Антон Демченко - Второй шанс
Гюрятинич без слов обменялся рукопожатием со встретившим его прямо у перрона Ветровым и лишь вопросительно взглянул на своего второго помощника.
— Ещё нет, — правильно поняв посыл капитана, угрюмо проговорил второй помощник.
— Откуда они телеграмму присылали? Может "Резвого" отправить?
— Из Манербио. Дыра в двухстах километрах отсюда. Если они уже выехали, разминёмся.
— Хм… Придётся подождать, — грустно заметил Гюрятинич и, заметив, как Ветров неожиданно затряс головой и принялся протирать глаза, оглянулся.
— Не верю… — по полю вихрем пронёсся чёрный как ночь, длинный, сверкающий хромом кабриолет и, взлетев по пандусу на перрон, замер перед офицерами "Феникса".
"Потеряшки" едва выбрались из машины, как капитан и его второй помощник сжали их в медвежьих объятиях, и попытались тут же утащить на борт "Феникса". Не тут то было!
— Мой трофей! — Хельга вывернулась из объятий Владимира и бросилась к машине. Гюрятинич хотел было предложить плюнуть на чёртов мобиль, но Ветров отрицательно покачал головой.
— Не оставят, не надейся. Трофей не бросят. Это ж Завидичи! Можешь даже не заикаться. А если ещё к агрессивным переговорам перейдут… Кхм… в общем, не рекомендую, мда, — и было что-то в словах и взгляде второго помощника такое, что капитан предпочёл его послушаться. Впрочем, привычки давать дурные советы за Ветровым не водилось.
ЭПИЛОГ
До моего слуха донёсся тихий лязг захватов, прочно заякоривших "Феникс" меж двумя перронами в Новгородском порту, и я облегчённо вздохнул. Дома.
Наконец-то закончился этот чёртов рейс… и моё "вечное" дежурство на камбузе. Ветров так и не простил мне ту выходку с наручниками, так что на следующие два месяца мне пришлось переквалифицироваться в поварёнка. А уж как он материл меня за мозоли на руках, что заработал, пока прикапывал трупы людей Гросса в какой-то рощице под Падуей… Как будто я виноват в том, что он не знает с какой стороны браться за лопату.
С другой стороны, второй помощник не стал поднимать бучу, а Владимир Игоревич вообще спустил это дело на тормозах, дескать, происшедшее имело место быть, когда мы трое, то есть, Ветров, Хельга и я, официально были в увольнении. А ведь мог бы встать в позу и закрыть контракт с неустойкой… Неповиновение нижнего чина офицеру обычно наказывается именно так… и "волчьим билетом". Но нет… что называется, пожурили и отпустили. И то хлеб.
Правда, Святослав Георгиевич до сих пор иногда на меня зверем смотрит. Наверное, вспоминает, как ему пришлось самому оттирать кают-компанию и коридор "Резвого" от крови. Но… другого-то варианта у него всё равно не было, правильно? Я отсутствовал… по уважительной причине, а нанимать каких-нибудь уборщиков было бы, по крайней мере, неразумно. Вот и пришлось ему самому поползать по шлюпу с тряпкой в руках, чтобы у портовых властей в той же Падуе, буде кого из них занесёт на борт "Резвого", не возникло ненужных вопросов.
— Кирилл, ты свои вещи уже сложил? — Хельга появилась на огневой палубе, почти сразу после того, как аппарель "кита" коснулась перрона. Я утёр пот с лица и, кивнув, принялся вытирать руки ветошью. Девушка улыбнулась. — Замечательно. Тогда, встретимся в трюме у "Изотты", через полчаса.
— Хорошо. Тебе помочь погрузить багаж? — вспомнив количество чемоданов, которое Хельга брала с собой во время нашего короткого полёта на "Резвом", я вздрогнул.
— Нет, он уже на месте, — улыбнулась девушка и умчалась прочь. Действительно, замечательно. После трёх часов работы на элеваторе, мне меньше всего хотелось таскать тяжёлые чемоданы с верхней палубы в трюм.
— Юнец, где доклад? — рявкнул у меня над ухом Полукварта.
— Оп. Элеватор выключен и поставлен на стопор. Люк задраен, — подпрыгнув на месте, откликнулся я, под смешки матросов.
— То-то же… — ухмыльнувшись, кивнул Иван и махнул рукой. — Свободен, Кирилл. Иди, приводи себя в порядок, собирай вещи и на берег.
— Угу, — я бросил ветошь в ящик и, попрощавшись с матросами, двинулся к выходу с огневой палубы.
— Кирилл! — Иван окликнул меня, когда я уже перешагнул комингс. — Не забудь, завтра в управлении получаем жалованье.
— Помню! — вот ведь, специально же сказал, чтоб я о "проставке" не забыл. У-у… алкоголики!
Надо было видеть глаза дядьки Мирона, когда мы с Хельгой подъехали к дому на роскошной чёрной "Изотте". Эх, если бы ещё не погода, из-за которой пришлось поднять крышу мобиля… Но даже так, под декабрьским снегом, итальянская машина смотрелась просто шикарно.
