Изумрудный шторм - Дитрих Уильям

– И вам нужна моя помощь для того, чтобы… – начал он.

– Британский флот заявил свои права на Алмазную скалу, – сообщил я ему.

– Англичане? – Тут он резко выпрямился в кресле.

– Думаю, они собираются соорудить там форт.

Это было весьма характерно для англичан. Британские моряки плавали где им заблагорассудится, наводняли карибский «Гибралтар», точно стада коз пастбище, и стремились установить свои артиллерийские орудия на любой приглянувшейся им высоте. Теперь, если им удастся осуществить свой замысел, они смогут держать под прицелом любое посмевшее приблизиться к скале французское судно, что вынудит корабли, стремящиеся подойти к южной части острова, делать большой крюк и подходить с запада в целях безопасности. А это, в свою очередь, означало, что им придется идти против ветра и против течения, чтобы добраться до Фор-де-Франс. Многие торговые суда теперь сюда вообще не сунутся, и от этого пострадает экономика Мартиники. Мало того, чтобы уж окончательно унизить противника, британцы непременно вывесят свои флаги на этой высоте. Уверен, они даже окрестят монолит Алмазной скалой Ее Королевского Величества – и это будет поистине непотопляемый корабль. То была дерзость, граничащая с истинным вдохновением, и в глубине души я не мог не восхищаться гениальностью этой подлой затеи. И еще мне не давала покоя мысль о том, что британские флаги будут развеваться прямо над самыми сказочными и несметными сокровищами в мире, а самим англичанам и в голову не придет, что они уподобятся при этом глупой гусыне, высиживающей яйцо и не понимающей, что оно золотое.

– Англичане! – снова воскликнул Мартель, и в голосе его звучала та же злоба, что и у Наполеона. – Стремятся отхватить все подряд, лишь потому, что флот у них сильнее…

– Думаю, это называется войной, – заметил я.

– А у нас флот трусливый, никуда не годный.

– Нет, ему просто не хватает сильных командиров. Ваши лучшие морские офицеры или разбежались, или были казнены во время революции. Понадобятся десятилетия, чтобы вырастить и воспитать новый командный состав, а в вашей стране подобный опыт называют роялизмом. У вас давно махнули на это рукой.

Леон нахмурился.

– Наступит день, и Франция отомстит, но пока что нам приходится обороняться. Англичане всегда были пиратами и варварами, еще со времен падения Римской империи. И Америке это известно лучше других. Вы и Франция – естественные союзники. Я пытался объяснить вам это еще в Париже.

– Когда пытались утопить меня в ванне?

– Да, порой я бываю слишком нетерпелив. Но неудачно начавшееся знакомство зачастую перерастает в крепкую дружбу. Теперь мы партнеры и занимаемся поисками сокровищ, имеющих огромное стратегическое, историческое и научное значение. Англия рано или поздно потерпит поражение, и мир, наконец, вздохнет свободно и будет счастливо и успешно развиваться под мудрым правлением Наполеона Бонапарта. Вы разбогатеете, я получу власть, и мы будем обедать с первым консулом и рассказывать Жозефине, какие перемены произошли в ее родной деревне Труа-Илет.

Да, этот человек определенно был наделен пылким воображением. Поскольку я сам страдаю тем же недостатком, я не слишком обольщался: мне было хорошо известно, как сильно воображаемое может искажать реальность. Однако мне и моим неграм нужна была техническая поддержка, а также способ каким-то образом отвлечь англичан. Поэтому мне пришлось заключить временный союз с этим ренегатом-полицейским, на что Астиза, хоть и нехотя, дала добро.

Вернувшись в шато Мартеля после обследования скалы, я настоял на встрече с женой, соглашаясь заключить сделку только при этом условии. Враг мой тут же почувствовал, что свирепости во мне поубавилось, и разрешил нам встретиться тет-а-тет в библиотеке особняка.

