Галина Ли - Эндана
Когда Эдвина нагружали занятиями, Леа удирала к дракону. Аттис чувствовал, что у нее появилась новая тайна, видел, что прогулки за город на грифоне стали слишком частыми, но, надеясь на благоразумие дочери, вопросов не задавал. Королева в ожидании близкой разлуки вообще во всем потакала принцессе, балуя ее. Зато Герэт, желая пролить свет на тайну сестры, зажав в углу Эдвина, вывернул тому карманы и обнаружил зуб заутара. На вопросы приставучего наследника обиженный мальчик отвечать отказался, и в итоге Герэту все равно пришлось искать правды у Леа. Она сначала пожимала плечами, изображая неведение, но потом передумала и, взяв с брата страшную клятву «никому не говорить, иначе ввек удачи не будет», рассказала о встрече с ящерицей, ни словом не упомянув про другое знакомство. В отношении родных ее высочество твердо старалась придерживаться правила «меньше знают – крепче спят». Жалко только, это не всегда удавалось.
Юноша сразу поверил в победу маленькой девочки над опасным хищником и испытал странное чувство – не знал, радоваться или огорчаться тому, как меняется любимая сестра. Ему было искренне жаль того светлого, бесхитростного ребенка, который, кажется, остался где-то в прошлом. К тому же Герэт догадывался, что с ним поделились далеко не всей правдой, умолчали о самом важном, но добиться большего не удалось, хотя принц честно пытался. Он даже попробовал проследить за сестрой, но ее грифон летал так высоко и так стремительно, что следовать за ним по земле оказалось невозможно – угнаться за зверем не могли даже самые быстрые кони.
Приближался бал. Ожидалось, что он превзойдет предыдущие по пышности, ведь приедут сразу нескольких правящих семей соседних, и не только, государств: породниться с королем Энданы и обрести сильного союзника желали многие.
Леа вечерами мучили на примерках. Ее высочеству пришлось выдержать несколько боев с портнихой, но девочка все-таки настояла на своем. Кэтлин и Энн сводили с ума портниху еще больше, чем их младшая сестра. Покои принцесс временами походили на лавку тканей. Наряд Кэтлин переделывался уже в четвертый раз, пока королева Роанна личным приказом не ограничила вырез платья юной соблазнительницы. А заодно прочитала ей длинную нотацию, пожелав вести себя скромней.
Во дворец привезли дорогие фейерверки, изготовленные гномами и мастерами крохотного островного государства Филистии. Придворный алхимик, отвечающий за освещение, украшение сада и финальный салют, совсем сбился с ног.
Эдвин и Леа получили очень серьезные внушения по поводу поведения на балу – сначала от Кэтлин и Энн, потом от наставника Эдвина и няни Леа, затем от Герэта и в заключение от матери. В итоге разозленный нравоучениями Эдвин, пообещавший показать всем почем фунт лиха, был вызван к отцу для отдельного разговора, во время которого его величество ненавязчиво объяснил, что значит достойное поведение. После этого его высочество, приуныв, отказался от планов мести.
Наконец долгожданный вечер настал.
После окончания церемонного приветствия королевская чета открыла танцем неофициальную часть торжеств. Глядя на кружащуюся под музыку красивую пару, многие думали, как везет королю Аттису: в супругах любимая женщина, пятеро красивых детей, богатое государство, сильная армия.
Старшие дочери, одетые по последней моде, уже совсем невесты, стояли, скромно потупив взгляды, рядом с матерью и исподтишка стреляли глазками по сторонам. Красавицы, что и говорить, а какой у старшей из принцесс вырез…
Молодой наследный принц Герэт танцевал с приглянувшейся придворной дамой.
Эдвин, связанный обещанием, данным отцу, откровенно скучал.
А вот младшая дочь короля Энданы, несмотря на юный возраст, уже вызвала пересуды у гостей. Ее жемчужно-серое платье было бы совсем по-детски скромным, если бы не массивный, шитый серебром пояс на бедрах. На нем крепились отнюдь не пустые ножны, а предплечье девочки украшал широкий, гномьей работы, браслет. В маленьком ушке ее высочества вызывающе сверкала золотая серьга, придавая девочке весьма своевольный вид.
Привлекал внимание и взгляд принцессы: она не опускала очи долу, как следовало бы, а внимательно изучала гостей. Многие смущались, уж больно не по-детски цепко смотрела принцесса Леантина. А когда она, ловко скользя между гостями, оказалась около делегации гномов и по-дружески обняла одного из них – интерес разгорелся еще сильнее.