Правда, едва нас заметил кто-то из соседей, Хельга тут же задрала нос… ну, попыталась, за что тут же получила щелчок по нему. В прямом смысле этого слова.
— Эй, здесь половина моя, не забывай! Так что, будь добра, задавайся в два раза меньше… пожалуйста, — проговорил я.
Бросив на меня короткий взгляд, девушка фыркнула, потёрла пострадавшую часть тела и, с улыбкой кивнув, аккуратно загнала мобиль во двор дома.
Дядька Мирон появился на крыльце, едва ли не раньше, чем мы захлопнули двери машины. Постоял, протёр глаза и, тряхнув головой, выматерился. Но тут же спохватился и сжал подбежавшую к нему дочь в объятиях. Ну хоть меня тискать не стал, и то хлеб. Обошлись крепким рукопожатием.
Поздоровавшись с нами и убедившись, что и Хельга и я целы и невредимы, дядька Мирон покосился на засыпаемый снежком мобиль и удивлённо покачал головой.
— Ничего себе, первый поход… Вы что, у Владимира кассу уволокли?! Или взяли на абордаж Второй Германский Флот?
— У итальянцев затрофеили, — гордо отозвался я. Наткнулся на изучающий взгляд бывшего скупщика в Меллинге и тут же сделал честные глаза. — Нет-нет, не крали, именно что затрофеили.
— Кирилл! — укоряюще проговорила Хельга, и я вздохнул.
— Сестрёнка, ему всё равно либо Ветров, либо Гюрятинич расскажут. Так пусть лучше от очевидцев узнает, как там и что на самом деле было.
— Так, заходим в дом, детишки. Согреетесь, пообедаете, а уж потом будете рассказывать о своих приключениях, — заключил Завидич, подталкивая нас к двери.
— Вещи, — напомнил я.
— Я занесу. Быстро в дом, — дядька Мирон был непреклонен.
— Не утащишь, — хихикнул я. Ну да, за происшествие в парящем городе, Гюрятиничу пришлось отпускать Хельгу "на берег" во время всех следующих стоянок "Феникса" в портах. Так что, вещей у неё изрядно прибавилось… на пару чемоданов, точно.
— Кирилл! — в этот раз в голосе Хельги послышалось явное возмущение… и стеснение. Ха!
— Я же как лучше хочу, — разведя руками, проговорил я и, получив лёгкий подзатыльник от дядьки Мирона, с глубоким вздохом сожаления перешагнул через порог дома.
На третьем заходе, Завидич уже не был так уверен в правильности своих действий. Из прихожей до гостиной, где мы устроились, весьма отчётливо доносилось его ворчание. Хельга краснела, бледнела, но нарушить приказ отца не осмелилась, и на помощь ему не рвалась.
А я вовсю наслаждался чаем с ватрушками, которые выставила на стол искренне обрадовавшаяся нашему возвращению тётушка Елена, и ждал обеда, прислушиваясь к бормотанию Завидича и пытаясь вычленить из доносящихся до нас звуков текст загибов.
До истории о том, как Гросс прикинулся получателем груза, мы добрались только после ужина. И дядьке Мирону явно не понравилось услышанное. А уж когда речь зашла об итальянских работорговцах… Единственное, в чём я погрешил против истины, так это в том, что взял все четыре "жмура" на себя. Точнее, попытался. Не прокатило. Завидичу было достаточно взглянуть на Хельгу, задать пару уточняющих вопросов… и всё. Нет, не умеет сестрица врать. Категорически.
Впрочем, дядька Мирон хоть и хмурился и явно был недоволен, но обвинять в чём-либо свою дочь не стал. Он, молча, поднялся с кресла, подошёл к прячущей глаза Хельге и, подняв её за плечи с дивана, крепко обнял.
— Ты всё сделала правильно, — Завидич поцеловал дочь в лоб и, выпустив её из объятий, повернулся ко мне. Смерил долгим взглядом, качнул головой и вздохнул. — А ты… шалопут, конечно, но за то, что дочку спас, мой тебе поклон.
И действительно поклонился… Чёрт! Как будто я мог поступить иначе?!
В этом плане я и высказался… попытался. Дядька Мирон, предельно внимательно выслушав мой лепет, только кивнул и, поняв неловкость момента, тут же переключился на другую тему.
— Я смотрю, вы помирились, а? — мы с Хельгой переглянулись, пожали плечами… и одновременно кивнули. Завидич только хохотнул, увидев эту пантомиму.
— Помирились, — улыбнулась сестрица и с ехидцей добавила. — Правда, Кирилл до сих пор не желает понять, как важно в наше время пристойно выглядеть… и то и дело норовит зарыться в какие-то железки, вместо того, чтобы заняться своим гардеробом.
— Кто бы говорил! — фыркнул я. — Можно подумать, это я на каждой стоянке требовал выгонять из трюма "Изотту", и то и дело доставал Архипа разговорами о двигателях… Или это я на стоянке в Париже приобрёл себе четыре технических комбинезона разных расцветок и два германских набора инструментов для мобиля… с двухцветными рукоятками?
