бы окаменело. От ужаса и боли я даже закричать не смогла, едва не задохнувшись. Но это было только начало… С шипением разрастаясь, мириит расползался во все стороны и захватывал все новые участки тела. Мое шокированное сознание предпочло на время отключиться…
Когда же пришла в себя, то совершенно ничего не почувствовала. Ни боли, ни голода, ни жажды, ни прохлады, ни жара – мое тело вообще будто бы лишилось всех ощущений. Поборов страх, я все же открыла глаза и, повинуясь смутному предчувствию, поднесла к ним будто бы одеревеневшую руку. Вместо привычной светлой кожи красовался серо-серебристый нарост, и изящная ладонь теперь больше походила на неумелую и грубоватую глиняную пятерню работы неизвестного Мастера. Отказываясь верить в увиденное, я приподнялась и вгляделась в свое отражение в глади пруда, рядом с которым лежала. Накативший ужас невозможно было описать словами. Если бы я могла закричать, то закричала бы, но, как выяснилось, способности издавать какие-либо звуки я лишилась вместе с привычной внешностью. С равнодушной водной поверхности на меня черными провалами глаз взирало глиняное существо. Не было рта, носа, ушей на подобии его лица. Да и не чувствовала я, что дышу, хотя почему-то до сих пор не умерла от нехватки воздуха. Мои темно-русые волосы тоже исчезли. Голова вообще теперь больше напоминала глиняный котелок с глазами. Да и все тело, как выяснилось, стало бесполой глиняной статуей. Хорошо хоть подвижной.
Я вновь откинулась на траву и закрыла глаза. От ужаса, отчаяния и безмерной жалости к себе хотелось реветь навзрыд, но даже этого я не могла. Ну да, мириит действительно сработал. Дош я теперь совсем не чувствовала, словно магия враз покинула меня. Оставалось лишь радоваться, что я так и не добралась до Ивора и не надела кулон на него, обрекая на столь страшную участь.
Удивительно, но Пакостник на мое глиняное состояние вообще никак не отреагировал, словно ничего не изменилось. Нетерпеливо топтался рядом, явно намекая, что хватит разлеживаться, пора в путь. На ноги я встала с трудом, чувствуя их лишь смутно. Да и шаги теперь давались несравнимо сложнее, непослушное тело норовило завалиться при любой возможности. Из-за этой неповоротливости около двух часов потратила на то, чтобы собрать вещи в заплечный мешок и накинуть на себя поверх мешковато висящей одежды плащ с капюшоном. В голове царила невнятная пустота, порожденная панической боязнью думать о произошедшем. Конечно, делать вид, что ничего не изменилось, тоже не получалось. Но я решила поразмыслить обо всем потом, когда уже буду уверена, что не сойду с ума от этого ужаса.
То ли жалея мою теперешнюю неповоротливость, то ли чувствуя, что цель пути совсем близко, дракончик особо не спешил. Беззаботно лавируя между массивных низких веток, он все же упорно придерживался одного направления. Лес между тем постепенно редел, превращаясь из непролазной чащобы в более-менее пролазную. Даже тропинки стали попадаться. Похоже, начались старые охотничьи угодья, а значит, недалеко располагалось и какое-нибудь поселение. Хотя толку от этого? Я не представляла, как можно избавиться от моей глиняной сущности. И можно ли вообще. Ни в одной книге по магии мне подобного не встречалось.
По поводу охотничьих угодий я все-таки оказалась права. И поняла я это в тот момент, когда ухнула в замаскированную ветками широкую яму. Только неимоверным чудом не угодила прямо на врытые деревянные колья, застряв во внушительном зазоре между ними. Пусть я и осталась жива, но теперь не могла даже пальцами шевельнуть. Обеспокоенный дракончик некоторое время все нарезал круги надо мной, но спуститься не решался. А потом и вовсе пропал. Оно и к лучшему. В том, что эта яма станет мне могилой, я даже не сомневалась. Судя по трухлявой древесине кольев, поставили их тут давно и благополучно о них забыли. Так что на спасение надеяться не приходилось.
Как я не сошла с ума, даже не знаю. Мое сознание то впадало в беспокойное забытье, то бредило изматывающими видениями. В кошмарах я прежняя все пыталась разбить бесформенную глиняную статую, сквозь трещины которой пробивался яркий изумрудно-зеленый свет, но ничего не получалось… Еще мне мерещился Тарис. Ликующее народное гулянье. Люди вовсю праздновали окончательную победу над Иосом. Я брела среди смеющейся разряженной толпы, и каждый встречный радостно выкрикивал мне в лицо: «Он мертв! Ивор мертв!» А потом еще в этом бреду моего сознания привиделась мама, которая с отрешенным видом плела из глиняных нитей мне кружевной саван и тихонечко при этом напевала старую колыбельную, которую я так в детстве любила… И раз за разом мне рисовалось, что охотничью яму закапывают, навсегда оставляя меня, теперь бессмертную, под толстым слоем земли…
И все же яркий светлый огонек в душе настойчиво удерживал от безвозвратного падения в объятия безумия. Пусть я не могла выбраться, пусть не могла теперь предупредить Ивора об опасности, пусть я теперь была лишь смутно напоминающим человека куском глины, но мои чувства от этого никак не изменились…
Пакостник вернулся через три дня с наступлением темноты. Хотя радостно повизгивающий дракончик в первые мгновения показался мне лишь очередной игрой моего воображения. И уж тем более я никак не могла принять за реальность прозвучавший знакомый голос:
– И куда теперь, настырное ты создание? Если ты все это время тащил меня через дебри, чтобы показать яму посреди леса, то даже я готов признать драконов великим злом.
И хотя царящая ночь не позволяла мне толком разглядеть Ивора, но его голос я бы узнала из тысяч других. Неожиданно вспыхнувшие яркие синие огоньки ослепили.
– С ума сойти, мириитовый голем… Эй, приятель, если ты живой, подай хоть какой-нибудь знак.
Да если бы я могла пошевелиться, то готова была даже вприпрыжку станцевать от радости! Но сковавшие меня деревянные колья не позволяли двинуться. Не придумав ничего умнее, я пару раз моргнула.
– Все понял, живой.
В следующее мгновение я подумала, что он вдруг решил меня убить. Хлынувшая волна Иоса выжгла все колья, но мне не причинила никакого вреда. Ивор спустился вниз и, схватив меня под мышки, медленно вытащил из этой проклятой ямы.
– Слушай, а ты тяжелый, – выдохнул он, положив меня на траву. – Сам-то идти сможешь?
Я попыталась кивнуть, но отсутствие шеи как-то не очень этому способствовало. Мысленно проклиная свое крайне неповоротливое теперь тело, я кое-как поднялась на ноги.
– Вот и замечательно, – Ивор поднял на руки радостно вертящегося под ногами Пакостника. – Давай тогда отойдем подальше, тут еще полно скрытых ям.
Шли примерно с полчаса. Я старалась не отставать, да и Ивор постоянно оглядывался, проверяя, не угодила ли я еще куда-нибудь. Даже хорошо, что я теперь не могла издавать никаких звуков, иначе бы не сдержала истеричного смеха. Пусть и была безумно рада, что нашла Ивора, но совсем не так я представляла нашу встречу. Врать не буду, таилась робкая надежда, что мои чувства к нему не останутся безответными, но о каких чувствах теперь могла идти речь? Да и как мне предупредить его о преследующих Стражах? Если только написать, но вряд ли мои неповоротливые подобия пальцев на это были способны.
