Ник Перумов - За краем мира
Она, Молли, одна. Одна Молли — и громадный вулкан.
Всё, она пришла.
Коридор перед ней раздваивается. Ничем не примечательное место, чёрный камень стен, чуть подрагивающий пол.
Молли вздохнула. И принялась разуваться.
Между ней и камнем, что пролёг сводом над огненными струями, ничего не должно оставаться.
Горячо — о–о! Ну, с непривычки, конечно, так — то стоять можно.
Молли достала из кармана чёрную шёлковую ленту, тщательно завязала себе глаза. Они будут только помехой. Смотреть предстоит не ими.
Всё, завязала. Ой… и что же дальше?
Распустить волосы… ничего из кованого железа на ней быть не должно, только длинная рубаха из жёсткой, шершавой ткани.
Босая девочка стоит, переминаясь с ноги на ногу, глаза завязаны. Ох, и посмеялась бы над ней задавака Кейт Миддлтон!
Нет, забудь о ней, забудь о прошлой жизни! Chernaya Voda, сказала госпожа Старшая. Да, так можно перевести её фамилию.
Чёрная вода, бездонная, всё принимающая и всё скрывающая. Чёрная вода, где в толщах скользят таинственные кракены. Вода, пронизанная магией. Силой. "Полем", как сказал бы, наверное, их школьный учитель естествознания мистер Преддинг.
Полем, или лесом, или лугом, или морской бездной.
Молли дышала глубоко и ровно. Пятки перестали чувствовать тепло камня под ними. Это хорошо, всё идёт правильно.
Руку на локоть. Ладонь раскрыть. Тепло в кончики пальцев. Чувствуешь силу? Выпускай её на волю, Молли! Все эти старые колдуньи и чародеи ждут тебя.
Она медленно разжала судорожно стиснутые пальцы — и Жар — Птица весело взмахнула крыльями прямо перед ней. Здесь её стихия, здесь она никому не причинит вреда.
И послужит, помимо всего прочего, ещё и сигналом всей остальной цепи.
И точно — под веками Молли стремительно разворачивался словно разрез всей чёрной горы. Глубоко под её корни убегают узкие ходы, там на своих местах застыли колдуны и колдуньи Rooskies, готовые подхватить её посылку.
Развернув прекрасные золотисто — огненные крылья, Жар — Птица неслась по коридорам, влача за собой длинный шлейф оранжевых искр.
Молли не видела лиц тех, кого ей предстояло соединить в цепь; лица и личины, характеры, привязанности и прочее сейчас совершенно не важны.
Важна лишь сила, которую ей предстоит свести воедино.
Лети, моя птица. Вот первый волшебник на её пути, смутная фигура в длинном балахоне до пят, не поймёшь, мужчина или женщина, и Жар — Птица словно пронзает тень пламенной оранжевой нитью.
Молли видит тёмные вервия, взвившиеся над человеческой фигурой и, помня наставления Старшей, тянется незримыми руками к ним, стараясь перехватить, не дать разлететься концам в разные стороны, свести вместе, затянуть узлы…
Первое звено цепи.
Что — то горячее начинает припекать пятки.
Молли не смотрит вниз. Дальше, Птица, дальше!
Пока ей кажется, что всё достаточно просто; незримая сила повинуется легко и словно бы даже с удовольствием. "Рука — ладонь — кончики пальцев" — работает, работает формула госпожи Средней, несмотря на всё ворчание её старшей сестры.
Вперёд, сквозь лабиринт коридоров, освещённых багряным, к следующему звену!
Да, вот она, ещё одна фигура, ещё более размытая и смутная, чем первая; едва угадывается голова.
И тут взлетают тёмные петли, но они как — то уж больно широко оказываются раскинуты в стороны.
Молли поспешно ловит их, на ходу вспоминая, как они со Старшей точно так же перехватывали несомые свирепой вьюгой снежинки. Найти, подхватить и удержать — и всё в единый миг!
Молли справляется. Локоть — ладонь — пальцы; вбирай в себя подземный ветер, разворачивай, пусть не даёт разлететься слишком далеко петлям чужой магии.
Собрано второе звено, и вновь по пяткам кто — то словно проводит горячим валиком.
В глубинах всё пуще и яростнее бесится огонь, словно чуя опасность, словно зная, что его вот — вот посадят под замок и заставят трудиться.
Мысли Молли начинают путаться, в лицо дышит подземный жар, обжигает щёки. Нить магии бросает из стороны в сторону, грозя оборвать об острые выступы скал; скорее, Молли, локоть — ладонь — пальцы: пусть грани камня затупятся, пусть сами стены подвинутся, давая дорогу её Жар — Птице!
Третья фигура — лишь блёклый серый силуэт, легко можно спутать с камнем. Видно только магию. В лицо Молли дышит жаром, и в ответ тоже поднимается злость.
Врёшь, не возьмёшь!
