Владимир Головин - Бронзовый топор
— Мы хотим драться! — не согласились со стариком молодые охотники.
— Вы забываете, что идет время Холодов. Надо подумать, где будут укрываться от непогоды и что будут есть дети нашего племени. — Укушенный Морозом помолчал. Лицо его, иссеченное шрамами, потемнело и осунулось за эти дни. — А крови еще прольется много. Каждый сможет намочить в ней наконечники своих копий и ладони.
— Мы отдаем им нашу землю!
— Они ее забирают, — печально сказал старик.
Байдары отошли от берега. Сейчас же из леса выскочила толпа Плосколицых. Крики и визг неслись с галечниковой косы. Пришельцы плясали танец победы.
Течение снесло байдары далеко вниз, и стойбище скрылось из глаз. Берег, к которому причалили охотники, показался им враждебным и чужим.
Укушенный Морозом выбрал место для стойбища на склоне высокой сопки в густом лесу. Отсюда хорошо была видна река, и поэтому легко было заметить каждого, кто захотел бы приблизиться к стойбищу.
Словно для того, чтобы люди еще больше почувствовали свое одиночество и бессилие перед тем, что случилось, пришла непогода. Хрипло, простуженно плакали дети. Плач их вплетался в вой ветра и шорох дождя. Женщины стали раздражительными и злыми. Руки их, постоянно занятые работой по выделке шкур и шитью новой зимней одежды, покраснели, пальцы плохо гнулись. Они все время протягивали ладони к кострам. Ветер сделался холодным и безжалостным. Он гнал тучи отовсюду: с устья Великой реки, с Холодного моря, со стороны Страны Вечного Льда. Порой людям казалось, что даже осень пришла в этом году раньше обычного. Дух Уныния поселился в сердце каждого, и только мужчины еще собирались вместе и думали, что делать дальше.
Дни медленно умирали, ночи становились длиннее и непрогляднее. За горами и равнинами однажды вздохнуло Холодное море, и на землю, на нижние ветви деревьев села белая дымка мороза. Когда же она растаяла, земля и деревья засверкали красным и желтым. Сразу поспела голубика.
Тревога не уходила из племени. Великая река стерегла его от Плосколицых, но кто мог знать, что задумали духи. Охота была плохая. Олени, ушедшие в сторону Холодного моря, еще не вернулись, и поэтому охотники вынуждены были убивать все живое, что попадалось на их пути. На протоках и озерах они стреляли птиц, женщины, бродя по берегу, собирали красную рыбу, которая, закончив свой великий поход в верховья, подыхала в мелких речках. Мясо рыбы было вялым и безвкусным и отставало от костей.
Полуголодная жизнь и предчувствие недоброго сделали людей угрюмыми, и они совсем мало смеялись. Страх как тень бродил теперь за каждым. Не проходило дня, чтобы духи не посмеялись над кем-нибудь: то рука охотника теряла твердость, а глаз — меткость, то виделись в лесной чаще страшные существа и слышался тихий ропот.
Самые болтливые научились молчать, многие перестали слушать стариков, и каждый стал жить сам по себе.
Только для слов Укушенного Морозом и Мизинца уши людей были открыты. Первый учил жить и терпеть, а второй всегда возвращался с добычей и честно делился с каждым.
Очень редко видел теперь Мизинец своего друга. Птенец Куропатки целыми днями пропадал у студеных ручьев. В прозрачной воде он выискивал кремневые валуны и вместе с подростками приносил их на лесную поляну к стойбищу.
В одной из стычек с Плосколицыми ушел в Страну Мертвых лучший в племени мастер по изготовлению наконечников для стрел и копий — Камень. Он успел научить своему мастерству Птенца Куропатки. И теперь охотники племени приходили к юноше со всеми своими бедами и просьбами. Приходили и женщины: им нужны были скребки, чтобы выделывать шкуры. И скоро Птенец Куропатки не мог уже выполнять все просьбы. Ведь мало было уметь сделать вещь. Для каждой нужен был свой материал, и его приходилось порой подолгу искать. Тогда-то и велел Укушенный Морозом, чтобы подростки помогали ему.
Мальчики приносили Птенцу Куропатки кремень: красный, желтый, коричневый, полосатый, и только он мог сказать, какой и на что сгодится. Он узнавал тайны камня по цвету — его силу и крепость.
На большой глыбе каменным же отбойником Птенец Куропатки сбивал с валунов шероховатую, неровную корку. Обнажалось плотное ядрище.