* * *Леа, стоя рядом с матерью, испытывала муки адовы – у девочки страшно чесалась голова. Ее короткие кудрявые волосы, скрутив в жгуты, закололи шпильками и заколками, забрали сзади золотой сеткой. Парикмахер добился-таки своей цели – никто не сказал бы, что принцесса стрижена, как мальчик, – но удовольствия это не добавило. Будь ее воля, давно бы удрала и смыла всю наведенную красоту! К сожалению, выполнить это не представлялось возможным – прическа принцессы стала платой за разрешение взять ножи.
Пытаясь отвлечься от желания невоспитанно запустить в волосы всю пятерню, девочка смотрела на бальную суету.
Вот промелькнул в танце Герэт, партнерша которого чуть не падала в обморок от обрушившегося на нее счастья: как же, сам наследный принц пригласил!
А вот беседует с отцом, поглядывая в сторону принцесс, князь Ката. Тоже известно, чего он сюда смотрит: рядом с князем томится юноша лет пятнадцати, сын и будущий правитель. Значит, сейчас княжича погонят приглашать одну из сестер, скорее всего Энн, потому что Кэтлин для мальчика старовата.
А это столпились у колонны послы далекого царства Телгет. Эта таинственная страна находится на востоке и известна тем, что почти все маги – выходцы оттуда.
Леа нахмурилась: послы Телгета вели себя надменно. Настроение ее высочества, и без чужого высокомерия не ахти какое, резко ухудшилось. Так что девочка не смогла себе отказать в маленькой мести: она дождалась, пока ее взгляд пересечется с взглядом одного из послов, и в ответ на снисходительную улыбку гостя нарочито медленно, высокомерно оглядела его с головы до ног. Пришла очередь посла скрывать недовольство за любезной улыбкой – дочери короля претензии в глаза не выскажешь.
А Леа все смотрела на телгетцев и не могла отвести глаз – что-то знакомое было в этих людях. Принцесса прикусила с досады губу, пытаясь понять, кого они ей напоминают.
Очень смуглая кожа, узкие с высокой переносицей носы, темные миндалевидные глаза, прямые черные до синевы волосы.
«Пойманный маг – вот с кем они схожи! Тот маг – выходец из Телгета! Надо отцу сказать», – сделала вывод Леа, для начала решив подойти поближе и убедиться, что не ошиблась, но почти сразу изменила планы: она увидела гномов, среди которых – о чудо! – стоял и Р’Омус.
Леа просияла ярче, чем двойной золотой, и, ничуть не стесняясь придворных, заключила старого знакомого в крепкие объятья. Почтенный оружейник, немного смутившийся от оказанного внимания, остался доволен горячим приемом. Остальным гномам искренняя радость и непосредственность младшей дочери короля тоже понравились.
После взаимных приветствий и представлений Леа усадила почтенного гнома на кушетку, чтобы поболтать.
– Ты прекрасно выглядишь, намного лучше, чем во время последней встречи, – хитро подмигнул девочке гном.
Леа звонко рассмеялась:
– Р’Омус, как я рада тебя видеть! Ты сюда надолго?
– Нет. Я к своим, в горы за товаром, а оттуда обратно в Варнабу. Буду в Орамбиме к концу года.
– Отлично, – кивнула девочка. – Там и увидимся.
– Носишь подарок. – Гном скосил глаза на скромный серебряный браслет, обнявший широкой лентой руку девочки.
– Конечно, – серьезно ответила она, – это большая честь для меня.
Р’Омус растроганно моргнул.
– Другой подарок я оставила в школе, для тренировок старших девушек. Для меня он слишком тяжел. – Ее высочество неожиданно хихикнула. – Для них, впрочем, тоже. – Но тут же снова стала серьезной. – Р’Омус, а как он попал в руки гномов?
Этот вопрос уже давно мучил любопытную принцессу.
Почтенный оружейник опечалился и со вздохом сказал:
– В бою.
– Вы воюете с загорным народом?! – Изумлению девочки не было границ.
– Не мы с ними, а они с нами, – поправил ее высочество Р’Омус, но дальше развивать болезненную для гномов тему отказался.
Леа настаивать тоже не стала, решив отложить вопросы на потом, когда у досточтимого оружейника появится настроение отвечать на них.
Неизвестно, сколько еще просидела бы с гномом принцесса, болтая о всяких разностях, если бы беседу не прервал смущенный кашель. Леа обернулась на него и увидела переминающегося с ноги на ногу нескладного подростка, сына князя Ката.
– Вы позволите забрать у вас даму? – обратился он к гному, сильно коверкая слова, и мучительно покраснел.
