Джон Мур - Плохой Принц Чарли
Его легко было заметить. Посреди крыши мерцал тусклый белый свет, плоский на фоне камней. Переместившись ближе, мужчины смогли различить расплывчатую фигуру человека, лежащего на боку и сжимавшего в руке бутылку. Его волосы и борода слиплись от пота, и тонкие линии эктоплазматических слюней стекали с одной стороны его челюсти. Его глаза были закрыты. Они молчали, прислушиваясь. Сквозь завывания холодного ветра они безошибочно услышали нарастающие и спадающие звуки пьяного храпа.
— О, да, — сказал Турик с отвращением. — Вне всяких сомнений. Это король, что верно, то верно.
* * *Далеко-далеко, в стародавние времена, Двадцать королевств (плюс-минус несколько) занимали большое пространство между горами и морем. Это были сказочные государства, зачарованные земли, где законы природы превращались в правила магии. Для населения это не означало ничего хорошего. Магия в Двадцати королевствах ничем не отличалась от операции на открытом сердце в наши дни. Она требовала квалифицированных практиков с многолетней подготовкой, результаты которой часто оставляли желать лучшего, да и обучение было слишком дорого для большинства людей. Даже те, кто мог себе позволить стать волшебником, делали это неохотно, и лишь когда другого выхода не было. Но когда кто-нибудь брался за дело так, как следовало, результаты могли быть весьма впечатляющими.
Однако, в этот день не было ничего магического на дороге из Ноиля в Дамаск. Она проходила в тени гор, с густых крон деревьев все еще стекали струи воды после студеного утреннего дождя. На горном перевале было холодно даже сейчас, поздней весной, а вершины со всех сторон все еще покрывал снег.
Клубы пара шли от морд лошадей, везущих высокий двухколесный экипаж через лес, так же как и из уст двух молодых женщин, этим экипажем управлявших. Повод держала в руках исключительно красивая девушка с рыжими волосами, зелеными глазами и полными, слегка капризными губами. Руки ее были одеты в перчатки из овчины, а темный меховой плащ защищал великолепное тело.
Ее спутница, не менее очаровательная обладательница светлых волос и голубых глаз, прятала руки под добротной шерстяной накидкой. Они были оживлены в силу самоуверенности, присущей столь юному возрасту, но сейчас они выглядели озабоченными, ибо подъезжали к узкому мосту, известному как излюбленное место грабителей.
И действительно, они не были разочарованы. Прежде чем экипаж подкатил к мосту, они услышали шум реки и голоса, доносившиеся из-за деревьев, а затем, выехав из-за поворота, увидали карету, запряженную четверкой. Карета была остановлена, когда первые две лошади уже зашли на мост. Ее окружили четыре человека с обнаженными мечами. Их главарь, казалось, погрузился в глубокую дискуссию с кем-то внутри кареты.
Рыжеволосая девушка остановила экипаж и пробормотала: «Джентльмен Дик Террапин, пресловутый разбойник».
У ее спутницы расширились глаза.
— Он действительно джентльмен? — спросила она шепотом.
— Я бы не стала рассчитывать на это, Розалинд. Мужчины дают друг другу странные прозвища. «Большой Джим Смит», как правило, маленький человечек, и каждый, кто называется Малышом Джоном неизменно является гигантом. Если кто-то зовется Волосатым Хови, то можно быть уверенным…
— То, что он лысый, — закончил Розалинд. — Может, нам стоит вернуться назад?
— Я не собираюсь это делать. Они уже нас увидели, и мы не сможем обогнать их лошадей. Давай посмотрим, какую пошлину они потребуют от нас за проезд через мост.
Дик Террапин промышлял в качестве разбойника с большой дороги в течение почти шести лет, весьма значительный срок для увлечения опасными играми. Несмотря на неизвестное происхождение, где-то в течение жизни он умудрился подцепить джентльменское образование, и не упускал случая продемонстрировать его. Он и в самом деле обладал некоторыми свойствами, присущими знатным людям, ибо был жадным, ненасытным и предпочитал получать деньги, не прилагая к этому никаких усилий. Тем не менее, у него был определенный кодекс чести, не позволявший оставлять своих жертв полностью без гроша.
Обитатель кареты уже смирился с потерей кошелька. Но он впервые посещал Дамаск и наивно рассчитывал растрогать Дика, объясняя, как много он теряет денег.
— Дайте мне еще одну, — говорил он Террапину. — Четвертной это одна четверть пенни. Вот так. И тогда у вас есть один пенс, двухпенсовик, трехпенсовик, и четыре пенса.
— Нет, — сказал Террапин. — Монета в четыре пенса называется грот.
— Грот.
