Останкино 2067 - Сертаков Виталий Владимирович
Сегодня – его игра. Невзирая на все обещания, данные Симак и компании. Невзирая на угрозу быть застреленным прямо в зале. Но он давно решил, что ждать до завтра не будет. Тем временем со сцены рокочет знакомый баритон Гирина:
«…Я уже дал указание бухгалтерии рассмотреть вопрос о повышении зарплаты; вы все ударно потрудились, особое спасибо отделу перфоменса… Теперь слово за Экспертным Советом. Сможем ли мы в короткий срок удовлетворить пожелания публики? Сможет ли наша компания создать истинно всенародное зрелище?»
Георгий Карлович в белоснежной манишке, кис-кис с бриллиантом, через плечо – почетная лента ветерана сцены. Он говорит, но слова тонут в шквале всеобщих эмоций. Оркестранты наготове, застыли с начищенной медью; люстры опять гаснут, прожектор выхватывает из темноты дирижера с палочкой…
Последние три ряда столиков спускаются террасами к сцене. За неимением прохода Януш пробежался прямо по скатертям, роняя бутылки, наступая ботинками в менажницы с салатами и мороженое.
– Стойте! – кричит он. – Георгий Карлович, дайте мне сказать!
У Гирина меняется лицо, другие члены Совета обмениваются репликами, позади кричит женщина. Это очумевшие охранники пытаются повторить путь Януша среди столиков. В Полонского тычут пальцами, на нем скрестились лучи трех прожекторов.
– Не трогайте его! – кричит Гирин.
– Пропустите, пропустите… – Януш преодолевает последний барьер из букетов с цветами и оказывается на сцене.
Зал стихает.
Тысячи глаз наблюдают из темноты, как председатель Экспертного Совета услужливо протягивает свой микрофон боссу. Всем известно, что Сибиренко нездоров, что он из машины предупредил, что не сможет приехать, и вот… нарушил сразу все правила. Десятки аккредитованных журналистов приготовились слушать, предвкушая скандал. За центральным полукруглым столом собрались вместе люди, без которых общественное мнение не рождается. Хасанов разглядывает шефа, склонив голову набок. Он слегка кивает, отвечая супруге губернатора. Лещенко преданно уставился хозяину в рот, Гирин непроницаем.
– Это все неправда…вда…да-а!..
Полонский выкрикивает слова излишне громко и сам замирает в испуге. На галерке многие хватаются за уши, слышен нервный смех. Януш начинает говорить, сначала сбивчиво и слишком эмоционально, но затем успокаивается. Он вспомнил, как учили докладывать в Академии, он мысленно представил перед собой конспект и идет по пунктам. Его немного отвлекают официантки, они непрерывно курсируют между столиками и кулисами, разнося блюда и напитки.
Януш рассказывает об убийстве Рона Юханова, о мертвой актрисе в соседней квартире. Четверо официантов в блестящих фраках наводят порядок на столах, которые он разворошил. Уже заменены скатерти, принесены новые напитки за счет телеканала, всем «пострадавшим» посетителям вручены именные приглашения на следующий бал.
– …Человек, находившийся больше суток в непосредственном контакте с перформером, попадает в тяжелейшую гипнотическую зависимость… За спиной ни о чем не подозревающих актеров стоит спецслужба…
Полонского крайне раздражает, что он не видит зала. Здесь, на освещенной арене, создается впечатление, что он остался в одиночестве. Янушу вдруг приходит в голову, что все четыре тысячи человек доели, допили и давно разошлись, а он продолжает рвать глотку перед пустыми креслами, жмурясь под нестерпимыми лучами софитов.
– …Им не жалко посылать своих агентов… Федералы внедрили в актерский состав несколько десятков своих людей и заранее обрекли их на смерть, потому что не уверены в конечном итоге эксперимента…
Януш оглянулся на людей в президиуме и на несколько секунд сбился с мысли. Министр связи Кочергин как раз подливал соседке пепси, они посмеивались, о чем-то перешептывались, прикрыв рты ладошками. Губернатор задушевно беседовал с обоими финалистами «Последнего изгоя». Гирин поднял глаза и украдкой показал Янушу большой палец.
