Екатерина Флат - Его тьма
– Авиона, мы с отцом пойдем на рынок, – прервала мои невеселые размышления мама, – вернемся уже после обеда. А ты сбегай пока к тетушке Илле, отнеси кружевную шаль в подарок. Вон, я в корзинку сложила. Все-таки цветы, которые она тебе дала, очень дорогие, надо как-то отблагодарить.
Я рассеянно кивнула.
Папа уже стоял у дверей, всем своим трагичным видом явно намекая супруге, что он бы лучше за летописью посидел, чем полдня бродить в толчее. Мама суровым взглядом словно парировала, что если не хочет идти за продуктами, то пусть своей летописью и питается. Меня всегда удивляло, что мои родители могут вот так вот общаться друг с другом, без слов. И магия здесь была ни при чем.
– Погодите! – я вскочила из-за стола, когда они уже собрались выходить. Подбежала и обняла их по очереди.
– Милая, что случилось? – не поняла мама.
– Я просто хотела сказать, – мой голос дрогнул, с трудом сдерживала слезы, – что очень-очень вас люблю.
– Точно все в порядке?
Я кивнула. Сказать им правду я так и не решилась. Родители ушли, я же еще несколько минут стояла у порога и пыталась успокоиться. Утешала себя лишь тем, что непременно навещу их через некоторое время. Наверняка они к тому моменту уже успеют простить меня. По крайней мере, я очень на это надеялась.
Нужные вещи в дорогу я собрала еще до завтрака. Дело оставалось за малым: быстро отнести тетушке Илле мамин подарок. Схватив корзинку с шалью, я поспешила на улицу и у калитки столкнулась с Алетиной.
– Фуф, – выдохнула запыхавшаяся Мастер живописи вместо приветствия, – еле тебя нашла! Целителя-то твоего вообще отыскать невозможно! Вот, – она вручила мне бережно свернутый небольшой холст, – как я и обещала.
Затаив дыхание, я развернула картину. Я мало, конечно, понимала в живописи, но, на мой взгляд, получилось потрясающе. Мы с Ивором держались за руки, он улыбался, я смущалась. Казалось, это не рисунок, а просто каким-то чудом застывший миг жизни.
– Спасибо, – растроганно прошептала я.
– Да чего уж там, – Алетина махнула на прощание рукой и скрылась в переулке.
Я бережно сложила холст, положила его в корзинку, решив с полпути не возвращаться, и поспешила к тетушке Илле.
Еще на подходе к соседскому дому разносился умопомрачительный запах сдобной выпечки. Даже мелькнула робкая мысль, что вполне успею еще выпить чашечку чая, до полудня ведь, как минимум, часа два.
– Авиона, милая! – видимо, заприметив меня в окно, старушка вышла на крыльцо встречать. – Какая молодец, что зашла! Помнишь, я тебе про пирожные говорила? Как раз готовы!
– Доброе утро! Я, как всегда, вовремя, – я не сдержала улыбки и прошла за старушкой в дом.
Мне нравилось тут бывать, хоть и приходилось нечасто. Из-за нагромождения разномастной мебели гостиная выглядела крохотной, но удивительно уютной. Тетушка Илла никогда не выбрасывала старые вещи. Говорила, что это равносильно тому, как выбросить добрые воспоминания. Мне и самой казалось, что таилась едва уловимая трогательность в этих шатких креслах, покосившемся комоде, давно остановившихся напольных часах и прочих атрибутах бережливой старости. Удивительно, но со «старожилами» вполне гармонично смотрелись и совсем новые вещи. К примеру, отполированный до блеска маленький столик с резными ножками или пестрящий свежими красками пушистый ковер под ногами… И хотя я не бывала в других комнатах, но не сомневалась, что там так же соседствуют «новая жизнь» и «воспоминания».
– Я, правда, всего на минутку, – я села в ворчливо скрипнувшее кресло и поставила корзинку на колени.
– А за минутку знаешь, сколько пирожных можно слопать? Тем более таких вкусных! – старушка заговорщически мне подмигнула и поспешила на кухню.
– Может, вам помочь? – спохватилась я.
– Непременно! Поможешь мне их съесть! – донесся в ответ веселый голос, и через несколько мгновений тетушка Илла вошла в гостиную с подносом.
Пирожные и вправду оказались изумительными, нежный крем буквально таял во рту. Будь я Пакостником, то непременно бы зафырчала от удовольствия. Только после пятого по счету лакомства я наконец-то вспомнила, зачем вообще пришла.
– Ой, тетушка Илла, мама же вам подарок передала, – спохватившись, я протянула старушке корзинку.
– Ах, какая восхитительная прелесть! – восторженно выдохнула тетушка Илла, разворачивая тончайшую кружевную вязь. – Вот Ильди мастерица так мастерица! Твоя мама превзошла саму себя! – она накинула шаль на плечи и кокетливо покрутилась перед массивным зеркалом в почерневшей от времени раме. – Все, я теперь буду самой красивой старушкой во всем Тарисе!
