Татьяна Андрианова - Хренодерский переполох
Как ни странно, местная нежить не беспокоила людей в их скорбном занятии. То ли прониклась торжественностью момента, что вряд ли, то ли не решалась потревожить покой почившего повелителя неба, что более вероятно. Драконов уважали все. И вспоминая реакцию Лютого, Неждан склонялся ко второму варианту. Стоило только покинуть поляну, как обрадованные этим знаменательным событием местные флора и фауна принялись с маниакальной настойчивостью зазывать отряд на ужин в качестве главного блюда. Стражники отбивались как могли, используя мечи, ножи и просто подручные средства. Тут-то и пригодился ученик мага с его магическими фаерболами. Правда, закаленная суровыми условиями существования нежить не особо боялась огненных шаров. Максимум вреда, который они причинили, – пара приличных проплешин у существ, похожих на обезьян. Но привыкшая к ночному образу жизни нечисть жмурилась от яркого света или шарахалась в сторону, давая маленькому отряду возможность перегруппироваться или дать деру – на выбор. Рамидал радовался: когда еще удастся устроить такой замечательный забег для стражников в полной боевой выкладке, да еще и с экстремально быстрым подъемом на гору по раскачивающейся веревочной лестнице. В общем, в Сартакль вернулись все, за исключением Флоднега и Лютого. Помятые, оборванные, с синяками и шишками по всему телу, но живые. А это главное.
Флоднег с вервольфом на поводке выскочил на берег Ведьмина озера почти на рассвете. Лютый заскулил, виновато заглядывая в лицо мага. Это означало, что человек-волк потерял след. Мужчина внимательно осмотрел берег и темные воды озера, из глубины которого вынырнули чьи-то светящиеся глаза, моргнули и замерли в надежде приманить участников погони поближе. Маг ехидно хмыкнул, глядя на потуги оголодавшего обитателя озерных глубин, и хотел было кинуть в наглеца какое-нибудь простенькое заклинание, чтобы впредь неповадно было, но передумал. Мало ли кто еще может заявиться, привлеченный магией. Некоторые виды нежити очень любят употреблять магов, считая их деликатесом, щедро сдобренным магическими свойствами.
– Наверное, он ушел по берегу, – резюмировал Флоднег, успокаивая заметно нервничавшего вервольфа. – А в воду вошел, просто чтобы сбить со следа возможную погоню. Ну не самоубийца же он, в самом деле?
Лютый утвердительно рыкнул. Его мнение редко отличалось от мнения наставника. Им еще предстояло найти место для дневного отдыха. Было очевидно, что вернуться в тюрьму до того как жаркое солнце выкатится из-за горизонта они уже не успевают.
Глава 6
Запыхавшаяся Алкефа подбежала к избушке ведьмы и принялась колотить в дверь. Сопровождавшая ее Параскева отправилась прямиком домой, отрядив более быстроногую товарку возвестить заневестившейся лесной отшельнице результат переговоров в Волчьей слободе. Причиной переполнявшего Алкефу энтузиазма была достигнутая ночью договоренность с двуипостасными о сватовстве волков к Светлолике, и селянка торопилась доставить невесте радостную весть. Скоро ведьма не будет одиноко проживать в своей избушке, даст Всевышний, справят свадьбу, и в ее дом войдет кто-то из статных оборотней, от воспоминаний о которых у самой Алкефы по телу пробегала сладостная дрожь. Эх! Кабы она не была замужем… Хотя, может, судьба еще ей улыбнется, и тогда в следующем замужестве жить ей в Волчьей слободе. От таких мыслей сердце женщины забилось раненой птицей, и ей стало стыдно, что хоть и невольно, но пожелала своему нынешнему мужу зла. Она быстро перекрестилась, стрельнула серыми глазами по сторонам – не видит ли кто, и еще плюнула три раза через левое плечо, чтобы отвадить демонов, которым, как известно каждому, только дай повод напакостить честному человеку.
Валсидал Алукард осторожно подкрадывался к привлекательной селянке, самозабвенно лупцующей массивную дверь хрупким на вид кулачком. Выглядела она при этом очаровательно: рыжие волосы рассыпались по плечам, раскрасневшееся лицо светилось каким-то необыкновенным вдохновением. Запах ее разгоряченного бегом тела манил вампира и дурманил лучше любого вина. В предвкушении грядущей трапезы рот его наполнился слюной, он судорожно сглотнул, облизнулся, но напоролся на собственные клыки и едва сдержался, чтобы не взвыть в голос. Ему казалось, еще чуть-чуть, и нервы не выдержат подобного напряжения и порвутся, словно слишком сильно натянутые на лютне струны. Но только он откинул голову, чтобы вонзить клыки в беззащитное горло будущего завтрака, как получил ровно три плевка и все прямо в левый глаз. Стерпеть такого оскорбления Валсидал не мог. Он развернул ошарашенную селянку к себе лицом и бурно высказал ей все, что думает об их селе вообще и о буйнопомешанных селянках в частности.
