Елена Минкина-Тайчер - Принцесса Лягушка
— Я говорю с семейным врачем больной Гуревич Евгении? Пожалуйста, примите во внимание, Гуревич выписывается сегодня, ей потребуется постоянное наблюдение. Я уже связалась с вашим социальным работником, но хотела бы предупредить и лечащего врача.
— Гуревич? Женя?! Что случилось?
— Попытка самоубийства. К счастью, не удавшаяся. Запросите консультацию психиатра по месту жительства и повторный анализ крови. Впрочем, все указано в выписке.
— Женька, — бодро говорю я, — Женька, ты что это надумала?! Такая умная самостоятельная девочка…
Все слова лишние перед этим худеньким лицом с запавшими глазами.
— Не будем вспоминать, ты просто заболела. Временно. Больше это никогда не повторится, правда?
— Доктор, извините, я совсем не хотела вас огорчать. Глупо получилось и некрасиво, я понимаю. У меня просто кончились силы, понимаете? Зря они думают про наследственность и психические болезни. Бабушка говорила, что мама была слишком молодой и легкомысленной, вот и все. Но разве здесь можно кому–то объяснить…
Женька рассказывает тихим бесцветным голосом. Конечно, в больнице накачали транквилизаторами и антидепрессантами, их тоже нужно понять.
Она выбрала наш городок, потому что здесь можно было найти отдельную квартиру. Пусть совсем маленькую, но отдельную. Хозяева вилл иногда сдают студию в подвале, очень дешево. Потому что она с 15 лет живет в коллективе — сначала в интернате, потом в армии. Она решила позаниматься серьезно и сдать психотест. Чтобы попасть на медицинский факультет. Конечно, шансов почти никаких. Но у нее аттестат очень хороший. Нет, не потому что она такая гениальная, — в интернате почти все ленились учиться, и подготовка у ребят была слабая, многие из детдомов приехали. А ей учеба легко дается. И еще она хотела ради бабушки. Понимаете, стать врачем, как бабушка. Она очень честно училась, никуда не ходила кроме работы в булочной. И прямо там в булочной познакомилась с удивительным человеком. Он приходил рано утром, к первой выпечке. Совсем взрослый, заканчивал докторантуру в Технионе. Но очень веселый и добрый.
— И еще наверное красивый?
Я сама не ожидала, что так разозлюсь, даже голос осип.
Нет, — говорит Женя, — не особенно красивый, худой и длинный, но очень–очень хороший. Он знал все на свете. И рисовал смешные картинки. И играл на саксофоне. Она понимала, что может ему надоесть, обычная глупая девочонка, но ничего не могла придумать кроме как сдать это чертов психотест. Может, он тогда в нее поверит?
Все оказалось ужасно, она получила только 650! Неплохой результат для технических факультетов, но про медицинский можно забыть навегда. Письмо пришло утром, и в тот же день он исчез. Уехал в Австралию. Только оставил маленькую записку, вот и все. Даже не закончил свою диссертацию.
Нет, она и тогда решила не сдаваться. Устроилась еще на уборку в супермаркет и записалась на самые дорогие курсы по подготовке к новому психотесту. Ее учительница из интерната сказала, что если с отличием закончить эти курсы, то можно повысить первую отметку на сто баллов! И она решила получить эти допольнительные сто баллов или умереть …
Я не могу больше смотреть на ее пустые глаза и дрожащий подбородок.
— С ума сошла! Нашла из–за чего умирать, из–за экзамена!! Какой–то тупой психотест, что он вообще определяет!
— Нет, вы не понимаете, я очень хорошо подготовилась. Лучше просто невозможно, и на курсах так сказали. Но я ужасно ошиблась!! Я все ответы ставила в соседнюю клеточку! Ровно на одну клеточку влево, представляете?! И все!
Я поехала в комиссию, пыталась объяснить… Но они сказали, что если человек не понимает, в какую клеточку ставить ответ, то с ним вообще не о чем разговаривать!
— А твой «веселый и хороший человек» так и не появился? Кстати, я его не знаю?
— Не думаю. Он никогда к врачам не ходил. Его зовут Томер Арад, красиво, правда?
Вы не думайте, он совершенно не виноват!! Никто не виноват, что я такая дуреха и неудачница.
На следующей неделе я беру отгул и еду в комиссию по проверке экзамена. Глупо, конечно, даже самой себе не могу объяснить, зачем я это делаю и чего жду.
Полный некрасивый человек раздраженно кривит губу:
— Я вообще не понимаю, как вас сюда пропустили! Разбор экзамеционных работ еще не закончен, окончательные результаты не вынесены. Но мы заранее предупреждаем, что ошибка в заполнении листа приравнивается к неправильному ответу.
Он мучительно морщится. Конечно, — гастрит, сахарный диабет, атеросклероз коронарных артерий. Да еще камень в правой почке, наверняка мочевая кислота повышена.
