Кристофер Сташефф - Сэр Гарольд и раджа
Маламброзо и Чалмерс закончили свои стихи одновременно с ним — и как раз вовремя. Палач приставил огромный шип к запястью разбойника, отвел назад молоток и ударил изо всей силы.
Шип ударился о кожу разбойника, скользнул по ней и погрузился в дерево. Палач оторопел от удивления, потом потряс головой, очевидно думая, что теряет квалификацию. Потом снова приставил шип, снова ударил — и снова у него ничего не получилось.
Разбойник ухмыльнулся, наблюдая за страданиями палача.
— Есть трудности? Моя кожа слишком толстая для твоих слабых мускулов?
Но у второго палача была такая же проблема со вторым запястьем. Первый поджал губы, опять приставил шип и, как следует примерившись, ударил молотком так сильно, как только мог. Шип соскользнул снова и отлетел далеко в сторону.
Атаман разбойников не смог удержаться от издевательского смешка.
Палачи один за другим хватали новые и новые шипы и неистово колотили по ним. Но им ни разу не удалось оставить даже царапины на теле разбойника. А его смех становился тем громче, чем сильнее было их неверие в свои силы. В конце концов они побросали шипы с криком: «Он заколдован!»
При слове «заколдован» Рандхир моментально устремил глаза на Ши и Чалмерса, но Гарольд ответил ему чистым невинным взглядом, тогда как Чалмерс стоял с опущенной головой. Конечно, его голова была опущена, чтобы раджа не увидел движения губ, когда он проговаривал стих и одновременно растягивал в руках нитку из своей манжеты до тех пор, пока она не порвалась.
Веревка тут же слетела с запястья вора. Он удивленно посмотрел вниз, потом улыбнулся и шагнул вперед, победным жестом демонстрируя всем неповрежденные запястья.
— Воля богов! — закричала женщина из толпы. — Бог Золотого Копья оберегает его!
— А может быть, Богиня Новобрачных! — подхватила другая.
— Похоже, боги вынесли свой приговор, и этот разбойник будет жить. — Рандхир выглядел так, будто надкусил гнилой орех, но он нашел в себе силы произнести эти слова.
— Хвала небесам! — закричал Маламброзо, начиная подпрыгивать, потом вытянулся в тревоге, когда Флоримель с воплем восторга подбежала к разбойнику и бросилась ему на шею. Улыбаясь, он поднял ее и закружил.
— Он не может жениться на ней! — закричал Маламброзо.
— А я и не говорил, что может, — сухо сказал раджа Рандхир, — он хоть и будет жить, но не останется безнаказанным. Он будет простым солдатом моей армии, и я пошлю его на границу, чтобы этот атаман разбойников был первым, кого пронзят стрелы моего алчного соседа в случае нападения! Если боги и тогда будут оберегать его, то он вернется после сражения живым и невредимым, и я, может быть, позволю ему заплатить за невесту или придумаю еще какое-нибудь задание, еще сложнее, пока он не докажет, чего стоит, и пока не изменится к лучшему, хотя бы отчасти, за все те несчастья, в которых он повинен.
Вор поставил Шобхани на землю и повернулся, чтобы почтительно поклониться радже.
— Я выполню все, что вы только пожелаете, о Бриллиант Справедливости. Если бы я знал, что добродетель сможет победить меня рукой такой прекрасной девы, я оставил бы путь зла уже очень давно!
Шобхани снова обвила его шею руками, и люди возликовали, тогда как Маламброзо застонал — в один голос с Чалмерсом.
— Отойди, дева! — приказал раджа. — Он должен выступить к границе сегодня же вечером! Солдаты! Заберите его с собой в казармы и выдайте обмундирование для путешествия!
Солдаты окружили разбойника и повели его в город.
— Хотел бы я знать, сколько ударов ему придется стерпеть, пока они доберутся до границы, — пробормотал Чалмерс.
— Может и не дотянуть, — притворно вздохнул Ши. — Да ну, все равно же лучше, чем казнь, и он уже доказал, что и казнь вполне способен принять достойно.
Когда толпа разошлась, одобрительными возгласами приветствуя человека, которого она проклинала час назад, раджа повернулся к Ши и Чалмерсу:
— Довольно неплохо, чародеи! Я, конечно, ничего не могу доказать и не знаю, почему вы это сделали, но могу поклясться, что его спасение — дело ваших рук, а вовсе не воля богов! — Прищурившись, он посмотрел на Маламброзо. — Он тоже один из вас, не так ли?
— Уверяю вас, о Жемчужина Проницательности, — сказал Маламброзо, — что я не хотел видеть мою дочь Шобхани замужем за разбойником!
— Нет, скорее ты не хотел ее видеть совершающей сати, не так ли? Ну же, Ши, признайтесь!