– Да в моем замке ближайшие родственники не позволяли себе так со мной обращаться! Да я запарывал за меньшее! – злобно шипел он потрясенной Алкефе.
Молодая женщина, конечно, была чересчур эмоциональной, но никто не мог назвать ее дурой. Поэтому, как только ослабла хватка вампира, разъяренного непочтительным отношением к своей не умершей персоне, Алкефа взвизгнула и рванула с поляны, задрав юбки чуть ли не до пояса и вопя во все горло:
– Спасите! Убивают!
Валсидал с трудом преодолел заложенный природой инстинкт хищника и не кинулся следом за улепетывающей со всех ног добычей. Он прекрасно понимал, что как только женщина доберется до ближайшего села, тут же явятся серьезные бородатые мужики, вооруженные вилами, лопатами, рогатинами, косами, просто деревянными кольями, и доходчиво объяснят, что приставать к одиноким селянкам в лесу разумной нежити не стоит во избежание членовредительства.
– С этим надо кончать. И как можно быстрее, – резюмировал вампир. И тут, словно в ответ на его молитвы, в очередной раз убедив беглеца в том, что чудеса и в Рансильвании бывают, дверь избы резко распахнулась, и на пороге возникла взъерошенная сонная белокурая ведьма.
– Ну? И что здесь творится? – залихватски подбоченившись, поинтересовалась она. – Я спрашиваю, любезные, а что здесь, собственно, происходит? Чего орем ни свет ни заря, мешая честной ведьме спокойно досматривать сон?
Скорее всего, ведьма со сна просто не разобрала, кто именно находится на поляне, иначе вела бы себя гораздо осмотрительней. Но Валсидал вовсе не собирался упускать удачу, когда она сама вышла ему навстречу. Крепко вцепившись в руку девушки, он резко дернул ее на себя. Светлолика испуганно вскрикнула и забилась в крепких тисках вампирских объятий. Но поздно. Нежить сильнее обычного человека, и если уж схватила добычу, ни за что своего не упустит.
Валсидал с наслаждением запустил свои клыки в горло жертвы. Дело в том, что питание у вампиров напрямую связано с удовольствием, очень близким к любовному экстазу, поэтому упыри и ненасытны: они ищут не только еды, но и жаждут наслаждений. Вампиры же в этом плане более прагматичны и сдержанны. Но в этот раз Валсидал плохо владел собой, сказалось многолетнее прозябание в тюремных застенках, полуголодное существование и принудительный отбор крови на неизвестные нужды. Как полагал сам узник, красная влага уходила на магические декокты, как один из ценных ингредиентов. Плюсом было то, что, видимо, кровь вампира была гораздо нужнее всего остального. Существовало множество зелий, для которых нужны были клыки, кожа, кости вампиров. Страшно подумать, на какие мелкие кусочки его могли бы разобрать в процессе.
Но сейчас изголодавшемуся по нормальному питанию вампиру было не до смакования изысканного букета, который он жадно употреблял. Эмоции так сильно его захватили, что он абсолютно не чувствовал, как его пинают, лягают, царапают и даже кусают. Не ощущал он и того, что на плечи вскочил здоровенный черный кот и самозабвенно дерет ему спину серповидными когтями, завывая при этом, как неупокоенный дух в старом замке с огромными щелями в окнах. Валсидал не смог остановиться, даже когда сознание в светло-серых с зелеными искорками глазах ведьмы погасло окончательно.
Когда все было кончено, вампир с сожалением оторвался от горла жертвы, нетерпеливым жестом руки смахнул со спины надсадно воющее животное и печально, почти с любовью, уставился на ведьму с некоторой долей удивления. Теперь, когда дело было сделано, ему было жаль светловолосую отшельницу, так отчаянно боровшуюся за жизнь. Он ее понимал. Валсидал тоже боролся за жизнь – и раньше и сейчас, не важно с кем, с обстоятельствами или с врагами. Вампир с каким-то болезненным удовлетворением осмотрел ранки от клыков на нежной девичьей шее. Несмотря на терзавший его голод, он умудрился не повредить плоть больше, чем это было реально необходимо. Искусство, отшлифованное веками практики. Пока Валсидал созерцал безвольно обвисшее на руках тело, сквозь удовлетворение стали просачиваться первые болезненные импульсы от многочисленных царапин и ушибов. Эти неприятные ощущения напомнили ему, что вампиры тоже чувствуют боль, просто регенерация у них очень хорошая. Но в данном случае слишком истощенный организм нежити восстанавливал ткани и кожные покровы чрезвычайно медленно, давая возможность в полной мере ощутить всю прелесть процесса. Такая неукротимая жажда жизни просто обязана быть вознаграждена, решил он.