— Верно. И никто не говорит трехпенсовик. Она называется трешкой.
— А двенадцать пенсов?
— Шеллак. И в сутенере двадцать шеллаков.
— Бессмыслица какая-то. Почему не двенадцать или двадцать четыре? Это было бы более логично.
— Вот именно, так это и делается. Поэтому есть джимми, он равен одному сутенеру и одному шеллаку.
— Следовательно, джимми это двадцать один шеллак?
— Правильно.
— Не двадцать четыре? — Пассажир по прежнему не хотел отказываться от своей идеи денежной симметрии.
— Нет. Да, шеллак еще называют колючкой. Так что если кто-то попросит у вас «колючку и десятку», вы заплатите ему.
— Один шеллак и десять пенсов, — закончил пассажир.
— Нет, один шеллак и шесть пенсов.
— Стоп, — сказал пассажир. — Достаточно. Вы мне все мозги заморочили. Возьмите деньги. Просто оставьте мне столько, чтобы хватило на ужин и комнату в гостинице на ночь.
— Вам не следует тратить больше трех колючек, — сказал Террапин, протягивая ему назад несколько монет. — На худой конец, не позволяйте требовать с вас больше пяти. Некоторые из трактирщиков просто отпетые ворюги.
— Вам лучше знать, — кисло сказал пассажир, хлопнув дверью. Возница тронул вожжи, и карета, проехав по мосту, вскоре скрылась в густом лесу.
Разбойники тут же обратили свое внимание к экипажу. Двое мужчин заблокировали въезд на мост, третий занял позицию с левой стороны повозки, в то время как сам Террапин снял шляпу и низко поклонился рыжеволосой девушке.
— Имею ли я честь приветствовать леди Кэтрин Дурейс?
— Могу Вас заверить, вы имеете такую честь, сэр, — сказала Кэтрин. — Но я боюсь, ваше лицо мне не знакомо. Мы встречались раньше?
— Не имел такого удовольствия, — сказал Террапин. — Меня зовут Террапин.
— Мерси! — Сказала Кэтрин. Ее рука метнулась к груди, словно желая успокоить сильно забившееся сердце, но на самом деле, чтобы быть ближе к кинжалу, спрятанному в ее декольте. — Не джентльмен Дик Террапин, известный разбойник и главарь грабителей.
Почти незаметно Террапин немного расправил плечи. Розалинд оглянулась на трех его сообщников. Каждый из них инстинктивно отреагировал на взгляд красивой девушки, поправив воротник и втянув живот. Розалинд одарила их приветливой улыбкой. Под накидкой она покрепче ухватила дубовую дубинку.
— Вы не справедливы ко мне, мисс, — сказал Террапин Кэтрин. — Мы всего лишь скромные сборщики пошлины, чьей задачей является проследить, чтобы путешественники благополучно пересекли мост. Вы можете быть уверены, что однажды оплатив наш скромный взнос, вы сможете проделать весь путь до Дамаска, не опасаясь грабежа.
— Увы, — вздохнула Кэтрин. — Состояние нашей семьи значительно уменьшилась в последние годы. Я боюсь, что не смогу оплатить вашу пошлину, какой бы скромной она не была.
За годы разбоя джентльмен Дик слышал все вариации жалостливых историй, какие только могли выдумать путешественники.
— Мы берем бартер, моя прелесть. Если вы будете так любезны отдать нам свои драгоценности.
— Они не носят драгоценности, босс, — сообщил один из его приспешников. — Даже ни одного колечка нет.
Улыбка Террапина исчезла.
— Обыщите багаж.
Двое из его людей как раз этим уже и занимались.
— Ничего, Дик. Только одежда, больше ничего интересного.
— Мы направляемся на похороны короля, — объяснила Кэтрин. — Украшения были бы неуместны.
— Опытные путешественницы, — заметил Террапин. — Вы оставили все ценности дома. Очень мудро.
— Да, это не первая моя поездка.
Улыбка Террапина вернулась назад, но на этот раз она не была дружественной.
— К счастью, у женщины всегда имеется нечто ценное.
Розалинд едва заметно ахнула. Люди Дика вдруг показались ей гораздо больше и грубее, чем первоначально, и в такой опасной близости. Ее рука сжала деревянную дубинку. Кэтрин казалось равнодушной.
— Пожалуйста, прежде хорошенько подумайте, сэр. — В ее руке каким-то образом оказался кинжал. — Я могу не согласится на подобную оплату.
Террапин поднял руку.
— Уверен, дамы, мы сможем избежать таких неприятностей. — Он положил руку на край повозки и наклонился внутрь. — Я предлагаю маленькое соревнование. Кто-нибудь из вас слышал рассказ об Эдипе и Сфинксе?
