Макс Корбин - Легионер Его Величества
— Гроу ры рагие, — прорычал оборотень, чем заслужил еще один внимательный, прищуренный взгляд шамана.
— Мы, друг, языка оборотней не знаем, — сказал Гэбриел. И тогда он начал меняться. Шерсть исчезала, уступая место белой коже, уши втягивались и отъезжали с затылка обратно на свои места.
— Кто вы, мать вашу, такие?
— Ругается, как бримиец! — Лиам с Гэбриелом удивленно переглянулись.
— Но акцент все же слышно, — сказал Гэб.
— Отвечайте на вопрос, черт вас роздери.
— Лиам.
— Гэбриел.
— А они кто такие?
— Легионеры, — сказал Лиам. — После того, как собаки тебя порвали, мы сюда отнесли. Они и вылечили. Ну, может не конкретно они. — Оборотень потянулся к горлу, ощупывая свежие рубцы.
— А, вот! — Гэбриел пошарил в кармане и вытащил оттуда металлическую пластинку. — Если бы не он, хромая псина тебе горло разорвала бы. — Гэб бросил осколок ошейника оборотню.
— Как вы его сняли?
— Я сорвал. Магией стали, правда после этого, руки долго отходили.
— А зачем?
— Здесь рабство запрещено. Тот клоун нарушил многие законы. Наверняка его сейчас в такой же клетке держат.
— Если рабство запрещено, тогда вы не имеете права держать меня здесь. Снимите цепи.
— Притормози. Тебя не просто так сюда посадили, — сказал Лиам. — Что натворил?
— Немного подрался…
— Ребята? — спросил Лиам сержантов.
— Двоих целителей побил. Одному три ребра сломал, а второму лицо разодрал.
— А говоришь немного. И это людям, которые тебе жизнь спасли.
Второй сержант шепотом переводил шаману.
— Мудрый говорит, что отпустит тебя, если дашь обещание отслужить в легионе, — сказал он.
— Что это за хрень такая, Легион?
— Говори почтительней с мудрым! — пригрозил второй сержант.
— Я два года в клетке просидел, и ублюдки обращались со мной, совсем уж не почтительно, так что иди на хрен со своими нравоучениями.
— Легион — военная организация Новой Бримии. — Просветил его Гэбриел. — В отличие от регулярной армии, любой здесь начинает с рядового. Контракт подписывается на два года.
— А если я откажусь? — После перевода, на его лице старика впервые мелькнула тень улыбки.
— Тогда будешь отвечать за нападение на офицеров Легиона, — перевел сержант.
— И что это значит?
— Каторга, — объяснил Лиам.
— Чтоб вас всех… Да мордой в дерьмо.
Глава 18
Ад начался с самого утра. Тех новобранцев что не передумали, не запили и не умерли, согнали в общую казарму. Под чутким руководством сержантов и рядовых, толпу раздели до нижнего белья. Личные вещи складывались в небольшие ящички. Все, что не влезало, продавалось на барахолках по минимальной цене, а вырученные деньги записывались на счет новобранцев. Слава Небесам, оба револьвера с ремнями, позолоченная луковица часов, да бронированный котелок Лиама поместились в деревянном ящичке. А вот стилету не повезло.
— Эй, Ларс, не нуждаешься? — Лиам показал железку оборотню.
— Зачем? — удивился тот, выпустив длиннющий коготь с человеческого пальца.
— Вот вы где! — обрадовался Гэбриэл, на ходу стаскивая с себя пиджак.
— Значит, не передумал? — спросил Лиам, который давно уже сидел в одних только трусах.
— Нет, это дедов друг постарался, чтобы я не успел вовремя.
— А сам дед как воспринял? Мать, отец что сказали?
— Не будем об этом.
— У тебя личных вещей много?
— Только цепочка, и вот это. — Гэб подбросил в руке тугой кошель.
— Зачем там деньги?
— Деньги везде пригодятся.
— Так возьми еще это для меня, — Лиам передал стилет.
— Браун, Адам. Браун, Хьюберт. Вульзи, Кристоф, Вашингтон, Джим, Гир Сем, Грин Тайлер, Гринвуд, Лиам… — выкрикивал сержант.
— Ну, я пошел, — Лиам подхватил ящик с одеждой и ящичек с личными вещами. Только он стал в очередь к столу, где оторал десяток имен краснокожий сержант, как за соседним завел свою шарманку другой.
Очередь двигалась довольно быстро, поскольку личных вещей у парней оказалось немного, а стоимость лохмотьев смуглый капрал определял быстро на глаз. На Лиаме, правда, случилась заминка.
— Гринвуд, Лиам, — прочитал капрал.
