Ульяна Волхова - Иноверка (СИ)
Я преподаю фотографию в качестве факультатива в одном из интернатов нашего города с первого курса Академии Искусств. Да, тогда я знала об своём деле не много, но и не мало, ведь камеру в руках держу лет с восьми и с этого же времени занимаюсь фотографией серьёзно
Как я оказалась учителем, когда сама была студенткой, всё той же ученицей по сути? Всё просто. Отец попросил. Он был директором того интерната.
Отец был убежден, что у каждого ребенка должна быть мечта, пусть несбыточная, но такая, чтобы могла поддержать, направить и не дать сломаться.
Второй идея отца гласила о необходимости занять детей чем-нибудь полезным в свободное от учебы время. Для этого он пытался организовать самые разные кружки по интересам: танцы, пение, рисование, фотография, музыка… Много чего, но, к сожалению, у интерната, как у государственного учреждения, возможности развернуться было мало, поэтому директор и его сторонники выкручивались своими силами — и я была в числе этих сил.
Я очень переживала, считала, что моих умений, знаний недостаточно, слишком мало, но отец утверждал:
— Хоть что-то, лучше чем ничего.
И я согласилась. По началу, было очень трудно. Я сталкивалась с недоверием, агрессией, злостью…Меня воспринимали в штыки! А ещё не было никакого уважения… Как уважать, если и по возрасту я была ненамного всех их старше? Да, по началу было очень сложно, но и интересно тоже… Какую школу жизни я там прошла! Гениальную, можно сказать.
Я научилась переступать через свои обиды, не обращать внимание на не нужное, не сдаваться, искать, верить… Верить, что самый трудный проект, может стать успешным, если с ним долго и упорно мучится и не сдаваться. Верить, что общий язык можно найти со всеми, если приложить должное усилие… А ещё всегда верить, надеяться на успех, даже когда дело заведомо проигрышное.
Но это в теории, в реальности я стала учиться ещё усерднее. Я всегда была старательной, но одно дело, когда ты учишься для себя, а другое чтобы потом передать свои знания ещё кому-то. Две разные вещи!
Преподавание в интернате так захватило меня, что я продолжила эту деятельности и после окончания Академии, совмещая с основной работой, получая от всего этого огромное моральное удовольствие.
Единственное, что меня постоянно огорчало, так это постоянная нехватка средств, но эту проблему решил Август, взяв мой кружок под патронаж журнала. Он с кем-то там договорился — и теперь какой-то процент шёл на оборудование для моих учеников.
Нет, это не было чистой благотворительности. Взамен, журнал получил неплохую рекламу, как заботящийся о подрастающем поколении, и понижение налоговых ставок.
Вот так… Мелочь, а приятно. Мелочь, но до Августа никто это не придумал и, самое главное, не осуществил.
Так что, я не имею никакого морального права ссориться со своим редактором и уж, тем более, его подводить… Но и детей бросить я тоже не могу! Меня же совесть сожрёт!
— Хорошо. — кивнула я. — Дай мне координаты большого босса. Я попробую с ним договориться.
Август что-то пробурчал, но координаты скинул. И вот я набрала заветные цифры — и мне отвечают.
— Весьма сожалею, Хлоя. Но вы должны выйти на работу… — холодным голосом говорит Стефан Маклейн.
— Я не могу бросить детей. — спокойно отвечаю я и смотрю в красивые холодные глаза.
— Кто они, а кто Эрик Крамер! Он — режиссер с мировым именем! Да, мне выпрашивать пришлось об этом интервью — и тут даже не помогала наша дружба…
Наверно, так на меня хотели надавить. Показать значимость одних и ничтожность других, но это зря. Так добиться от меня ничего нельзя. Добиться нельзя, а вывести можно…
— А вы в курсе, что у меня здесь, возможно, целая плеяда будущих звезд величины этого вашего Крамера, а то и больше? Вы в курсе, что я всегда работать начинаю, после того, как работу закончит журналист, а значит время у меня ещё есть и я вполне предпочту провести его с ними, а не заглядывая в рот Крамеру и не создавая вокруг него свиту. Потому что ему моё стояние будет или побоку, или столь малозначительно, что всё равно, что побоку? А для них… Для моих будущих звёзд я здесь и сейчас по-настоящему важна! Возможно, что я для них та, кто даёт хоть призрачную надежду на лучшее будущее, ведь вы в курсе с каким контингентом я работаю?! А вы обратили внимание, что ВАШЕ издание платит смешные налоги? Не заметили, так заметьте! И этим вы обязаны этим детям! Так что и работать с ними надо нормально, не пытаясь отыграться за их счёт!
