Миротворец - Величко Андрей Феликсович
– У вас есть кандидатура человека, который сможет провести эти переговоры?
– Думаю, что Уоррен Гардинг неплохо справится.
– Да уж, судя по тому, с какой энергией он проталкивал через Сенат сухой закон, кандидатура неплохая.
Дальше пошел торг о том, на каких условиях Форд публично выскажется в поддержку новой администрации, и я выключил магнитофон.
– Ну вот, до прибытия Гардинга не меньше недели, так что нам предстоит решить, на каких условиях мы с ним согласимся.
– На тех, что Мося озвучил как вторую точку, – предложил я. – Только без Кубы, не заслужили ее испанцы. А поддержать тамошнее национально-освободительное движение можно будет в любой удобный для нас момент.
– Ну Аляску-то можно не отбирать, а выкупить обратно, – предположил его величество.
– У тебя так много лишних денег?
– Да зачем они тут? Штатовцы просрочили уже два платежа за Антарктиду! Это, между прочим, почти триста миллионов. Вот мы и купим Аляску за двести, потому как весь долг по Антарктиде они нам все равно не отдадут.
Гардинг приплыл в Питер девятого мая, но перед этим, седьмого, канцлер вылетел на Канары. Мне давно уже было жалко своего двойника – с начала войны он жил в Гатчинском дворце почти как в тюрьме, только изредка выбираясь на богослужения. И хотя он и уверял, что ему это не трудно, на предложение проветриться недельку на моей даче двойник откликнулся с энтузиазмом. Так что позавчера утром Гатчину покинули две «Страхухоли», в одной из которых находился канцлер при полном параде и с каким-то длинным деревянным ящиком. Ящик содержал в себе винтовку Бердана образца 1870 года и запас патронов к ней.
Ведь почему я попросил у Гоши индульгенцию на оборону своей дачи любым доступным мне способом? Сингапурская эскадра, следующая к островам, имела в своем составе кроме четырех броненосцев и десятка крейсеров еще и четыре транспорта с колониальными войсками. И если бы они были утоплены в процессе официальных боевых действий, то потом поднялся бы визг о русском зверстве. Мелочь, конечно, но зачем нам это? Если же удастся как-то пленить эти войска – тоже нехорошо. Корми их, дармоедов, да еще обустраивай. Но получится совсем другое дело, если сутью канарского конфликта станет защита дядей Жорой своей дачи от захотевших поживиться бандюков. Дачник, защищающий свои помидоры, это страшное существо. Если ему дать оружие да вдобавок снять ответственность за результаты его применения, он не то что утопит четыре транспорта с людьми – десять сожжет не моргнув глазом. А потом еще и выставит счет по возмещению убытков.
Гардинг прямо с борта яхты был приглашен в Зимний на беседу с Гошей. Так как я в это время вроде как пребывал на Канарах, то мне пришлось участвовать в ней виртуально, из своего кабинета. Гость, кстати, тоже обратил внимание на мое отсутствие и даже поинтересовался, приму ли я участие в переговорах. На что получил ответ: у канцлера возникли сложности с его дачей, в ее окрестностях появились какие-то приплывшие с Сингапура подозрительные личности. В связи с этим канцлеру предоставлен недельный отпуск за свой счет для урегулирования данной проблемы. Но если там все и дальше пойдет в том же ключе, как началось, продолжил Гоша, то максимум послезавтра Найденов вылетит обратно, потому что к тому времени нападавшие кончатся.
Гардинг, переварив эту новость, перешел к сути своего визита и озвучил то, что мы с Гошей услышали еще неделю назад.
– Вы совершенно верно заметили, – согласился с ним его величество, – что ни у России, ни у Германии в общем-то нет претензий к САСШ. Во всяком случае таких, которые нельзя разрешить мирными путями. Мы воюем, исполняя свой союзнический долг по отношению к Японии, которая, в отличие от наших стран, была сильно обижена Америкой. Незадолго до вашего визита я имел беседу с господином Ито, и он поставил меня в известность о позиции микадо по этому вопросу. Итак, выдачу Варбурга правосудию можно заменить явкой туда его представителя, но с соответствующей денежной компенсацией, размер которой подлежит уточнению. САСШ должны признать Гавайскую Социалистическую республику и убрать свои войска с Филиппин. После того как вы подтвердите согласие правительства Соединенных Штатов с этими требованиями, можно будет перейти к условиям перемирия и подготовке собственно мирных переговоров. Но то, что я уже высказал, коррекции не подлежит.