Юноша укреплял его в небольшом углублении на головке бедренной кости оленя и, уперевшись в самый край камня костяным стержнем, сделанным из крепкого клыка Длиннозубого зверя, наваливался на него руками и грудью. От кремня отделялась тонкая пластинка. Теперь ее надо было обработать, придать форму. Осторожно и будто бы без особого труда, а на самом деле напрягаясь каждым мускулом, Птенец Куропатки небольшим стерженьком отщеплял, отдавливал мелкие чешуйки. И скоро в руке его оказывался тонкий и красивый наконечник для стрелы, или скребок, или проколка.
Подростки зачарованно следили за мастером. Порой они брались за работу сами, и Птенец Куропатки с радостью объяснял им, как сделать лучше, чтобы наконечник стал острее и стрела, к которой он будет приделан, летела дальше.
Однажды Укушенный Морозом сказал:
— Надо менять стойбище. Я знаю на Великой реке еще одно место, куда осенью приходят олени, чтобы переплыть реку и уйти в страну Весны. Там немного оленей, но зато густые леса, и, быть может, нам удастся спрятаться от несчастья и врагов. Скоро придет время Больших Холодов. Нельзя ждать смерти. От нее бежит все живое: и олень, и евражка, и только человек почему-то ждет.
Все согласились. Слова старика были правдивыми. Каждый хотел жить и готов был ради этого идти куда угодно за тем, кто это мог пообещать.
К тому времени, когда земля укрылась белой шкурой первого снега, племя Лесных людей было далеко от прежнего своего стойбища. В густом лесу на берегу безымянной речки, впадающей в Великую реку, на сухом холме охотники наспех вырыли три землянки. Олени давно прошли мимо, а птицы улетели вслед за теплом. Мясные ямы были полупустыми, а это значило, что предстояла голодная зима.
Однажды, лежа в душном жилище, старик сказал Мизинцу:
— Ты не забыл наш разговор?
— Про что ты спрашиваешь?
— Ты когда-то просил сделать тебя Великим Заклинателем.
— Да, да, — обрадовался Мизинец.
— Я хочу выполнить свое обещание. Но для этого тебе придется на некоторое время уйти из стойбища.
Мизинец заколебался.
— Еду добывать трудно, — сказал он. — Ноги мои быстры, глаза видят далеко. Кто в племени больше меня приносит добычи? Надо ли уходить?
Теперь задумался Укушенный Морозом.
— Надо уходить, — сказал он твердо. — В середине зимы придет Великий Голод. К этому времени ты должен точно знать, захотят ли духи слушать тебя и помогать тебе или отвернут свое лицо. Пока ты не станешь Заклинателем, тебя не будут слушаться, тебе не будут повиноваться люди.
— Я лучший охотник, — возразил Мизинец. — Кто откажется открыть уши для моих слов?
Старик усмехнулся.
— Ты не знаешь людей. Они должны верить, что ты Великий Заклинатель. Иначе самые мудрые слова твои упадут мимо, и они начнут искать себе любого другого, кто станет говорить им от имени духов. Когда к людям приходит беда, ими надо повелевать.
Мизинец думал долго. Многое было непонятно ему в словах Укушенного Морозом, и он решил, что действительно плохо знает людей.
— Я согласен, — сказал он. — Я буду слушать тебя, старик, и делать то, что ты велишь.
— Пусть придет большой снег и большой мороз. Тогда наступит время. Племя должны вести молодые, потому что старые, даже если и верно указывают путь, все равно отстают в походе, и сами же мешают быстро идти.
Нужное время пришло. Ночи стали длинными, как сон усталого охотника. Мороз ломал кости деревьям и разрывал их мышцы. Все живое ушло, попряталось. Только куропатки да вороны по утрам будили зимний лес. Крылья их сделались жесткими, словно из бересты, а может быть, это замерз воздух, но, когда птицы летели, казалось — кто-то хлопал ладонью по воде и сыпал на камень песок.
Все больше появлялось по ночам в небе крошечных огоньков. Это горели костры в жилищах Верхних людей. Редкую ночь не вставали в небе зеленые столбы страшного света, и люди, забившись в тесные жилища, боялись показывать свое лицо ночи.
Укушенный Морозом сказал:
— Пора.
Все племя вышло на сером рассвете проводить Мизинца. Старик велел ему сесть на маленькие санки.
Людей уже коснулось дыхание голода. Лица их были худы и бледны. Но в это раннее утро в глубоко запавших глазах появилась искорка надежды и веры в чудо. Плосколицые не знали дороги к стойбищу, но появления их можно было ожидать в любое время. Предчувствия и страх тревожили, отнимали сил больше, чем голод.
— Слушайте, люди! — начал Укушенный Морозом. — Я сделался старым, и духи плохо слышат мой голос. Племени нужен новый Заклинатель. Мизинец уходит от вас, чтобы вернуться сильным и могущественным. Много дней он будет говорить с духами, и они научат его помогать племени во всем: в охоте и войне. Пусть каждый помнит о нем, пока его нет.