Я так жестикулировала, так махала руками, что сама не заметила как оттолкнулась и с громким визгом полетела вниз… С дерева.
Хорошо, что ботанический сад для любителей острых ощущений, не далеко ушедших от обезьян, предлагают особые спасательные ремни, которые при падении с дерева создают особый воздушный поток, позволяющий облегчить падение и уменьшить количество трафм…
— АААА! — орала я, а затем послышался хлопок — сработал ремень. Меня перевернуло, падение замедлилось…Но его полностью избежать не удалось. Я упала. Моя любимая пятая точка и земля встретились.
— Уммм! — подвывала я. Имею право! Больно! Хотя хорошо, что обойдётся всё исключительно синяками…
— Хлоя! Что произошло?! Хлоя?! — разволновался мой собеседник.
— Я… — мгновенно успокоилась, потирая ушибленное место. Успокоилась, потому что поняла: надо признаваться, но признаваться было как-то стыдно… Вот и стала перед дилеммой, которая мгновенно перекрыла болезненные ощущения.
— Хлоя! — настойчиво потребовал ответа МакЛейн.
— С дерева упала. — понурив голову, всё-таки призналась.
Правда, ответа на это заявления я не услышала, так как была окружена со всех сторон толпой своих подопечных.
— Всё в порядке? — спрашивали они то в разнобой, то хором.
— Всё! — оптимистично усмехнулась я и тут же вскочила, несмотря на тянущуюся боль. Вскочила, пряча не самую приятную ухмылку, сдерживая себя. А всё потому, что рядом стояли дети, которые действительно переживали… Дети, самые мелкие из которых уже успели пустить слезу, а сейчас активно ею давились и захлёбывались.
— Всё хорошо! — в который раз повторила и обняла самого маленького из своих воспитанников.
— Всё обошлось! — дотронулась до пухлой щечки второго.
— Всё просто замечательно! — разлохматила прическу третьему.
В эти минуты я совершенно забыла про большого босса, словно только что с ним не ругалась-огрызалась, словно его и не было… Но он был — и именно поэтому напомнил о себе одной фразой:
— Я понял. Приезжай, как сможешь. Время и место встречи сейчас сброшу…
— Спасибо. — прошептала я уже угасающему изображению.
***************Так занятие довела, детей транспортировала и бегом, бегом, бегом… Без перерыва, без передышки, без осмысления, как была. Благо профессиональные прибамбасы всегда со мной!
Я успеваю к середине интервью. Отлично. Есть время осмотреться, решить как лучше. Впрочем, на это моему профессиональному глазу хватает пяти минут, а дальше показуха. Хотя какая показуха? Банальная игра в прятки. От кого? Хотя бы от себя самой…
Я Эрика Крамера последний раз видела пять лет назад. Тогда он не был крутым, известным… Был просто Эрик. Подающий надежды выпускник Академии Искусств. Не плохо, конечно, но сколько этих подающих! Вот, например, я тоже, говорили, подавала надежды… Так вот, падающих много, а чего-то добиваются единицы, если не меньше.
И Эрик попал в этот ничтожный процент. Молодец, он вполне заслуживал этого…
Да, молодец. Действительно талантлив, трудолюбив, настойчив. Заслужил. Уважаю.
Вот только, что при этом служении жестоко обидел меня, я старалась не вспоминать, не думать. И в самом деле, кого интересуют дела минувших дней? Глупо и безрассудно тратить на них время, силы, нервы… Вот только почему мне неприятно мысль, что я оказалась перед своим эксом в самом затрапезном виде? Почему мне хочется предстать перед ним яркой, сильной, уверенной и… счастливой?
Не знаю. Но может быть потому, что он когда-то значил для меня много, если не слишком много… Был одним из самых дорогих людей, впрочем, у меня всего два родных человека было: он и папа. Так вот, Эрик, будучи одним из этих двух, и нанес мне весьма глубокую рану.
Нет, за пять лет она зажила, да и не плакала я особо… Некогда было убиваться: жизнь била ключом и всё больше по голове, но, как говорится, осадок, шрам остался.
Почему? Наверное, потому что я когда-то верила в настоящую любовь, а не просто в страсть, влюбленность, вожделение. Когда-то была уверена, что она может выдержать всё, может пережить всё — и от этого станет только ярче, крепче… А ещё была уверена, что я счастливица и именно такое чувство встретилось мне на пути.
