Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)
Вот честное слово, я даже не знаю, что сделаю с этим «роковым влюблённым» дома!!!
Меня просто переполняет возмущение! Как я после всего, что Пит уже успел наплести, на сцену выходить буду?! Он, значит, у нас герой-страдалец, а я, выходит, стерва, которая не ответила на его чувства и выбросила несчастного влюблённого из своей жизни сразу же, как только в нём отпала необходимость!
Просто зашибись!
А то, что я двадцать с лишним лет ему трусы-носки-рубашки стираю, это у нас не считается?! То что, извиняюсь, в постели его каждую ночь все эти годы по полной ублажаю (с его-то ого-го каким темпераментом!), это мы тоже в расчёт не берём?! Про завтраки – обеды – ужины и уборку в доме я вообще молчу! А, может, это он сам себе детей вынашивает? Это его жутко тошнит во время беременности по утрам? На солёненькое тянет? Это его от бушующих гормонов колбасит? Или, может, это он к концу седьмого месяца в малоподвижную толстую каракатицу превращается? Или это всё-таки я каждый раз в родовых муках сутки корчусь и ору от боли благим матом, рожая ему детей? А потом ещё его малышей собой выкармливаю! И после всего этого он, значит, у нас, несчастный трагический влюблённый, а я… прости Господи! Ну, Пит Мелларк! Ты даже не представляешь, что тебя ждёт сегодня вечером дома!
Поднимаю возмущённый взгляд на экран. Один из операторов как раз выцепляет откровенно изумлённо-ошарашенное лицо Джоанны Мэйсон, которая переводит вопросительный взгляд на Хэймитча. Блин! Я и забыла, что Джоанна прекрасно знает, что мы с Питом женаты. Наверное, сейчас сидит – и не врубается, что происходит на шоу. Главное, лишь бы она сама с её-то прямолинейностью вопрос Питу в лоб задать не додумалась! Чувствую, плоховато я продумала своё план. Плоховато!
Следующий крупный план – Хэймитч.
Мрачнею.
Наш ментор сидит, нога на ногу, чуть подавшись вперёд, придерживая ладонью голову. Длинные волосы закрывают лицо. Плечи заметно трясутся.
Его я тоже дома убью!
Этот гад ржёт в прямом эфире!!!
Главное, чтобы только операторы и зрители этого не заметили…
- Скажи, Пит, какие чувства ты испытываешь сейчас, зная, что буквально через несколько минут, ты встретишься с Китнисс? Спустя столько лет, - вопрос Овидия звучит тихо, проникновенно.
- Смешанные, - уклончиво отвечает мой муж.
Ещё бы он «несмешанные» чувствовал! Нутром ведь, небось, чует, что я уже на взводе от всех этих его душещипательных ответов, и дома его неминуемо ждёт разбор полётов! С возможной высылкой сегодня ночью спанья на диван! Вот!
- Ну, что ж! – громогласно провозглашает Октавий. – Встречайте! Человека, чья храбрость, чья вера в победу, в добро, в справедливость вдохновила всех нас найти в себе силы сказать «Нет» тирании! Человека, который своим примером показал нам, как надо бороться за свою свободу и за свободу своих родных и близких!
Единственная!
Огненная!
Незабываемая!
Сойка-Пересмешница!
Китнисс Эвердин!
Да, миссис Мелларк… Давно тебя так не звали.
Глубоко вдыхаю, закрываю глаза, чтобы в первые же секунды не ослепнуть от яркого света софит, и делаю шаг на сцену…
========== 25. На бис! ==========
Первая реакция на моё появление на сцене – бурные аплодисменты и восторженные вскрики.
Вторая – их медленное растерянное затухание.
Смотрю на лицо обескураженного Овидия, его застывшую улыбку, и сразу понимаю, в чём дело. Видимо, Плутарх Хевенсби, чтобы придать остроту шоу, не удосужился предупредить ведущего о моём интересном положении (не говоря уже о том, что моя фамилия давно не Эвердин, а Мелларк).
Так что… сюрприз!
- Всем привет! – улыбаюсь я и как можно доброжелательнее машу рукой, при этом старательно вспоминаю наставления Цинны на тему того, как надо вести себя перед зрителями.
- Общайся с ними так же, как будто перед тобой сижу я, - всё ещё звучит у меня в голове голос моего друга-стилиста. И я невольно выискиваю взглядом моего Цинну в первых рядах. Как жаль, что его уже давно нет в живых. Моего Цинны, без которого и не было бы Сойки-Пересмешницы.