– …Они принудили нескольких богатых людей перелить свои капиталы на офшорные счета, а потом расправились с ними… Владелец фирмы «Салоники», куда также поступали деньги, вынужен был отказаться от своей доли и теперь скрывается…
Януша перебивает смех. Несколько секунд он хватает ртом воздух, пока не понимает, что смеются не над ним. За кулисами готовится к выступлению детский ансамбль. Они там запутались во флагах и шариках, воспитательницы бегают кругами, стараясь распутать, дети начинают нервно хохотать. Осветитель выхватывает из полумрака эту сценку, и сперва потихоньку, а затем все громче, вместе с детьми, начинают хохотать зрители в первых рядах.
А потом раздаются первые хлопки. Януш крутит головой, он еще пытается что-то сказать, но микрофон уже отключен. А вокруг хлопают все громче и чаще, вспыхивают люстры, рукоплещет весь зал. Полонский дико оборачивается, как загнанный в угол зверь, но никто его не преследует. Вокруг улыбки, жужжание стационарных камер, добродушный смех.
– Нет, вы видели такое?
– Это потрясающе! Лев Петрович, завтра все заголовки будут ваши…
Сбоку, уставившись в зрачок камеры, скороговоркой трещит парнишка с эмблемой первого канала на лацкане.
«…Забавный случай произошел только что на праздничном вечере в Останкино. Какой-то мужчина ворвался сюда, расстрелял охранников из сонника и стал кричать, что немедленно требует предоставления национального эфира. Вскоре оказалось, что это сам генеральный директор Останкино Лев Сибиренко. Таким оригинальным образом господин Сибиренко отметил очередной день рождения корпорации…»
Хасанов встает, с ним еще трое акционеров; Януш узнает их довольные лица по частым публикациям. Ему жмут руки, хлопают по плечу, возле него фотографируются…
«…Он заявил, что помимо штатного пистолета имеет мощную бомбу и приведет ее в действие, если его требования не будут удовлетворены… Ага! Мы только что получили запись инцидента, сделанную со стационарных камер, прямо в зале. Нам ее любезно предоставила служба безопасности телестудии…»
– Георгий Карлович? Это правда, что дознаватель погиб при невыясненных обстоятельствах?
– Нет, что вы. Он уволился и, кажется, уехал за рубеж… Честно говоря, мне очень жаль, что такой деятельный молодой человек не работает у меня.
Выкрики журналистов второго канала:
«…Сумасбродная акция генерального директора оживила скучное течение собрания. Как всегда, господин Сибиренко вовремя напомнил нам, что нельзя быть все время серьезными. Есть время работать, и есть время отдыхать!..»
– Друзья мои, я бы не назвал эту акцию сумасбродной! – под хохот зала Сибиренко обнимает звезда медиативного рока, известный всей стране композитор Петр Ласкавый. – Я стоял за кулисами, ожидая своего выступления, чтобы поздравить Льва Петровича и всех вас с замечательным успехом «Щербета», но не выдержал и выскочил раньше времени…
Петр Ласкавый так заразительно смеется; зал встает и устраивает ему овацию. Полонский смотрит на соседа с ужасом, но тут подскакивают дети и надевают им обоим на шеи венки.
– Пользуясь случаем, – рокочет Ласкавый, – я хочу внести лепту, предложить название для нового шоу, которое несомненно состоится… «Вечер истины», как вам?
– Отличная идея, поддерживаю! – Тряся животом, приближается Гирин, хватает Януша за другое плечо. – И не проводить такую программу слишком часто, чтобы не снижать остроты момента!
– Точно! – крики из зала. – Раз в месяц будет самое то!
– Молодец, Лева! Здорово их пропесочил!
Януша раскачивают из стороны в сторону, оркестранты раздувают щеки, шампанское льется рекой. Господин губернатор пригласил уже к танцу супругу господина Сибиренко…
– Мы быстренько накидали контракт. – От стола президиума с важным видом отделяется начальник юридического отдела. – Мы предлагаем господину Сибиренко место постоянного ведущего программы «Вечер истины»! Если он найдет время в своем напряженном графике, программа несомненно получит высший рейтинг!
Новый взрыв хохота, одобрительные аплодисменты.
