Жозеф Рони-старший - Пещерный лев
На следующий день Нон посетил своих друзей, которые занимались изготовлением амулетов — вырезали изображения зверей пластинах из на мамонтового бивня или рога оленя. Он рассказал им о своем горе. После долгого обсуждения они решили вырезать на слоновой кости образ беглянки; старец потом произнесет над ним необходимые волшебные заклинания, и тогда Ма будет вынуждена, как бы далеко она ни находилась, вернуться к своему племени. Нон сам должен был сделать изображение своей сестры. И он посвятил этому все время, которое у него еще оставалось до свадебных игр. И только, когда Ма, как живая, вышла из-под его резца, а старец произнес над ней нужные заклинания, Нон успокоился: теперь судьба Ма неразрывно связана с ним, и она должна будет вернуться.
Глава 4
Свадебные игры
Три недели прошло после обряда посвящения; теперь должны были состояться свадебные игры, которыми заканчивались все эти празднества. Каждый год, в первое летнее полнолуние, все три племени, жившие на берегах реки, собирались вместе, чтобы отпраздновать это величайшее торжество. Юноши, прошедшие через обряд посвящения, приходили туда, чтобы «похитить» девушек, которые должны были стать их женами: этот обычай был так стар, что даже мудрые старцы, которые знали его происхождение, не могли сказать, к какому времени он относится.
В этом году празднество должно было происходить у племени Медведя.
Уже за два дня до этого начали появляться отдельные группы из соседних племен: девушки — в последний раз под присмотром матерей, юноши — в сопровождении старейшин из своего племени. У подножья священной пещеры юноши встретились с сыновьями Медведя, которые все еще оставались здесь.
Гости расположились на берегу реки. Каждый принес с собой свой спальный мешок, а когда шел дождь, между деревьев натягивались лошадиные шкуры. На ночь разводили костры, которые отпугивали прожорливых гиен, волков, шакалов и надоедливых насекомых.
По обычаю о пропитании гостей заботилось то племя, у которого происходило празднество. Поэтому дети Медведя заготовили большие запасы мяса лошадей, бизонов и оленей, причем среди припасов не должно было быть мяса кабана, так как у племени, носившего имя этого животного, оно было запрещено.
Ягоды, зелень и копченая рыба также были приготовлены в большом количестве. В обмен каждое семейство, приведшее молодую девушку, приносило с собой шкуру лисицы, горностая, куницы или дикой кошки.
С любопытством разглядывали друг друга люди, принадлежавшие к трем разным племенам. Хотя они жили на расстоянии всего нескольких дней ходьбы друг от друга, они редко встречались, так как охотничьи угодья были строго разграничены. Они были одного происхождения, их обычаи были сходны между собой, и все же между ними были различия, имевшие большое значение в их глазах; так племя Кабана и племя Мамонта употребляли в пищу мясо лисицы, презираемое Медведями (как можно было доверять людям, которые питаются мясом самого хитрого зверя?), а Кабаны и Мамонты удивлялись, что Медведи едят сорок и ворон — пищу, приличествующую только старым, болтливым женщинам. В одежде также имелись некоторые различия.
В последнюю ночь накануне праздника все молодые девушки бодрствовали вместе около костра. Многие из них уже заранее сговорились с понравившимися юношами, другие боялись, что их никто не выберет; но все делали вид, что они вполне спокойны. Все разговоры вертелись только вокруг событий наступающего дня. Слышался громкий смех, непринужденные шутки. Потом все запели песню, в которой воспевались прелести девичьей жизни и говорилось о страданиях и муках, которые приходится переносить замужним женщинам. А в припеве повторялось:
«Выйди замуж, дочь моя, выйди замуж!»
Несколько девушек пустились в круговой пляс; другие хлопали в ладоши и подбадривали их криками; потом одна за другой они вступили в круг танцующих.
Была уже поздняя ночь. Потревоженные шумом, в темноте носились совы, и их крики перемешивались со смехом девушек. Наконец, все стихло, и девушки, утомленные танцами, уснули у костра.
Солнце стояло уже высоко и на лугу царило оживление, когда девушки проснулись. Все три племени были в сборе, почти в полном составе. Дома остались только дряхлые старики, дети, да девушки, еще слишком молодые, чтобы принимать участие в свадебных играх. Всего было больше тысячи человек, расположившихся на склоне холма узкой долины, спускавшейся к реке.
