Pskovoroda - Канон
— Какое внезапное стремление к совершенству, — хмыкнул я, зашнуровывая у неё на спине защитный жилет. — И совершенно непонятным образом совпадает с моим расписанием. В других обстоятельствах я подумал бы, что ты преследуешь меня, дорогая Панси.
— Вовсе нет, милый Алекс, — возразила она. — Я люблю учиться, и меня всегда привлекали мальчишеские игры…
— Ты хочешь сказать, что это никак со мной не связано? — спросил я.
— Конечно, связано, — раздосадовано пожала она плечами. — Я же тебе только что сказала…
— Ах, да, “мальчишеские игры”, — кивнул я. — То есть, ты всерьёз намерена заниматься всё лето и не бросишь ни в коем случае?
— Не брошу, — твёрдо сказала она.
— Ты мне позволишь поймать тебя на слове? — поинтересовался я. — Ну уж и Дафну заодно — что-то мне говорит, что лишь недомогание послужило препятствием ей составить нам компанию.
— Я думаю, что Дафна со мной будет полностью солидарна, — откликнулась она.
Это было замечательно! Значит, они теперь всё лето проведут в учёбе! Мне-то они не помешают, конечно — я просто сосредоточусь и буду заниматься делом. Впрочем, моя радость поутихла, когда я увидел Панси на тренировке у папы.
— Алекс, перестань, — сразу же сказал он мне, едва заметил кислое выражение на моей физиономии. — Даже и не думай! Это же замечательно, что Панси хочет научиться постоять за себя!
Да я и не думаю, в общем-то, но всё-таки я надеялся, что меня не будут так плотно опекать, но мои надежды таяли, как дым. Оставался ещё не очень большой шанс на то, что мне удастся отпроситься на месяц в Манчестер, где папа как раз обещал развернуть мою игрушечную железную дорогу со всем доступным размахом, и что девушки не отправятся туда со мной, чтобы помочь мне класть шпалы, объясняя это внезапно открывшейся тягой ко всяким машинкам, самолётикам и паровозикам…
Когда мы закончили, нас всех троих можно выжимать было.
— Алекс! — остановила меня Панси, едва я только рванул в сторону своей комнаты, где рассчитывал найти благословенный душ. — Послушай, Дафна весь день была одна…
— Я к ней зайду, когда помоюсь, — пообещал я, беря низкий старт.
Когда я появился у Дафны, Панси уже была там, на этот разу уже сидя в кресле, тем самым подталкивая меня присесть на постель Дафны… Я встал так, чтобы на всякий случай держать её в поле зрения.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.
— Сейчас уже лучше, — улыбнулась Дафна.
Да, знаю я эти штучки. “О, дорогой Алекс, мне было так плохо всё это время, но вот наконец ты пришёл, и словно солнце озарило своими лучами мой день!”
— Ты хотя бы ходить можешь? — спросил я и спохватился: — Тебя тут вообще кормят?
— О, не волнуйся, — снова улыбнулась она. — И твоя мама здесь, и домовые…
— Дэниел не просто так не выпускает Перасперу из объятий после ритуала, — вдруг подала голос Панси.
— Панси! — поморщилась Дафна. — Не слушай её, Алекс, она даже не знает, о чём говорит.
Я напрягся. Всё это выглядело, как представление, направленное на то, чтобы я поскорее прижал к груди свою отвергнутую невесту… Сначала одну, а там и вторая подтянется. Всё это мы проходили и даже успели немного потренироваться на кошках. В общем, очередная из их уловок. Конечно же, Дафна должна для достоверности отказываться! А чтобы я уж наверняка клюнул, теперь Панси должна нахмуриться и с ней согласиться — мол, не хочешь верить, не надо, моё дело предупредить! Три… два… один…
— Я знаю, что ты мне не веришь, но тогда уж спроси у мамы или лучше — у Дэниела, — предложила Панси.
Не совсем то, чего я ожидал, но тоже вариант. Особенно в свете того, что она знает, что я ей не верю. Вместо того, чтобы походить конём, она поставила шах слоном.
— Спокойной ночи, Алекс, — сказала Дафна, откидывая голову на подушки.
Вот это очень правильно. Практически идеальная ловушка для простака. Однако, спелись они…
— Спокойной ночи, Дафна, — сказал я. — Спокойной ночи, Панси.
Панси молча кивнула, прожигая меня глазами. Тоньше нужно играть, тоньше! У меня же все ваши ходы записаны! Выйдя, я в раздумье застыл в коридоре. А, была не была! Ударим паранойей по коварству! Я вернулся к закрытой двери и прислонил к ней ухо. За дверью стояла тишина. Может, конечно, они наложили на комнату Муффлиато?
— И что теперь? — раздался приглушённый деревом голос, в котором я распознал Панси.
— Я тебе уже сказала, — едва слышно ответила ей Дафна совсем безжизненным голосом.
