Ник Перумов - Хедин, враг мой. Том 1. «Кто не с нами…»
Холодная рука Соллей легла на плечо, скользнула ближе к шее, ледяные пальцы пробежались по чешуе, и отчего-то это помогло, кровавое безумие стало отступать.
– Остановись, гарпия. – Скьёльд смотрел на неё, усмехаясь. – Я тебе не враг.
– Ты… столкнул меня… в это…
– Я дал тебе полную свободу. Как и обещал. Не моя вина, что ты угодила в… кстати, а во что именно ты угодила?
– Древо, – коротко бросила Соллей из-за спины Гелерры. – Её унесло на Древо.
Скьёльд мрачно кивнул.
– Она не удержалась. Её зацепило, началась трансформа. Она сделалась демоном – почти что сделалась. Потом её хотели убить. Охотник на демонов, как я поняла. Я успела в последний момент, она уже горела.
– Понимаю, – тяжело кивнул Скьёльд. – Тебя подхватил поток, гарпия. Ты уже не смогла выбраться. Тебя затащило в области, закрытые для смертных… ну, почти для всех смертных. Я… сожалею. Я обещал тебе свободу, а получается, что нарушил собственное слово. Я не прячусь за изломанные фразы с перетолкованным смыслом: «ты свободен», как сказал некий король некоему шуту, разрезая на нём верёвку и сталкивая в колодец. Я виновен перед тобой, и я заглажу вину. Сестра, мы ведь сможем?..
– Конечно. – Соллей обняла Гелерру за плечи, бережно, словно родную. – Это будет трудно, но мы сможем.
– Сможете… что?
– Вернуть тебе твой облик, конечно же, – невозмутимо сказала чародейка, осторожно погладив острые гребни на голове адаты.
Гелерру пошатнуло. От пальцев Соллей по чешуе растекался приятный холодок, вымывая из мыслей кровавую муть про разрывания и пожирания.
– В-вернуть? О-облик? – почти простонала она.
– Конечно, – пожал плечами Скьёльд. – Будет трудно, повреждения слишком обширны. Но мы – люди. Не боги, не какие-то там «древние», просто люди. Мы не отступаем. Не сомневайся, Гелерра.
– Но… – цеплялась она за последнюю возможность, – вы, наверное, захотите…
– Ты сама говорила, что Хедину Познавшему Тьму не помешает рассказанная тобой правда, – без улыбки, без тени сарказма сказал чародей. – Нет, Гелерра, мы не собираемся принуждать тебя к измене раз данной клятве. Мы просто поможем тебе.
– Всё остальное зависеть будет уже от тебя, – промурлыкала в самое ухо адате чародейка Соллей.
– От меня? Что будет зависеть от меня? – Гелерра сбивалась, мысли прыгали.
– Что ты станешь делать дальше, конечно же, – сочувственно сказал Скьёльд. – Нет, на сей раз я лично прослежу, чтобы ты добралась до владений этого твоего Хедина безо всяких приключений.
– Но пока что нам предстоит большая работа. – Соллей не убирала руку с шеи адаты. – Дикая сила тяжко прошлась по тебе, ни я, ни мои братья не скажут сразу, какие чары применить, какие заклятия помогут. Мне предстоит тебя… изучить.
– Познать, как Хедин – Тьму. – Взгляд Скьёльда оставался серьёзен и сосредоточен.
Гелерра застыла, бессильно уронив когтистые лапищи. Что такое? Что случилось? Ей помогают? Её враги? Те, кто столкнул в это?
– Понимаю, – нежный голос Соллей лился прямо в ухо адате, – ты служишь богу Хедину. Ты принесла обеты и клятвы. Наш путь иной, он отличается от избранного Познавшим Тьму. Быть может, наши деяния вызовут его гнев. Боги, они, знаешь ли, порой слишком капризны.
– Нет ничего выше службы великому Хедину, защитнику Упорядоченного! – Гелерра собрала все силы, но получилось всё равно совсем не так резко, не так разяще.
Великий бог, которого она в отчаянии призывала, не откликнулся.
«Стой, Гелерра, стой, как он мог узнать? Когда кому из учеников удавалось дозваться Познавшего Тьму без зачарованного кристалла?»
Но ведь он не просто чародей. Он Бог. Новый Бог, владыка Упорядоченного. Он одарил её, Гелерру, своим доверием. Кому ещё из учеников досталась честь идти в бой рука об руку с Познавшим Тьму и Восставшим, с ними двумя? Биться с ними плечом к плечу и спиной к спине?
Она была всё-таки не совсем уж из общей массы. Командовала полком. Вела в бой других. И тем не менее он её не услышал…
Не смог или не захотел.
«Стой, – продолжало бороться нечто в её душе, нечто тонущее в хаосе чувств: страха, обиды, надежды, всего вместе, – стой, тебе просто хочется верить, что великий Бог услыхал бы тебя. Тебе хочется обидеться на него, такого всесильного, который – увы! – не защитил».