— Я вас очень прошу покинуть помещение и не мешать работать. Что заслужила ваша девочка, то и получит.
Мне ужасно хочется хлопнуть дверью, но как–то неприлично. Ханни Гур воспитанная женщина.
— Камень в почке нужно удалить, — неожиданно для себя говорю я.
— В какой почке?!
— В правой. Может сильно навредить, особенно на фоне диабета. И в дальнейшем советую принимать лекарство для понижения мочевой кислоты. Иначе скоро будет приступ подагры.
Я не спеша выхожу и аккуратно закрываю дверь. Но она тут же распахивается
— Подождите! Кто вы, черт побери?! Вы что, мать этой девчонки?
— Нет, к сожалению у меня нет детей. Я — ее лечащий врач.
Стыдно, конечно. Нужно все–таки больше думать, прежде чем совершать поступки, да еще такие бездарные. Что бы сказали составители моей программы?!
Господин Элиэзер пригласил меня в гости. На ужин. Мне ужасно хочется пойти хотя бы потому, что я почти не бываю в гостях. По вполне понятным причинам я стараюсь не заводить приятелей и знакомых.
— Я неплохой кулинар, — стеснительно улыбается он.
— Серьезно? И скрываете такой талант?
— У меня масса талантов, дорогая доктор, вы просто не можете себе представить весь объем.
— А почему об этом не знает лечащий врач?
— Я вас боюсь, — говорит он совершенно серьезно и грустно.
Как все сложно и странно. Серьезный пожилой профессор, совершенно чужой человек, а мне так легко болтать с ним, кокетничать, рассказывать про отпуск, вышитый коврик, картины Матисса. Он прекрасно знает музыку 18‑го века. Конечно, не только 18‑го, на прошлой неделе я получила в подарок чудесную запись Стравинского. Но нет ничего уютнее клавесина…
Ах, мой милый клавесин
Все пройдет, все…
Собственно, ничего удивительного. Пожилой сосед приглашает одинокую немолодую женщину на ужин. Тем более, эта женщина с ним откровенно кокетничает. Интересно, что последует за ужином? Он предложит ей остаться?
Я вдруг представляю, как господин Элиэзер обнимает меня. У него должны быть ласковые теплые руки, можно взобраться на колени, спрятать голову в расстегнутом вороте рубашки и немного отдохнуть. Совсем немножко отдохнуть от одиночества, самоконтроля, чувства долга, чужой боли и собственной ответственности.
Домик господина Элиэзера почти не отличался от моего. Только вместо роз в садике была разбита лужайка и росли три маленьких мандариновых деревца. На двери висело тяжелое медное кольцо, наверное, нужно поднять его и постучать. Я на минуту остановилась, потому что меня поразил запах. Что–то очень вкусное жарилось или пеклось, я даже не сразу поняла и постояла, оглядываясь. Нет, запах точно шел из–за закрытой двери. Стало еще интереснее. Кольцо было теплое на ощупь и очень тяжелое, даже не хотелось отпускать, но оно звонко бухнуло о медную дощечку и тут же открылась дверь. Пахло так вкусно, что у меня закружилась голова.
— Заходите–заходите!
Господин Элиэзер был в длинном переднике с кармашками, усы и нос его казались напудренными, как у клоуна.
— Немного завозился с бараниной, но она уже печется, почти готова! Остался только пирог.
Он готовил пирог!! Не знаю, чего я ожидала. Наверное, пиццу и салат, как принято везде подавать на ужин. В крайнем случае, кейтеринг из ближайшего ресторана.
На столе лежала огромная деревянная доска, господин Элиэзер длинной деревянной лопаткой стучал по ней, перемешивая что–то белое и густое.
— Тесто, — он улыбнулся застенчиво, — главное, хорошо порубить муку с маслом. А потом — нечего делать!
Я первый раз в жизни видела, как готовят тесто. Я даже не знала, что его можно приготовить дома, а не купить замороженным и свернутым в трубочку.
Господин Элиэзер еще пару минут постучал лопаткой по белому мессиву, потом раскатал в тонкий пласт, загнул края и принялся резать яблоки. Все это было ужасно забавно и смешно, потому что на каждом углу продавались яблочные пироги самых разных фасонов и размеров.
— Проходите, пожалуйста, — он даже немного запыхался, — садитесь вот здесь, у камина, я только сниму соус, — и все готово!
Да, это был настоящий камин, выложенный круглыми серыми камнями, совершенно замечательный и совершенно ненужный при местной жаре. Рядом стояла низкая тяжелая деревянная скамеечка, чуть дальше — два больших кожаных кресла, огромная напольная лампа с бронзовым Амурчиком вместо ножки. На каминной полке бодро тикали часы с таким же Амурчиком, увитые виноградом. Кажется, я отправилась в дополнительное путешествие, еще на пару веков назад. Не хватает только горничной в длинном платье и белом переднике с оборками. Нет, никаких горничных, они вечно заигрывают с хозяином!
