Анджей Савицкий - Апозиопезис
Дверь открылась и Генриетту завели вовнутрь. Она очутилась в просторном кабинете с огромными, светлыми окнами, выходящими на Парк Саски. Стена напротив входной двери была украшена громадной картой Империи, истинной картографической игрушкой. Самым важным предметом мебели в помещении был массивный письменный стол из красного дерева в сильно устаревшем, но все еще применяемом стиле «ампир». За столом сидел засушенный старичок в дурацком рыжем парике и с подчерненными усами. Выглядел бы он, возможно, и смешно, если бы не нахмуренная мина и, несмотря чуть ли не восьми десятков лет за спиной, удивительно хитрые и злые глаза. Он был подключен к механическому медицинскому креслу — тихонько посвистывающему и урчащему — с помощью трех блестевших медью, вставленных в отверстия на шее трубок. Генриетта присела в книксене перед стариком, а тот, не говоря ни слова, указал ей на стоящий напротив стола стул. Генриетта скромно присела на краешек, тщательно поправив кринолин.
Девушка прекрасно знала, с кем имеет дело. Ее принял лично фельдмаршал Федор Федорович граф Берг, наместник Царства Польского. Самое важное лицо в этой части Империи, одно из страшнейших лиц во всей державе. Несмотря на то, что Генриетте не в чем было себя обвинить, она испытала волну холода. Ее так и подмывало протянуть руку к винту на лбу, открывающему боевой механизм, и впустить себе в кровь немножко боевых флюидов. Они убивали страх, а фроляйн фон Кирххайм бояться не любила.
— Дочь прусских юнкеров, к тому же бывший солдат, ветеран прусско-австрийской войны — и замешана в убийство австрийского посла. — Старичок обратился к Генриетте на прекрасном немецком языке, правда, исключив все любезности. — Уж в более паршивую ситуацию, девочка моя, ты попасть просто не могла. Так скажи же, что все это должно означать…
— Ваше превосходительство, клянусь всем святым, там я очутилась совершенно случайно…
— Случайно ничего не происходит! — Берг стукнул кулаком по столу.
Но он тут же опомнился и одарил Генриетту извиняющейся улыбкой, демонстрируя рядок белых фарфоровых зубов. Из ящика стола хозяин кабинета вытащил пачку документов и надел очки, чтобы присмотреться к ним.
— Твое досье, фроляйн, — буркнул он. — То-се, о чем это я? Ага! Здесь пишут, что я должен знать о твоем пребывании в Варшаве. Ты являешься так называемым спящим агентом, присланным пруссаками в качестве поддержки для нашей тайной полиции и разведки. А я спрашиваю, какой, собственно, разведки, тысяча чертей?! Царской или германской? Почему это я ничего не знаю о прусской скрытой сотруднице?! А вот здесь указано, что наша дамочка берет содержание еще и из кассы жандармерии, таким образом — подчиняется еще и мне. Это как, я спрашиваю? Почему мне никто об этом не сообщил, почему о дамочке не знают в варшавском гарнизоне или даже в Третьем Отделении? Почему это в архивах тайной полиции нет ни единого донесения или написанного вами рапорта? Так кто вы такая на самом деле, а?
— Как ваше превосходительство само сказало — спящим агентом, — не раздумывая, ответила Генриетта. — Понятия не имею, почему обо мне забыли, хотя денежное содержание и выплачивают. Я нахожусь на посту, в случае чего — всегда готова действовать!
— Господи Боже, — старец кашлянул и бессознательно поглядел на гостью над стеклами очков. — В случае чего?
— В Варшаве я очутилась благодаря сотрудничеству наших разведок путем обмена агентами. Ваши сотрудники были высланы в Берлин, Гданьск и Нюрнберг, чтобы поддерживать местные службы в случае появления инцидентов с участием жителей России или же связанных с Российской Империей. На той же самой основе я тоже очутилась в Варшаве. В настоящее время я нахожусь на посту в состоянии анабиоза, но в случае появления неприятностей я сразу же буду готова к действиям, связанным с жителями Рейха или связанными с Германским Рейхом. Мне будет легче проникнуть в их среду, опять же, у меня нет сложностей в плане обычаев или языка.
Берг почесал парик, снял очки, после чего задумчиво постучал пальцем в левый глаз. Судя по звуку, явно стеклянный. Генриетта начала размышлять, а не состоит ли наместник полностью из протезов.
— Тогда все замечательно складывается, — заявил в конце концов Берг с гробовым выражением лица. — Произошел инцидент, касающийся и Германского Рейха. В связи с этим, я призываю вас, девушка, на действительную службу.
— Но что это убийство имеет общего с моей родиной? — осмелилась спросить Генриетта.