— Личные вещи, — затараторил рядовой. — Револьвер длинноствольный в кобуре. — Как по команде десяток человек подняли глаза, только рядовой продолжал, да капрал записывал. — Револьвер короткоствольный в… кобуре.
— Наплечной, — подсказал Лиам.
— Часы луковица золоченые, шляпа-котелок. Все.
— Распишитесь, — капрал придвинул ему лист и Лиам поставил подпись, пробежав глазами по тексту. После чего капрал заглянул в ящик с одеждой. — Подпишите право на продажу, — сказал он тыча Лиаму заготовленный бланк. Да уж, это были не лохмотья, а дорогая одежда. И Лиам на которого еще после золоченых часов косились, почувствовал, как ненавистно буравят спину многочисленные взгляды.
С бумагами было покончено, Лиам получил новую бляху с именем и личным номером. Дальше была помывка в больших деревянных бочках с горячей водой, и сержант больно лупил троих грязнуль длинным стеком, пока они не отскребались до сияющей чистоты.
— Чего лыбишься, урод, — процедил один из них, когда заметил улыбку Лиама, и тут же отхватил стеком по макушке.
Дальше толпу голых парней с жестяными жетонами на шее погнали на взвешивание и взмеривание. Все данные скрупулезно вносились писцами в личные дела. Каждого из ребят заставляли прикасаться к большому неровному кристаллу. Новобранцы строили догадки и спорили о том, что это за штуковина. Лиам конечно узнал тревожный кристалл, а когда под прикосновением одного паренька, тот тускло засветился изнутри розовым, то убедился в этом окончательно.
— Можно обойтись без этого? — спросил он клерка, когда пришла очередь, ведь ему и так хватало косых взглядов. Тот лишь отрицательно покачал головой. Нехотя Лиам на мгновение ткнул в него одним пальцем. И на то же самое мгновение кристалл вспыхнул ярким изумрудом. Клерка порадовало, и вместо того, чтобы черкнуть плюс или минус, как он делал в других делах, он написал целых две строчки.
— Эй, парень, что это было? — полюбопытствовал плотный молодой человек лет на пять старше Лиама. От его прикосновения, кристалл немного потемнел, как помнилось Лиаму.
— Тревожный кристалл.
— И что он делает?
— Показывает людей, обладающих магией.
— Тогда он поломался. Я простолюдин.
— Он работает.
Дальше — обмундирование. Используя данные из личных дел, кладовщик безошибочно выдавал стопки подходящей одежды. А сержант не жалея стека, торопил новобранцев. И вновь, Лиам заслужил пару злобных взглядов, поскольку оделся первым. Ему такое привычно еще с академии, а вот другие новобранцы мешкали.
— Ты! — указал сержант на Лиама стеком, и несколько человек расплылось в ехидных улыбках. — Имя.
— Лиам Гринвуд, сэр, — четко, как на старом плацу академии выговорил Лиам.
— Со службой знаком?
— Так точно, сэр.
— Где служил?
— Был курсантом военной академии, сэр.
— Закончил?
— Никак нет, сэр.
— Почему?
— Длинная история, сэр.
— Ладно, новобранец, побудешь командиром отделения. Держи. — Сержант передал папки с личными делами. — Веди ребят в столовую. Стэк нужен?
— Есть сэр, вести в столовую. Никак нет, сэр, не нужен.
— Выполнять.
— Отделение, за мной, в столовую, шагом марш. — Только выйдя из раздевалки, Лиам отступил немного влево. — Знаешь, где столовка? — спросил он следовавшего за ним новобранца.
— Ага, — кивнул тот.
— Веди, — сам Лиам держался немного сбоку, хотел видеть грязнуль, что отхватили на помывке, а после и в раздевалке. Не требовал идти строевым шагом, просто выстроил в колонну по одному. Вот как раз в конец колонны грязули и затесались.
— Эй, там, впереди, куда летим? — выкрикнул последний.
— О, простите, великодушно сэр, мы не знали, что здесь курорт. — Ответил за первого Лиам.
— Чего?
— Курорт — это место для отдыха с увеселительными заведениями и местами для прогулок.
— Слышь, командир а не наглел бы ты?
— Обязательно передам сержанту, что его приказ — просто наглость!
— Ну, ты у меня еще дождешься, — пообещал задира, впрочем, они уже добрались до столовки и запах каши на сале, да травяного чаю будоражил ноздри. Новобранцы накинулись на еду с энтузиазмом голодных дворняг. — Эй, парни, спокойней, никто не собирается отнимать у вас еду. Пища тяжелая, если быстро наглотаетесь, а потом назначат марш — будете мучиться животом. — Все они были старше Лиама, но большинство послушалось. Только задира ковырял кашу ложкой, а после и вовсе отодвинул полупустую тарелку от себя.
— Не будешь? — спросил его самый тощий.