Я засмеялась и потянулась за шестым пирожным, но рука замерла на полпути.
– А это что? – тетушка Илла с любопытством достала из корзинки сложенный холст и развернула его.
– Это так… одна картина… ничего особенного… – сбивчиво пробормотала я, но забрать не успела.
– Очень даже неплохо, кстати, хотя и чувствуется неопытность изобразившего, – старушка скользила придирчивым взглядом по холсту. – Только странно, конечно. Что за задания дают теперь юным Мастерам? Правила, что ли, изменились? В мои годы нас учили изображать только реальность… Хотя идея, конечно, интересная, ничего не скажешь, – она зацокала языком. – Да и исполнение не самое ужасное. Ты, к примеру, получилась идеально. А вот спутник твой на себя не слишком-то похож.
– Почему не похож? – не согласилась я, подойдя к тетушке Илле. – Очень даже похож.
На мой взгляд, Ивор был изображен настолько идеально, что даже создавалась иллюзия, будто рисунок вот-вот оживет.
– Ой, деточка, поверь мне как опытному Мастеру живописи, – старушка покачала головой. – Если не брать во внимание общий образ, то есть такие огрехи, которые даже ты увидишь. Вот взять хотя бы как глаза изображены. С чего они серые-то? Глаза у него небесно-синие при любом освещении, даже в самый пасмурный день. А шрам? Сроду этого шрама не было! Да и в чертах лица идеального сходства передать не получилось. Впрочем, ничего удивительного.
– Что-то я совсем запуталась, – растерялась я. – По-моему, сходство как раз таки идеальное.
– Сейчас я покажу тебе идеальное сходство, пойдем, – старушка посеменила из гостиной, ничего толком не понимающая я за ней.
По скрипучей лестнице поднялись на второй этаж. Тетушка Илла достала из складок своего фартука фигурный ключ и отворила дверцу в самом конце коридора. Мы оказались в маленькой захламленной комнате. Похоже, сюда хозяйка наведывалась нечасто. Здесь не было мебели, все пространство занимали стоящие вдоль стен картины в массивных рамах. Каждая размером не меньше моего роста, завешанные серой тканью.
– Вот, должно быть здесь, – старушка подошла к одной из картин, каким-то неведомым мне образом выделив ее из абсолютно таких же других. – Ну-ка, милая, помоги.
Как я ни старалась снять ткань аккуратно, все равно поднялось облако пыли. Я даже зажмурилась, а когда открыла глаза, обомлела.
Картина явно была старой. Даже если не смотреть на почерневшую раму, сам холст потускнел. Я слышала, что перемешанные Лий и Дош недолговечны, потому созданные Мастерами шедевры очень подвержены времени. К примеру, на этой картине фон уже выглядел размытым. Лишь смутно угадывались очертания неизвестных мне гор и зловеще-багровое закатное небо. И оттого грознее и четче выглядел Ивор. Изображенное словно символизировало, что даже горы и небо не вечны, но он времени неподвластен. Непринужденная поза, полный превосходства взгляд победителя… Его глаза действительно здесь были небесно-синие, точно такого же цвета, как у того дракона, с которым я сражалась в гильдии. Да и знакомый шрам отсутствовал.
– Эх, – старушка мечтательно вздохнула, любуясь картиной, – какой же все-таки красавец был! Я хоть и видела его лишь однажды и мельком, но запомнила до мельчайших подробностей. И не могла не изобразить, а тогда-то это запрещалось строго-настрого. Странно даже, что сейчас позволяют.
Я не сводила глаз с картины, толком не понимая, о чем вообще говорит тетушка Илла. Ее слова казались лишенными смысла. Или, скорее, это я просто не желала в них вдумываться. И чем дольше я смотрела, тем больше понимала, что изображен не Ивор. Казалось бы, те же пепельные волосы, те же черты лица, та же высокая крепкая фигура, та же буквально осязаемая опасность. Но несмотря на удивительную похожесть, это все-таки был другой человек.
– А кто это? – запоздало поинтересовалась я.
Теперь уже была очередь старушки удивляться.
– Как это кто? Адор Темный, конечно же.
Я мгновенно вспомнила гобелен с жутким стариком в гильдии.
– Это? Адор? – ахнула я изумленно. В услышанное упорно не хотелось верить. Очень не хотелось. Слишком многое это ставило под удар.
– Ну да, – тетушка Илла кивнула. – Я видела его, когда он в свое время явился в Тарис наших Стражей попугать. Впрочем, всем было тогда чего испугаться. Адор создал в городе иллюзию пожара. Можешь представить, какая царила паника, пока сообразили, что к чему. И Стражи ведь ничего не могли с ним сделать. Зависнув в небе, несколько минут наблюдал он за происходящим в городе хаосом и потом скрылся. Вместе с ним пропала и иллюзия. Но впечатлений хватило надолго, – она перевела дыхание. – Злодей он, конечно, был, тут не поспоришь, но и его тоже жалко. Никому бы не пожелала такой смерти… Авиона, с тобой все в порядке? Что-то ты бледная совсем!