Сколько раз она слышала это и от Волки, и от Младшей, и от Средней, и даже от Старшей. Слышала на языке Rooskies, слышала и перевод на имперском. Выучила. И не просто выучила.
Врёшь, не возьмёшь!
Заклятия воздуха. Помогают растолкать в стороны злые ветра, аккуратно собрать воедино ещё одно звено цепи, потянуть его дальше.
Вот только стоять уже почти невозможно. Ух, как пятки — то горят!
А сделано всего — то три звена. Впереди ещё девять.
Двенадцать колдунов и колдуний. Тринадцатая — госпожа Старшая. И четырнадцатая — она, Молли.
Держись, держись, держись! Всё, что знаешь, — всё в дело! Вода — под ноги, охладить обжигаемые ступни; ветер — расчищать дорогу Жар — Птице; земля — крепитесь, крепитесь своды, закрывайтесь, трещины, ты не пройдёшь, огонь; пламя — оно слово кровь моей Птицы, вливайся в неё, не давай сложиться дивным крыльям!
Всё сразу. Всё вместе. Все виды магии.
Локоть — ладонь — пальцы!
Четвёртое звено, пятое, шестое — собирай, Молли, собирай! Потому что в глубине горы уже набухает чудовищный горб расплавленной лавы, и не просто лавы: замешена она с огнём, с непростым огнём, огнём, в котором слишком много его собственной магии.
Катастрофа — откуда принесла она это, из каких иномировых бездн?
Вода под ногами испаряется. Лужа становится горячей, Молли приходится добавлять и добавлять холодной, иначе просто не выстоять на одном месте.
"Держись, Молли Блэкуотер".
Спасибо тебе, Зверь Земли. Я выдержу. Я знаю, я должна справиться. Потерпи ещё совсем чуть — чуть, тебе тоже больно. Не думай, что я ничего не замечаю.
Семь, восемь, девять.
Три всего звена осталось!
Радость в груди. Ты сможешь, Молли!
"Смотри! Смотри в оба!"
Яростное шипение Старшей. Голос совершенно жуткий.
В оба? Смотри в оба — на что? Она всё делает правильно, всё идёт хорошо!
Тень. И не одна.
Человеческие силуэты, длинные плащи тьмы. Они выступают словно из самих скал, Молли помнила карту, там нет никаких боковых проходов!
Их три… четыре… пять… да, пять!
Они скользят, не касаясь камня. Буравят окружающее пустые буркалы — глаза.
Полноте, да живые ли они?
"Держись! — это опять Старшая. — Сейчас помогу! Цепь держи, цепь!"
Молли ощущает, каким жутким напряжением даются старой ведьме эти слова. Они пробиваются к Молли словно через ревущий ураган.
Тень вырастает на пути Жар — Птицы, та с клёкотом кидается в атаку — это Молли кидается, — клюв метит прямо в провал глазницы, но там ничего, лишь холод и пустота, холод не зимней стужи, чистой, морозной, когда снег хрустит под валенками, но холод каменных подземелий, где лишь сырость да плесень и ржа старого, отжившего своё железа.
Крылья Жар — Птицы хлещут тёмную тварь по голове и плечам, клюв яростно бьёт туда, где должно быть лицо, — и Молли с ужасом вдруг ощущает, что цепь выскальзывает из её незримых, далеко — далеко протянувшихся рук.
"Держи! Цепь держи!"
Вокруг Молли поднимается ветер. Холодный, леденящий; казалось бы, хорошо, не будет так гореть лицо — но от него мгновенно теряют чувствительность щёки, оцепенение ползёт дальше, и цепь выскальзывает из пальцев.
"Держи — и–и!"
Врёшь, не возьмёшь! Локоть — ладонь — пальцы — держу!
Ветер подхватывает ускользающий конец цепи. Земля услужливо подставляет камень. Вода охлаждает раскалённое, не даёт камню расплавиться. Воздух несёт всё дальше и дальше расправившую крылья Жар — Птицу; чёрная тень съеживается, отползает, широкие, плоские и бледные ладони лихорадочно хлопают по чёрному капюшону, сбивая пламя.
Значит, ты таки не просто тень! Под тёмным плащом скрывается некая сущность, и у неё, во всяком случае, есть руки!
…Правда, какие — то полупрозрачные, призрачные.
Ага! Проняло! Не выстоять против моей Жар — Птицы!
Но следом за отброшенной тенью уже скользили новые. Часть — следом за Птицей, а часть — прямо к ней, Молли.
Дрожит и дёргается едва удерживаемая в руках цепь.
Молчит Старшая. Молчит и Зверь Земли. Видно, крепко заняты. Ты одна, Молли, справляйся сама! Никто не поможет, никто не подставит плеча — умирай, коль не сдюжишь.
Умирай на чужой войне, за каких — то варваров Rooskies. Под неведомой горой, неведомо за что. Тебе сказали — "вулкан!", а ты и поверила…