— Решение этого дела находится в интересах всех трех держав, это, по-видимому, дискуссии не подлежит. А мой личный интерес заключается в том, чтобы разрешить дело как можно скорее и смыть позор с имени. Убийство дипломата в моем городе! В моем! — рявкнул он, в результате чего трубки, встроенные ему в шею, спазматически напряглись.
Медицинское кресло зашипело, выпустив клуб пара. Внутри него что-то громко застрекотало и щелкнуло. Наступила тишина. Генриетта сидела, не шевелясь, не проявляя эмоций, хотя старик все сильнее ее пугал. Он застыл с выпученными глазами и перекривленным париком. Выглядел он так, будто только что отдал Богу душу. Спустя несколько минут фроляйн фон Кирххайм дрогнула, еще через минуту — заставила себя поднять руку и помахать ладонью у графа перед глазами. Тот не реагировал.
— Ссора между тремя державами весьма на руку местным бунтовщикам, — отозвался он, словно ничего и не произошло. — Поляки дали бы шкуру с себя содрать, лишь бы спровоцировать нас на объявление войны друг другу. Они все еще мечтают о независимости, а она возможна лишь при условии, что Германия, Австрия и Россия набросятся один на другого. Мы обязаны довести до создания очередного Священного Союза и укрепить абсолютизм в Европе. Одни только наши страны дают отпор всем этим мерзопакостным типам: польским сепаратистам, либералам, революционерам, демократам, защитникам прав рабочих и крестьян. Чтоб они все сдохли! Если мы позволим им размножиться и править, наши страны могут перестать существовать, европейский мир рухнет в развалинах, придет время хаоса и разрушения. Так что, девушка, вы уже сами видите, сколь многое может утратить Германия в связи с данным убийством.
Генриетта кивнула. Одним словом: ее отпуск только что закончился. А она так радовалась ссылке в Варшаву, говоря по правде, сама ее просила. Как тогда надоел ей мундир, войны, сражения, кровь и насилие. Ей хотелось покоя, она мечтала жить как обычная женщина. Хотя бы немножко, хотя бы несколько месяцев: работать в канцелярии, помогать бедным, читать книжки, заботиться о ближних. Быть может, встретить какого-то красивого мужчинку. Ну ладно, пускай уже и не такого красивого, но джентльмена, с которым они нашли бы общий язык, родство душ. Вдруг перед ее глазами встал инженер Данил Довнар. Как жаль, что их роман не успел развернуться. А теперь уже поздно. Пора возвращаться на действительную службу.
— Фроляйн, вам нравится этот город? — спросил граф.
— Да, здесь весьма симпатично. Хотя пригодилась бы приличная канализация и больше заботы о…
— Какая еще канализация, — фыркнул Берг. — Во времена моей молодости в городах никаких каналов не было, но люди как-то жили. О чем это я, того-сего… Ага! Я со своей женой Варшаву очень даже люблю. После подавления восстания я себе пообещал, что превращу ее в самый веселый город Империи. А что, просто я очень даже добрый человек. Я дал ей много чего, разрешил свободно развиваться промышленности и ремеслам, вернул университет, заботился о театрах и искусствах. Город разрастается, горожане богатеют. Но если поляки вновь начнут устраивать заговоры против Его Величества, мое терпение лопнет. Я подавил уже два бунта, каждый последующий с большей суровостью и кровью… Третьего ждать не стану… Если ситуация быстро не выяснится и виновные не будут задержаны, я начну действовать более решительно. И все это вовсе не закончится расстрелами на площадях и виселицами на склоне Цитадели. Я выведу на улицу боевых големов, натравлю на город сотни пьяных в стельку казаков на механических лошадях. И тогда от Варшавы камня на камне не останется. Так что, если фроляйн дарит сей город теплыми чувствами и желает видеть его пульсирующим жизнью — фроляйн обязана приложить все усилия и старания.
— Я в вашем распоряжении, ваше превосходительство! — Генриетта вскочила со стула и встала по стойке смирно. Она даже не забыла щелкнуть каблуками, хотя в легких башмачках их тонкой кожи это было и нелегко.
Старец вновь усмехнулся и довольно погладил усы.
— Вскоре город с кратким визитом посетит еще один австрийский дипломат, — сообщил он. — Этот, в свою очередь, находится по пути из Петербурга в Вену, в Варшаве он собирается провести несколько дней. Это посол, которого должен был заменить барон фон Лангенау. Если у этого хоть волосок спадет с головы, я за себя не ручаюсь. Фроляйн присоединится к следственной группе, которая обязана решить дело еще до того, как австриец доберется до Варшавы. Все подробности определите с офицером, ведущим…
