Ник Перумов - За краем мира
«Ты мне не веришь? Разве я не доказала?..»
Или так:
«Я уже всё решила. Солдаты Королевства — мои враги».
Или, может, этак:
«Там, на юге, — зло. А здесь — добро. Я за добро».
Но ничего этого Молли Блэкуотер вслух не сказала. А лишь пожала плечами да протянула Волке руку:
— Страшно. Ой, как страшно!.. Они ж и впрямь думают, что здесь варвары, что они сюда несут… как там папа говорил… свет цивилизации и преимущества прогресса.
Медведь за спиной шевельнулся и что–то злобно проворчал.
— Не ругайся при девочках! — мигом пристыдила его Таньша. Медведь насмешливо фыркнул, но ругаться и впрямь перестал.
— Их надо остановить. Просто чтобы они не погибали. Я так думаю. Как–нибудь бы этак устроить, чтобы побежали б они все за Перевал и дорогу сюда забыли. А то так и будут лезть и погибать будут — а они ведь папки моих друзей, подружек… Это я специально так говорю, только про них. Никто никого убивать не должен, каждый у себя должен жить.
— Мы и жили, — бросила Волка. — Пока к нам не пришли…
Молли промолчала. Да и что она могла сказать? «Я их туда не посылала»? «Я за это не отвечаю»?..
Но каким–то образом она чувствовала, ощущала всем нутром, что — да, отвечает. Неведомо как, но отвечает. За всех–всех–всех её друзей в Норд—Йорке, за мальчишек из «плохих районов» там, за Геаршифт–стрит, и даже за их отцов.
Они заблуждаются. Они страшно заблуждаются. Многие из них не злые, не плохие, но их обманули. Обманули, приучили бояться и ненавидеть. Точно так же, как её саму.
Потому что она ведь тоже стреляла в Rooskies.
Цена крови.
Но она её уплатила.
То, что она собирается сделать теперь, — её долг не перед Волкой, Всеславом или их сородичами. Это долг перед ней самой и перед всеми–всеми мальчишками и девчонками Норд—Йорка.
— Не бойся, — наконец холодно сказала Молли. Сказала с истинно маминым холодом и достоинством. — Что я буду думать — не твоя забота, Таньша. Будь рядом, и если я дрогну… можешь перегрызть мне горло.
Вервольфа вздрогнула, несмотря на всю выдержку; руки её невольно легли на собственную шею. Вздрогнул и медведь, повернул голову; и даже кошка Ди снова высунулась из тёплого гнезда, что она себе устроила у Молли за пазухой.
— Или ты. — Молли бесцеремонно пихнула медведя в мохнатый бок. — Можешь голову мне оторвать. Я не буду защищаться. Обещаю.
Медведь гневно, яростно зарычал, извернулся, словно текучая ртуть, одним слитным движением. Чёрный его нос оказался почти вплотную к носу самой Молли.
— Tikho! — резко бросила Таньша брату. — Молли, sestrichka… не говори так.
— Почему? — Молли хотела гордо и независимо пожать плечами, но голос дрогнул.
— Не надо тебе туда, — мягко, с непривычными просительными интонациями проговорила Таньша. — Не надо. Мы справимся, честное слово, справимся! Все колдуны и ведьмы сейчас от вулкана вернутся, не пройдёт Королевство дальше! Мы тебя до Норд—Йорка твоего проводим…
— Я свободна? — перебила Молли. — Нет, Таньша, ответь, коль называешь меня сестрой: я свободна?
— Ты свободна, — медленно кивнула Волка. — Свободна идти в наших землях и делать что считаешь нужным. Мы не отступим от нашего слова.
— Тогда я свободна и делаю то, что считаю нужным, — отрезала Молли. — Я всё сказала, sestrena. Дальше решайте сами.
— Хорошо, — глядя ей прямо в глаза, негромко сказала вервольфа. — Мы решим сами.
* * *…Их остановил sekret, когда дымы пожарищ закрыли уже почти весь полуденный небосвод.
Четверо бородачей в белых балахонах и масках, делавших их почти невидимыми в зимнем лесу. Волка, ожидая чего–то подобного, последнюю лигу оставалась в человеческом облике, бесцеремонно усевшись позади Молли на медвежью спину.
— Н-но, братец! Резвее давай! Шибче скачи! — и, дурачась, слегка подпинывала его в бока пятками.
Всеслав что–то ворчал по–медвежьи, но добродушно.
Бородатые Rooskies, с длинноствольными винтовками за спинами, Таньшу явно знали. Во всяком случае, говорила вервольфа с ними хоть и почтительно, как младшая, но вопросы задавала сама, словно старшая.
Бойцы с любопытством косились на Молли, но не более того.