Девушки сидели впереди. Они были разодеты в свои самые лучшие наряды. Ожерелья из перламутровых раковин украшали их шеи, а в распущенных волосах в последний раз красовались цветы.
Старый Раги, сидевший в отдалении, безучастно наблюдал за ними со своего места, где он принимал вождей двух других племен: единственной девушки, которая ему казалась прекрасной, не было среди них! Бегство Ма тяжело потрясло его; он похудел еще больше и ждал смерти, как желанного конца.
Матери сидели позади своих дочерей. Мужчины стояли в стороне и обсуждали единственный вопрос, который их занимал: исчезновение оленей. Дети играли тут же у ног взрослых, они с криками кувыркались и прыгали. Погода стояла превосходная. Легкие облачка лишь время от времени набегали на солнце и тогда склоны холмов и луг покрывала мимолетная тень.
Резкие звуки ритуального рога возвестили о приближении молодых людей. Предводительствуемые старейшинами своих племен, они шли парами, бодрым ритмичным шагом. Это были высокие, стройные, прекрасно сложенные юноши, с широкой грудью и узкими бедрами. Их встретили приветственными криками и хлопаньем в ладоши. В этом шествии юноши употребляли все усилия, чтобы не ударить лицом в грязь: они знали, что старшие смотрят на них и строго их судят. Родители могли быть довольны: их сыновья в совершенстве обладали качествами, необходимыми хорошим охотникам — ловкостью и уменьем быстро ходить и бегать. Они ни в чем не уступали своим отцам и красотой своей радовали глаз. Все они были нарядно одеты: лучшие меха украшали их плечи, на головах красовались уборы из перьев, тела их были раскрашены красной краской, на шеях — ожерелья из раковин, на руках — браслеты из змеиных позвонков.
Три раза обошли они поляну, причем каждое племя издавало свой особый клич. Затем они вошли в лес, что лежал в стороне от того места, где расположились зрители, и сняли свои одежды: на них остались только набедренные повязки.
Игры начались борьбой. Победителем вышел один из сыновей Мамонта; ростом и мощным телом он напоминал своего предка и наверно мог бы задушить в своих объятиях медведя. Когда он, совершая круг почета, проходил мимо женщин и девушек, те не скрывали своего восхищения. Он исподлобья бросил на них довольный взгляд. В стрельбе из лука и в метании копья победил один из сыновей Кабана. Пять стрел и пять копий вонзил он в тонкий ствол березы. А в беге, как всегда, остались непревзойденными сыновья Медведя. Нон, который летел, подобно птице, пришел первым на дистанции в сто пятьдесят шагов.
Победители проходили мимо девушек, которые их разглядывали с вызывающим видом. Юноши же сохраняли серьезность. Они переглядывались с теми девушками, которых уже знали, потому что иногда встречали их где-нибудь в лесу, когда охотились на границе владений соседних племен.
Нон равнодушно смотрел на дочерей Кабана и Мамонта. Никогда не искал он знакомства с ними. Он не видел среди них ни одной, которая могла бы сравниться с легконогой красавицей Ма. Неужели он должен взять себе сегодня жену? Он колебался.
Между тем первая часть игр закончилась и наступил перерыв, во время которого все принялись за еду; с жадностью уничтожались жареное лошадиное мясо и копченая рыба. Юноши, успевшие тем временем одеться, вернулись на поляну. Они не имели еще права приблизиться к девушкам и могли рассматривать их только издали. Обе стороны перебрасывались шутками и бросали друг в друга обгрызенные кости.
— До наступления ночи мы еще успеем рассмотреть вас получше, — кричали юноши.
— Если вы сумеете нас поймать, — отвечали девушки со смехом.
Раздались звуки рога, юноши собрались вокруг старейшин и исчезли вместе с ними в лесу. Беспокойство охватило девушек. Приближалось мгновенье, когда должна была решиться их судьба.
Но до этого еще предстояло веселое представление.
Из-за деревьев показался огромный глухарь, почти шести футов в вышину. Ноги его были покрыты перьями, из птичьей маски торчал длинный черный клюв. Он приближался смешными прыжками, наклонив набок голову, подняв клюв и распустив крылья, которые волочились по земле. Вот он издал резкий свист. Тогда из лесу показались четыре глухарки. Самец, как одержимый начал прыгать перед ними, а потом начал свою любовную песню. Он так верно подражал глухариному токованию, что слушатели, которые часто слышали его в глубине леса, были в восторге.