Теперь я точно уверен, что они знают, что я подслушиваю — ещё минуту Дафна говорила со мной вполне бодро, и в её голосе не было ни малейшего намёка на усталость, а теперь вот — стоит только послушать! Она явно притворяется, играя на публику. Наверняка она с Панси ещё и хихикают в кулачки, потешаясь над доверчивым Алексом, развесившим за дверью уши.
— Отстань от него, — сказала Дафна. — Оставь его в покое, и пусть он сам разберётся…
— А если не разберётся? — спросила Панси. — Начнёт крутить с этой… Лизой. Или ещё с кем-нибудь. У него выбор богатый!
— Он был твой, — устало сказала Дафна. — Целиком твой. И лишь немного мой. Ты сама решила его проучить неизвестно, за что!
— Он от меня отказался, — упрямо произнесла Панси.
— Он дал тебе свободу выбора, — совсем слабым голосом возразила Дафна, — и надеялся, что этим выбором станет он.
— Да сколько можно… — сердито сказала Панси. — Я уже поняла и раскаялась!
— Чересчур поздно, — откликнулась Дафна.
— Ну и не лезла бы! — воскликнула Панси. — Оставила бы меня одну расхлёбывать!
— Да как же я тебя одну оставлю-то, — в голосе Дафны мне послышалась тёплая улыбка. — Нет уж, если помирать с тоски, то вместе!
Рядом раздалось тихое, почти неслышное покашливание. Вздрогнув, я обернулся. Папа! Сложив руки за спиной, он покачивался с пятки на носок, напоминая мне бобби, заставшего воришку с рукой, наполовину запущенной в чужой почтовый ящик. Я ему приветливо улыбнулся и помахал ручкой. А что — может, у меня этот, как его… Спина, в общем, болит! Покачав с осуждением головой, он повернулся и знаком приказал мне следовать за ним. Вот уж попался, так попался! Мы с ним дошли до кабинета, она зашёл первым, а я — за ним, притворяя за собой дверь. Мы уселись, и он пару минут изучающе меня осматривал. Я же, поняв, что отпираться бесполезно, и терять мне нечего, был совершенно спокоен.
— Ну, что ж, любопытство — не порок, — пожал плечами папа, поняв, что сам я сдавать себя не собираюсь.
— В смысле? — не понял я.
— Иногда полезно знать, что наши две егозы в очередной раз замышляют, — пояснил он, подумал и добавил: — Три!..
— Я всё равно не понимаю… — пробормотал я, ошарашенный тем, что взбучка, похоже, откладывается на неопределённый срок, причём прямо на моих глазах. Вместо того, чтобы выслушать доводы обвинения, судья достал огромную аркебузу и пристрелил прокурора, забрызгав мозгами всю стену, а потом вынул из кармана платок и бережно вытер кровь с краешка своего стола.
— Ты бы сильно опечалился, если бы застал меня подслушивающим, что говорит мама? — поинтересовался он.
— Нет, вряд ли, — честно ответил я. — Выглядело бы, конечно, дико, но это же ваше дело!
А, понятно! Он мне намекает, что раз Панси с Дафной официально приписаны ко мне, то родители и не подумают вмешиваться, что бы ни происходило. Даже если они меня проткнут вертелом и начнут поджаривать на медленном огне — все лишь тактично отвернутся, не желая мешать нашему почти семейному счастью.
— Я тебе ещё кое-что хотел сказать, сын, — медленно произнёс он.
— Да, папа, — насторожился я.
— Если вы с Панси вдруг вздумаете попросить вас рассудить в чём бы то ни было, то я в большинстве случаев приму её сторону, — сказал он.
— В большинстве? — переспросил я.
— Если ты будешь утверждать, что она самая красивая девушка на свете, а она будет пытаться тебя убедить, что ею только крокодилов пугать… — предположил он.
— …То ты однозначно согласишься со мной, — закончил я.
— Или если она будет говорить, что ей нужен кто-то другой, а не ты… — добавил он.
— Я примерно понял принцип, — сказал я.
— Не обижай её, сын, — попросил он. — Она моя любимая дочь, и другой у меня нет…
— Давай я тебе лучше что-то другое пообещаю, — предложил я. — Гораздо лучше… В долгосрочной перспективе.
— В долгосрочной? — хмыкнул он.
— В долгосрочной, — повторил я. — Она будет счастлива, даю слово.
— Ни больше, ни меньше? — спросил он.
Ни больше не меньше. Не мог же я ему сказать, что она будет счастлива со мной? Свободное плавание — оно такое… свободное. К тому же, если ко мне сейчас подойти поближе, я кого угодно несчастным сделаю.
— Пап, я хотел спросить… — сказал я. — Почему Дэниел после ритуала Перасперу из рук не выпускает?
— Любит он её, — коротко ответил папа, а потом, поняв, что мне такого ответа будет мало, пояснил: — Это работает только у них двоих. Перри при истощении магических сил может черпать из любимого. Если бы не он, то у неё на восстановление по месяцу уходило бы…
