Джек Лондон - Сила сильных
Лок ощутил острый интерес к происходящему, он кинулся бегом к новой тропе на остров, так возбужденный, что Фа начала сопереживать его видение. Она снова догнала его и схватила за руку:
— Нет! Нет!
Лок залепетал. Фа его одернула:
— Я сказала тебе — нет!
Она показала на откос.
— Что ты говоришь? Конечно, Фа много видит внутри себя…
Тут он смолк и ждал, что она прикажет. Она заговорила очень внушительно:
— Мы пойдем в лес. За едой. Станем наблюдать за ними через воду.
Они бегом спустились вниз по склону дальше от реки, скрываясь от новых людей за скалами. На опушке леса было много еды: луковицы с едва пробившимися зелеными стрелками, личинки и побеги, грибы, сочный слой под корою отдельных деревьев. Мясо козы пока еще оставалось внутри них, и они не чувствовали голода в том крайнем проявлении, в каком люди ощущали голод. Есть они могли всегда и всюду, где была пища, но и без нее они могли идти весь сегодняшний день, да и завтрашний, если это понадобится. Значит, не было необходимости в поисках, так что вскоре загадочное притяжение новых людей позвало их за кусты к краю воды. Они стояли, напрягая пальцы ног, в трясине и вслушивались в голоса новых людей, звучавшие сквозь шум водопада. Лок услышал птичьи голоса, которыми новые люди всегда разговаривали друг с другом, и еще всякие загадочные шумы, удары и скрипы. Фа пробралась к краю прогалины у мертвого дерева и прильнула к земле.
За водой ничего не удалось обнаружить, но стуки и скрипы продолжались.
— Фа. Влезь на дерево и посмотри.
Она повернулась к нему и посмотрела с сомнением. Внезапно он ощутил, что она сейчас скажет «нет», готова добиться, чтобы они оставили новых людей, и тогда широкая полоса времени отодвинет их от Лику; чувство сменилось убежденностью, знанием, которое подавляло его. Он стремительно на четвереньках пролез вперед и скрылся за мертвым деревом. Быстро он поднялся наверх и оказался в густой, как копна волос, куче запыленных, прошлогодних, пахнущих кислятиной листьев вьюнка. Он только успел подтянуть вторую ногу к подгнившей верхушке, как голова Фа показалась рядом.
Вершина дерева изнутри была полая, как крышечка гигантского желудя. Она была из гнилого дерева, которое мялось и крошилось под их весом, с редким обилием пищи. Вьюнок причудливо переплелся, образовав такое соединение веток, что казалось, будто они устроились на земле в густом кустарнике. Тихонько раздвинув листья, как при поисках яиц, Лок увидел, что можно получить просвет лишь немногим больше своего глаза и через это неровное отверстие наблюдать реку и другой берег. Рядом с ним Фа тоже открывала щелку, чтобы видеть перед собой, и на верхушке, похожей на огромную желудевую чашечку, уже не оставалось места, куда можно было бы опереться локтями. Тяжелое чувство внутри Лока отступило, как происходило каждый раз, когда ему доводилось смотреть на новых людей. Он с облегчением расслабился. Потом они сразу забыли обо всем и застыли, не шевелясь.
Бревно показалось из кустов, которые закрывали остров. Двое мужчин осторожно копали реку и бревно поворачивалось в воде. Оно смотрело не на Лока и Фа, а по течению, и все-таки начало двигаться к ним, пересекая реку. В этом долбленом бревне было много такого, чего они еще не видели: нечто, похожее на камни, и заполненные мешки из шкур. А еще там лежали разнообразные палки, и длинные тонкие стволы без листьев или сучьев, и тощие побеги с умирающей зеленью. Бревно было совсем рядом.
Впервые они увидели новых людей так близко при солнечном свете. Люди эти выглядели загадочно и необычно. Волосы у них были черные и росли самым странным образом. У мужчины с лицом прикрытым костяной пластиной, который занимал место впереди, волосы поднимались, как хвощ, вытягиваясь кверху, так что голова его, и так-то очень длинная, была вытянута, словно кто-то тянул ее кверху без капли жалости. У другого, с лицом также прячущимся за костяной пластиной, волосы поднимались густым кустом, который разбросался в стороны, точно вьюнок на мертвом дереве.