Это было воссоединение страстных сердец. Как-то мне довелось наблюдать за песчаным крабом на берегу. С яростью и непостижимым усердием он откапывал свою подругу, глубоко зарывшуюся в песок, и по напору и целенаправленности своих действий был сравним разве что с лендлордом в день сбора ренты. Примерно то же самое я проделал со своей возлюбленной: бросился через всю комнату, как обезумевший от страсти юнец, принялся обнимать и целовать ее… Одна моя рука скользила от ее талии до ягодиц и обратно, а другая крепко сжимала ей грудь. Мы так давно не были вместе! И вот, пока мы сплетались в тесном объятии, я все время выискивал в ее жестах и движениях признаки, намекающие на возможность измены. Но нет, моя любимая отвечала на мои поцелуи с тем же пылом, тихо постанывая, когда мы отрывались друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, просто таяла в моих объятиях и прижималась ко мне так крепко, что я с трудом подавлял искушение повалить ее и овладеть ею прямо тут же, на ковре. Проклятье! Ворона и его головорезы остались дежурить за дверью.

– Он тебя домогался? – спросил я.

– Если б он только попробовал, один из нас был бы уже мертв, – ответила Астиза.

– Почему ты не дождалась меня тогда, в Санто-Доминго?

Супруга снова поцеловала меня и привалилась к моему плечу.

– Он сказал, что Гор у него и что главная наша цель – добраться до Мартиники. Сказал, что, если я хочу вернуть сына, мы должны хотя бы временно держаться подальше от моего опасного мужа. И знаешь, он искушал меня рассказами о своих трактовках древних легенд. И еще, Итан, мне страшно не хотелось бежать в джунгли к Дессалину, когда сын мой находится в Кап-Франсуа, в руках этого безумца. Ну, и я согласилась уплыть с Мартелем в надежде, что ты скоро найдешь нас. Я хотела защитить сына. И я так и не поняла, что произошло в доме Рошамбо. Из библиотеки ты куда-то исчез, а бегать и искать тебя по всему особняку времени не было.

А я тогда, свернувшись калачиком, прятался в кухонном лифте!

– Я думал, тебя отвели к Рошамбо. Едва не убил этого подонка-генерала!

– Но нельзя же действовать столь импульсивно! И безрассудно. Неужели ты считаешь, что меня мог хоть чем-то привлечь этот слизняк Рошамбо, когда мужем моим является прекрасный Адонис?

Мне это понравилось. Что правда, то правда, я чертовски хорош собой!

– Вот удалимся на покой, и нас обоих будут приглашать на лучшие вечеринки, – пообещал я своей любимой. – Потому как мы очень красивая и стильная пара.

Но Астиза прекрасно умела игнорировать все эти глупости.

– Мартель знал, что город скоро падет, – сказала она. – Хотел вовремя из него выбраться и был уверен, что ты последуешь за нами. Я выбирала не между Гором, Мартелем и тобой. Я сделала тогда единственно возможный выбор.

– Я все равно убью Мартеля, и ты это знаешь.

– Он тоже знает это – и приготовился отразить любую попытку. Ведь именно этим занимаются мужчины, не так ли? А я хочу только одного – убраться отсюда куда подальше вместе с семьей. И мне плевать на войну и все эти сокровища. Пожалуйста, прошу тебя, Итан! Давай просто убежим отсюда, хорошо?

– Конечно. Но не думаю, что у нас будет шанс, если только не отвлечь Мартеля сокровищами. Вот найдем их, проведем сделку и убежим отсюда.

– А эти сокровища находятся…

– Под скалой, огромной, как Великая пирамида. Мы нашли там подводную пещеру, но нужно раздобыть оснащение, чтобы пробраться в нее. А теперь нам на голову сели еще и англичане. Так что без помощи Мартеля не обойтись.

– Но эти сокровища прокляты, Итан. Ацтеки наслали на них проклятие. Меня посетили страшные предсказания в том маленьком храме, который я устроила себе на «Гекате», когда мы пересекали Атлантику, и уже здесь я прочла и узнала больше. Ты не должен поддаваться искушению. Оставь их французам, пусть владеют. Они еще пожалеют об этом своем открытии. А нам надо бежать отсюда.

– Что ты прочла?

– Мартель нашел записи о пиратском судне с экипажем из беглых рабов. Оно бороздило эти воды двести лет тому назад. Мароны долго плавали вокруг Мартиники, словно высматривали место, где можно что-то спрятать. Наверное, это и была скала, о которой ты говоришь. И поскольку эти пираты не нападали на торговые суда, можно сделать вывод, что они не охотились за сокровищами, а, напротив, прятали там что-то. С тех пор плантаторы перекопали чуть ли не каждую пядь земли на побережье Мартиники, но безуспешно. Но это еще не самое главное. Я нашла документы, о которых Мартель ничего не знает.