Наконец, когда вся троица двинулась дальше, вервольфа принялась рассказывать:
— Королевство, как я говорила, прёт вперёд по полям и замёрзшим рекам. В узкости и теснины не лезут — знают, как мы умеем там воевать. Расчищают дороги, строят форты. Паровые чудища всюду. Артиллерия. С моря мониторы, но что–то они не шибко помогают, больше туда–сюда ползают…
Кракены, подумала Молли. Кракены госпожи Старшей.
— Вот здесь — Мстиславль, прямо перед нами, — махнула рукой Таньша. — А перед ним — Горный корпус. Большой лагерь. От него к перевалу дорога. Охраняют её будь здоров. Наши пытались выйти туда… не все вернулись. И дела не сделали. Наши в городе и перед ним, старых с малыми увезли… а так никто не ушёл, никто уходить не хочет!..
— Пусть уходят, — вдруг резко сказала Молли. — Пусть все уходят, мы втроём всё сделаем. Вы только дайте мне дотуда добраться. И всё.
Вервольфа и медведь переглянулись.
— Нынче ночью, — твёрдо сказала Молли.
Таньша подняла брови.
— Мы втроём? Против всего авангарда? Не смеши меня, сестра. Ты храбра, как девять волков, моя маленькая сестрица, но нам с ними не справиться. Даже когда с нами была Предслава Вольховна…
— Я — не она! — Молли гордо задрала нос. — Она не знала, куда бить. Я — знаю!
Медведь и Волка молчали.
— Послушайте, вы только помогите мне добраться, — почти взмолилась Молли. — А дальше я сама.
— И опять разбудишь вулкан? — в упор спросила Таньша.
— Тебе сказали? — вздрогнула Молли.
— Сказала. Вольховна Средняя и сказала. Госпиталь ты спасла, но и вулкан разбередила. Только–только мы его после этого успокоили! Ты — успокоила.
— Я знаю теперь, как надо, — возразила Молли. — Эхо должно рассеяться. Нельзя, чтобы оно одной волной пошло, одним потоком.
— Подождать надо. — Волка оставалась непреклонна. — Пусть все наши маги вернутся. Тогда всем вместе, уж коль ты тверда в решимости биться!..
Молли недовольно поджала губы, точь–в–точь как мама, когда собиралась сделать выговор Фанни.
— Подожди, не торопись, сестричка! — чуть не взмолилась вервольфа.
И Молли уступила. Почти.
Деревянный городок Мстиславль встретил их суровой тишиной. Отсюда ушли старики и дети, а взрослые и подростки остались. Оставались и собаки с кошками, за исключением тех, что увезли с собой младшие.
Таньшу и Всеслава знали. Махали руками, окликали, приветствовали, улыбаясь. Своя доля доставалась и Молли.
Мощёные деревянными шестигранниками улицы, чистенькие и метёные, несмотря на войну, вели к рыночной площади. Дома были всё больше в два этажа, иные чисто бревенчатые, иные с первым этажом из камня. Молли заглядывалась на причудливые наличники, настоящее деревянное кружево.
И здесь совершенно не было ничего парового!
Городок казался абсолютно целым, его не обстреливали. Во всяком случае, пока что. Королевство вышло на ближние подступы и остановилось, устроив огромный лагерь. Молли невольно думала, что, имей Rooskies настоящую артиллерию, они не оставили бы от него камня на камне… но орудий, подобных тем, что стояли на вооружении в имперской армии, пушек и гаубиц, она у Rooskies пока не видела.
Ближе к южной окраине появились наполовину разобранные дома, сараи и склады. Поперек улиц легли баррикады и глубокие канавы. Наверное, это сдержало бы пехоту Королевства, но против паровых ползунов и тяжёлых снарядов было совершенно бесполезно. Если не подтянуть артиллерию, Горный корпус просто обратит деревянный Мстиславль в море огня и двинется дальше.
Ждать нельзя.
Девочку, девушку и медведя безо всяких вопросов пропустили на самый передний край, сразу за последней улицей. Здесь в земле тянулись изломанные линии траншей, кое–где темнели слегка присыпанные свежим снежком воронки. Королевство ещё не бралось тут за дело всерьёз.
Взгляд Молли сам собой скользнул через пустое белое поле — туда, где над передовым лагерем Корпуса поднимались бесчисленные дымы.
Ограждённое рогатками с колючей проволокой, обнесённое заграждениями, сложенными из брёвен гнёздами митральез, приползшее к Мстиславлю чудовище выдыхало в небо облака серого дыма из доброй полусотни труб. Перед лагерем замерла череда паровых ползунов — таких же, как те три, уничтоженные Молли подле полевого госпиталя. Чёрные, громадные ромбы, охваченные поверху петлёй гусениц. Торчащие орудийные стволы. И все они уже готовы к бою, над выведенными поверх брони трубами поднимается дым. Молли зажмурилась — там, под бронёй, наверняка вовсю уже стараются кочегары; завывая, вентиляторы нагнетают воздух в топки; уголь летит на колосники лопата за лопатой.