Примерно полчаса гость пытался объяснить, что столь жесткие условия для его страны неприемлемы, в ответ император со скучающим лицом отхлебывал кофе, а в перерывах рассказал три анекдота про поручика Ржевского. Наконец гость сдался, выразил принципиальное согласие своей страны с японскими требованиями и спросил, как Россия представляет себе условия перемирия.
– Все военные корабли САСШ остаются там, где были на момент его заключения, – пояснил Гоша, – военнослужащие, находящиеся на территориях воюющих стран, прекращают участие в боевых действиях. Они могут также принять меры к недопущению попадания своего вооружения в руки продолжающих войну стран Антанты, потому что каждый факт такого попадания будет нами фиксироваться, а по завершении этого процесса мы выставим счет вашему правительству.
– Да как же летчики, находящиеся в Англии или Австрии, смогут не отдать свои самолеты? – удивился Гардинг.
– Во-первых, им нетрудно будет их просто испортить. Во-вторых, они могут прицепить к плоскостям белые ленты и лететь к нам, по таким самолетам мы стрелять не будем.
Гардинг трепыхался еще около часа, но тут позвонила Маша и сообщила мужу, что стол к обеду уже почти накрыт, а ждать, пока кто-то там договорится с кем-то, она не будет. Так как королева-императрица еще не до конца отошла от последствий недавней диеты и совершенно не жаловалась на отсутствие аппетита, а Гоша из-за визита Гардинга толком не успел позавтракать, то, положив трубку, он решительно сказал:
– Извините, но как Верховный главнокомандующий воюющей державы я просто не могу позволить себе тратить время на продолжение бесплодной дискуссии. Или вы немедленно соглашаетесь с предложенными вам условиями, или в переговорах наступает примерно трехдневный перерыв, и они возобновляются по возвращении дивизий кайзерслюфтфлотте с бомбежки Вашингтона эфирными бомбами, подготовка к которой уже закончена.
– Я могу связаться с нашим посольством в Швейцарии? – растерянно спросил гость.
– Разумеется, нет. Эти три или четыре дня вы проведете здесь, в Зимнем.
Перед обедом Гоша все-таки отправил шифрограммы в Берлин и в Токио с кратким пересказом итогов беседы, я же должен был подготовить запись переговоров на случай, если кому-то захочется подробностей. Но это вряд ли, потому как само перемирие будет подписано только двенадцатого мая неподалеку от острова Флориш, крайнего западного в Азорском архипелаге. Он находился примерно на полпути между Штатами и Европой, и с нашей стороны туда уже завтра утром двинется эскортный авианосец в сопровождении двух артиллерийских и двух ракетных крейсеров. Гардинг, прямо из Зимнего связавшись с американским посольством в Швейцарии, сообщил нам, что их делегация прибудет к месту встречи на крейсере «Балтимор». Кроме того, он вручил нам несколько предусмотрительно захваченных с собой фотографий этого корыта, чтоб, значит, его случайно не потопили по пути к месту встречи. Увидев эти фото, я тут же сделал себе пометку: внести в перечень условий перемирия и передачу нам данного чуда американской техники. Я и не подозревал, что у них до сих пор сохранилось такое старье, и мне не хотелось упускать столь колоритный экспонат для создаваемого музея истории флота.
Ближе к вечеру я позвонил Вилли якобы с острова Гран-Канария. Кайзер пожелал мне дальнейших успехов в деле обороны своего имущества и выразил сожаление, что столь тщательно готовившийся воздушный налет придется отложить, а то и вовсе отменить. Правда, сожаление было не сильным, ибо, насколько я знал, готовность его воздушной армады была весьма относительной и, не случись так кстати подвернувшейся американской инициативы, дату вылета все равно пришлось бы переносить. Потом Вилли сообщил, что завтрашним утром из Киля выйдет крейсер «Бреслау», который привезет на переговоры немецких представителей. «Выхухоль» с господином Мацуокой уже в воздухе, сказал я, и к восьми вечера будет в Киле. Дальнейший путь японец должен был проделать на немецком корабле.