– Здесь ты в безопасности, адата Гелерра. – Соллей уже увлекала гарпию прочь. – Идём, я покажу тебе твой покой. Никто не посягнёт на тебя, наоборот, все помогут. У нас есть место всем.
– Я… – терялась Гелерра, – я не знаю, кто я теперь. Голод… жуткий… вдруг как нахлынет, и тогда я… я тогда могу…
– Вот поэтому тебе и нужно остаться здесь, – строго сказала волшебница. – Ради себя и других. Других, которых ты разорвёшь в клочья, если дашь возобладать натуре демона. Ты боишься? – Она пристально взглянула в глаза адате. – Кого именно? Себя, нас или своего бога?
– Себя… – простонала Гелерра. – И вас…
Её тотчас залила жаркая волна стыда. Как?! Она, водившая в бой отряды учеников великого Хедина, признаётся в собственных страхах, и кому?!
Но это ведь не она. Не прежняя белокрылая Гелерра. Монстр, чудовище. Чудовища слабы, недаром их всегда побеждают.
– Ты правильно делаешь, что боишься. – Соллей тащила адату за собой по бесконечным лестницам и коридорам, уставленным чучелами каких-то жутких дву– и четвероногих страшилищ ростом до потолка. – Мы – неведомое. В него нельзя бросаться очертя голову. Нам ещё предстоит доказать тебе, что мы тебе не враги. Но мы докажем, не сомневайся!
– И ничего не потребуете взамен?
Соллей звонко рассмеялась:
– Твой бог научил тебя подозрительности. Нет, адата, мы ничего с тебя не потребуем, никакой платы. Я уже сказала, повторю вновь. И буду повторять столько, сколько потребуется. Ты останешься тут так долго, как только захочешь. Мы сделаем всё, чтобы излечить тебя, – потому что Скьёльд нарушил слово, хоть и невольно; а слово – кроме него, у нас, людей, ничего нет.
Гелерра не поняла, но лишь помотала головой. Остатки рассудительности стремительно таяли.
– Я… останусь… тогда…
– Никто, никто, никто не держит тебя взаперти, славная адата. И не станет держать. Но ты сама не захочешь уходить, поверь мне. А можешь и не верить; но ты всё увидишь собственными глазами.
Она оказалась права, чародейка Соллей, называющая себя человеком. «Самым обычным», просто «высоко поднявшимся».
Гелерра не ушла бы теперь отсюда ни за что.
Стало это ясно, когда они с Соллей впервые вышли на просторный, засыпанный толстым слоем песка двор. Обычно тут проходили учения колдунов, без устали швырявших огнешары в соломенные чучела или поражавших молниями; сейчас двор был пуст, тих, воздух застыл, словно предчувствуя небывалые чудеса.
Гелерра замерла посреди двора, нелепое красно-чёрное создание, уродливое, отвратительное, страшное. Жуткий голод приутих, но не ушёл окончательно – там, в глубине сознания, всё равно гнездилась тяга охотиться, гнать, настигать, заваливать, разрывать на куски, убивать, пожирать…
И чтобы кровь, кровь, кровь повсюду.
Она низко опустила голову, судорожно вогнала когтистую лапу в песок. Пусть будет больно, только бы заглушить этот враз оживший голод, эту дикую жажду чужих смертей, чужих мук, чужого бессильного ужаса и напрасных молений о пощаде.
– Не бойся. – Соллей осталась далеко, на высоком каменном крыльце, но негромкий голос её раздался словно у самого уха адаты. – Не бойся. Дай себе волю. Я должна увидеть. И почувствовать то же, что ощущаешь ты, гарпия.
– Я… но я… нападу…
– Не бойся! – чуть настойчивее повторил голос чародейки, словно отделённый от тела. – Я смогу и защитить себя, и не повредить тебе. Отпусти себя на волю, адата!
– Х-хор-р-р-р… – Из разинутой глотки чешуйчатого демона вырвался рёв, поглотивший членораздельную речь. Голова задралась, вздулись бугры мышц, чешуя встопорщилась на плечах и локтях, давая свободу движению; когти высунулись чуть ли не на треть локтя, отливая синевато-стальным; взвихрился песок, и сам демон одним исполинским прыжком ринулся на недвижно застывшую человеческую фигурку, с головы до ног окутанную плащом золотистых волос.
Чародейка не сдвинулась, лишь едва-едва шелохнулись пряди. Лапы демона словно охватили незримые путы, распялив его, словно рыбку на расчалке. Чудовище рванулось раз, другой, но чары волшебницы Соллей держали крепко.
«Гелерра! Иди ко мне! Иди ко мне, адата! Ты сможешь! Выныривай!»
«А? Что? Гелерра – это ведь я? Или уже нет? Или уже нет никакой Гелерры, белокрылой адаты, а только лишь чешуистая тварь, одержимая одной мыслью – пожирать?»
Голос Соллей звал, настойчиво пробиваясь всё глубже и глубже. Болезненно, словно ледяная игла, касающаяся гнилого зуба; однако боль отрезвляла.