— Ну хорошо, да, мы виноваты, — вздохнул Ши.
— Гарольд! — в испуге воскликнул Чалмерс.
— Не бойтесь, — сказал Рандхир, — я ведь уже сказал, и не меняю своих решений. Однако теперь вам нужно бояться не моего наказания, а наказания Шивы — это в его правосудие вы вмешались!
— Возможно, — медленно сказал Ши, — а также возможно, что я был послан сюда другим богом, сам об этом не подозревая. А что если я был здесь инструментом небес?
— Да что вы говорите? И какой же бог выбрал чужеземца своим инструментом? — насмешливо сказал Рандхир.
— Э… тот, кто любит смотреть, как красивые молодые мужчины забавляются с красивыми молодыми женщинами, — медленно сказал Ши.
— Вы имеете в виду Кришну? — нахмурился Рандхир.
Тут Ши мог ответить только наугад. Он пожал плечами:
— Он и сам любил играть с пастушками, не правда ли?
Глаза раджи сузились.
— Если вы действительно в это верите, — сказал он, — я бросаю вам вызов. Вы докажете мне свою правоту, если пойдете со мной к храму Кришны и встанете перед его статуей. Если вы не упадете наземь, сраженные гневом Кришны, я, может быть, поверю, что вы посланы богом и не подлежите наказанию за вмешательство в правосудие раджи.
Выражение тревоги промелькнуло на лице Чалмерса, но Ши, наоборот, почувствовал только облегчение. Статуя, как-никак, — это просто скульптура, просто глыба из дерева или камня, по форме напоминающая человека. Он кивнул.
— Как вам будет угодно, о Весы Правосудия!
— Но, — поспешно сказал Маламброзо, — поскольку дева Шобхани — причина этого спора, разве она не должна тоже стоять с нами перед статуей?
— Она будет стоять, — пообещал раджа. — Идем!
Он повернулся, и его солдаты выстроились сзади за тремя чародеями, с копьями наготове.
Когда они следовали за раджой, Чалмерс сказал негромко, обращаясь к Маламброзо:
— Вы невероятный идиот! Понятно, что статуя — это только статуя, но вы же не знаете, какие уловки жрецов могут сработать в храме, особенно в мире магии! Или вы хотите, чтобы Флоримель тоже ударило молнией?
— Послушайте, Чалмерс, — Маламброзо вновь заговорил со своим прежним апломбом, — неужели вы действительно верите в подобную ерунду?
— Да… впрочем, ладно, — смирился Чалмерс, — так она хотя бы не потеряется.
В глазах его появился огонек, и Ши понял: он что-то задумал. Что именно, он выяснил, когда они встали перед изображением Кришны — деревянным, по-видимому, поскольку он был покрашен, и голубое лицо мальчика-бога смотрело на них сверху, когда Чалмерс дотянулся и погладил черные волосы Шобхани, бормоча стих. Встревоженный Маламброзо повернулся, чтобы не дать ему дотронуться, но было слишком поздно. Женщина взглянула на него, удивленно захлопав глазами, потом увидела Чалмерса и воскликнула:
— Рид! Слава Богу! Но где мы?
Маламброзо застонал:
— Я все равно добьюсь ее! Вы пожалеете о том, что сделали!
— Может быть, даже скорее, чем вы думаете! — Ши нервно взглянул на статую.
Чалмерс повернулся к нему, нахмурившись:
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что в этом мире существуют свои собственные правила, — напомнил ему Ши, — и, может быть, Кришна здесь больше, чем миф.
Чалмерс смотрел не мигая, на лице его появилось тревожное выражение, и в этот момент от статуи вспыхнул яркий свет, который поглотил их всех.
Ши взмахнул руками, вцепился в руку Чалмерса, потом замер, будто скованный, ослепленный сиянием, что заполнило все пространство вокруг него. Оставалось только надеяться, что Чалмерсу удалось схватить Флоримель. Другая мысль, которая занимала его в этот момент, — что это было за сияние и было ли оно на самом деле. Если удар молнии, то очень странный, потому что он абсолютно не почувствовал боли.
Потом ослепление прошло, земля, казалось, с силой давила вверх на его ноги, и он осмотрелся, мигая в замешательстве, — Флоримель, обвив руками шею мужа, восклицала:
— О, Рид, хвала небесам! Мы дома!
Бельфеба начала подниматься со стула, на котором сидела перед телевизором, но Ши достиг ее в два прыжка, упал на одно колено и заключил жену в страстные объятия. Обе супружеские пары отпраздновали благополучное возвращение путешественников долгим поцелуем и обещанием тысячи поцелуев, что еще впереди.
Наконец Ши обернулся к Чалмерсу и спросил:
— Как вы это сделали, док?