На мне лёгкое нежное оранжево-красное пламенное платье с завышенной талией, расшитое золотыми нитями. В стиле Цинны. В память о нём. С единственным отступлением – сегодня оно не пылает.
Платье великолепно струится по моей фигуре, подчеркивает грудь, и на первые пару-тройку секунд даже маскирует мой животик. Но стоит только, как следует приглядеться, то обманка становится ясна. Поэтому в зале и зависает тишина: зрители только что с изумлением обнаружили, что их Сойка беременна.
- Вот это да! Вот это сюрприз! – с восторгом обрушивается на меня Овидий, приглашая присесть на отдельный диванчик по левую сторону от него. – Китнисс, мне кажется, или в твоей семье ожидается пополнение?!
- Тебе не кажется, Овидий, - лучезарно улыбаюсь в ответ. – Так оно и есть.
- Мальчик или девочка? Уже знаешь?
- Мальчики. Близнецы.
- Вау!
Я сама любезность. А что мне ещё остаётся делать? Не хамить же ему перед всем Панемом на манер Джоанны, типа не лезь в мою личную жизнь? В конце концов, меня никто силком не тащил на это шоу. Так что придётся потерпеть и продолжать в том же духе изображать саму любезность.
Овидий аплодирует сам. Его начинание подхватывают зрители, которые, наконец-то, приходят в себя от первоначального шока.
Звучат аплодисменты. Конечно, не такие бурные, как для Пита с детьми, но уже хоть что-то… Догадываюсь, что я со своей беременностью от невесть кого, невольно вызываю антипатию зрителей, чья любовь сейчас полностью на стороне моего «несчастного экс-влюблённого» Пита.
Осторожно смотрю в сторону Пита с детьми. Слава Богу, у Хэймитча хватило ума забрать к себе Мэтью (чем наш ментор тут же вызвал массовое умиление толпы).
- Здравствуй, Китнисс, - приветствует меня грустно улыбающийся Пит.
- Здравствуй, Пит, - отзываюсь я, откровенно поражаясь, откуда это в голосе моего мужа столько грусти взялось? С какого перепуга? По-моему, Пит слегка заигрался, немного подзабыв, что на самом деле никакой он не «несчастный влюблённый», а вполне счастливый семьянин.
По зрительской аудитории проносится вздох не то сожаления, не то умиления. Ещё бы! «Несчастные влюблённые» из Дистрикта-12 встретились двадцать лет спустя! Лишь одна Прим без какого-либо трагизма с откровенным любопытством наблюдает за мной и Питом – своими родителями. Дочке интересно, что за спектакль мы здесь устраиваем. Она честно выполняет свою роль – сидит и молчит. Хэймитч в этот момент с помощью Джоанны изгаляется, как может, лишь бы отвлечь внимание Мэтью от меня.
Сначала идёт череда несложных вопросов, что называется «для разогрева». В основном они касаются революции. Того, что происходило со мной в Дистрикте-13. Особый интерес, как и ожидалось, вызывает мой «финальный» поступок – убийство президента Коин. Информация о том, что Коин чуть не возродила традицию «Голодных игр» после революции уже давно просочилась к журналистам и историкам, но люди явно жаждут услышать эту историю лично от меня.
- Я не говорю, что была полностью права. Возможно, проблему можно было решить как-то по другому, но…, - мне не просто даются эти воспоминания. – …незадолго до этого в огне революции заживо сгорела моя маленькая сестрёнка. На моих глазах погибло так много детей! Про убийства во время «Голодных игр»… Про Руту, Цепа, я вообще молчу. Поэтому когда Альма Коин сообщила нам о том, что хочет возродить «Голодные игры», чтобы наказать проигравшую сторону, я отчётливо поняла, что нельзя допустить повторения истории. Если на зло отвечать злом, на смерть – смертью, то что, в конечном итоге останется? Пустота. Мы станем ничем не лучше Президента Сноу.
Я говорю всё это от чистого сердца. Чувствую, что в глазах стоят слёзы. Тяжёлые воспоминания эпохи «Голодных игр» проносятся перед глазами. Нет! Ни в коем случае нельзя было допускать возрождения «Голодных игр».
И зрители поддерживают меня бурей оваций. Похоже, до людей только сейчас доходит, что перед ними на сцене сидит не незнакомая им женщина, а та самая Китнисс Эвердин – их любимая Сойка-Пересмешница.
Вопросы следуют один за другим. Какие-то задаёт Овидий. Часть – раздаётся прямо из зала. Почти на все я отвечаю сама. Иногда помогает Пит.