И тела их также заросли густыми волосами, на бедрах, на животе и на ляжках вплоть до колен, так что внизу их тело было шире, чем вверху. Но Лок не сразу стал изучать их тела: все его внимание сосредоточилось на том, что было у них подле глаз. Под глазницами был закреплен кусок белой кости, подогнанной вплотную, и там, где должны были бы находиться широкие ноздри, виднелись тесные щели, между которыми торчала узкая белая кость. Ниже у них были еще щели напротив рта, и голоса их вылетали из этих щелей. Под щелями прорастали слабые черные волосы. Глаза, которые смотрели сквозь кость, были темные и настороженные. Выше расположились брови, они были уже, чем рот или ноздри, черные, загнутые вбок и вверх, так что мужчины выглядели опасными и, казалось, могли ужалить, как пчела. Связки клыков и морских ракушек болтались у них на груди, сверху серой мохнатой шерсти. Над бровями костяные пластины были выпуклыми и отклонялись назад, пропадая под густыми волосами. Когда бревно подошло ближе, Лок увидел, что на самом деле цвет был не белый и блестящий, как кость, а гораздо более тусклый. Цвет у этих пластин был такой же, как у больших грибов или початков, которые людям случалось есть, и они выглядели такими же мягкими. Ноги и руки у других были тонкими, как палки, так что сочленения напоминали узлы на древесных сучьях.
Сейчас, когда Лок смотрел почти прямо в середину долбленого бревна, он понял, что оно значительно шире, чем выглядело издали, а точнее, это были два бревна, которые шли рядом. В бревне было еще много мешков и разных интересных вещей, и среди них лежал на боку мужчина. Тело его и костяное лицо были такие же, как у всех остальных, только волосы на голове его густо торчали кверху, а концы их блестели и напоминали острые колючки на скорлупе каштанового ореха. Он вертел в руках один из заостренных прутьев, и его гнутая палка лежала сбоку.
Бревна подошли вплотную к берегу. Мужчина, сидевший первым, — Лок мысленно назвал его Хвощом, — что-то негромко произнес. Куст отложил деревянный лист и уцепился за траву, которая росла на берегу. Каштан поднял свою гнутую палку и заостренный прут и, крадучись, перелез с бревен на землю и опустился на корточки. Лок и Фа затаились почти над его головой. Они ощущали его странный запах, запах моря и мясной запах, пробуждавший страх и одновременно волнение. Он находился так близко, что в любую минуту мог учуять их, хоть и был далеко внизу, и Лок отрекся от собственного запаха, неожиданно напуганный этой близостью, хотя сам и не понимал, что с ним происходит. Он затаил дыхание, так что даже сам почти не слышал его и теперь шорох листьев слышался яснее.
Каштан находился прямо под ними, и тело его было облито солнцем. Оперенный прут лег поперек согнутой палки. Глядел Каштан то туда, то сюда, пристально обследуя взглядом мертвое дерево, потом опустил глаза на землю и снова перевел их в сторону леса. Затем через плечо он сквозь щель в кости что-то сказал другим, оставшимся в лодке; голос у него был слабый, напоминавший птичий говор; белизна шевельнулась.
Лока охватил тягостный страх, словно он завис над бездной, пытаясь удержаться за ветку, которой не оказалось под рукой. Он понял каким-то извращенным чувством, что это не лицо Мала, и не лицо Фа, и не лицо Лока, спрятанное под костяной пластинкой. Это просто кожа.
Куст и Хвощ трудились над узкими полосками, которыми бревна были прикреплены к прибрежным кустам. Они стремительно выбрались на берег, бросились бегом и пропали из виду. Скоро послышался звук ударов камня, который рубит дерево. Каштан, приближаясь, двинулся за ними и вскоре тоже скрылся.
Теперь не было ничего любопытного, кроме бревен. Они выглядели очень гладкими и блестящими внутри, где открывалась древесина, а снаружи обозначились продолговатые потеки, как на морской скале, после того как вода отошла и солнце ее высушило. Края плавно закруглялись, и там, где их трогали руки мужчин с костяными лицами, образовались вмятины. Вещи в глубине бревен были так многообразны и необычны, что нельзя было быстро в них разобраться. Там валялись круглые камни, палки, шкуры, мешки размером больше, чем Лок, какие-то алые кружева, кости, которым придали облик живых существ, а края листьев, куда мужчины их положили, напоминали бурых рыб, и еще были запахи, пробуждавшие вопросы, на которые не было ответа. Лок смотрел не видя, и скоро видение растаяло, но затем появилось вновь. За рекой, на острове, все было неподвижно.
Фа коснулась его руки. Она осторожно поворачивалась на ветке мертвого дерева. Лок тихо пополз за нею, затем они сделали для себя новые дырки, чтобы видеть, и посмотрели вниз, на прогалину.
Здесь все, издавна такое привычное, стало другим. Сплетение кустов и застоялая вода по левую сторону прогалины не переменились, как и опасная трясина справа. Но там, где тропа, ведущая через лес, проходила по краю прогалины, терновник теперь поднялся непроходимой стеной. В нем возникла брешь, и у них на глазах Хвощ миновал эту дыру со срубленным терновым кустом на плече. Ствол был зачищен до белизны и заострен с конца. В лесу за спиной Хвоща, если верить ударам, продолжали рубку.
