Море Имен - Онойко Ольга

Алей прикрыл глаза. Сердце ёкало. Летен говорил правду: он мог всё. Уже сейчас. Главной ключевой точкой в его коде значилось – «хозяин»…

– Нет, – сказал Алей. – Спасибо вам, Летен Истин. Пока что… помощь не нужна. Но если станет нужна, я… позвоню вам.

– Хорошо, – сказал Воронов. – Тогда до свидания, Алей Веселин. Я передам Поляне привет.

И он ушёл, мягко прикрыв за собой дверь.

Когда Алей запер за ним и привалился спиной к дерматину обивки, его одолело жестокое головокружение. Слабость, как вода, подтапливала колени и поднималась к кистям рук. «Нужно поспать, – подумал Алей, чувствуя, что сейчас сползёт на половичок у двери и заснёт прямо на нём. – Только сначала поесть. А то опять забуду. Ещё хуже станет…» Его хватило только на то, чтобы вскипятить чайник и намазать маслом зачерствевшую булку. Дожевав её, он прошатался к тахте, завернулся в плед и вмиг свалился в глубокий, тяжёлый сон без сновидений.

Проснулся он спустя четыре часа. Было без двух минут семь. Кинув взгляд на циферблат, Алей вспомнил, что назавтра в институте значилась какая-то консультация, и немедленно об этом забыл.

На столе ждал проклятый железный попугай. Для вещи по сути живой он выглядел слишком грубо сделанным; тем не менее, нутро его имело чрезвычайно хитрое устройство… «Ничего, – решительно пообещал себе Алей, – справимся». Он постоял немного над столом: разглядывал попугая, но руками не трогал. Потом отправился в ванную.

Он принял душ и переоделся, перекусил, напился кофе. Включил компьютер, проверил почту и минут двадцать почитал форум. За последние дни он много раз кидался действовать, очертя голову, и ничего хорошего, кроме плохого, из этого не получилось. Надо было менять метод.

Алей откинулся на спинку кресла и взял попугая в ладони. Ощутил холод металла, остроту клюва и зазубрин, схематично изображавших перья, – и запустил предельный поиск.

Проксидемон.

Эн.

Эрниксиан, Демон Врат, бес-искуситель, туннелирующая сервис-программа Васи Полохова.

Вася-администратор, Якорь Алея и неведомого множества других людей и существ. Якорь надежды, железная связь…

Связь. Цепь, которую можно порвать, которую нужно порвать, выходя за Предел. Спортсмен, бегущий на последнем этапе, раньше или позже рвёт грудью финишную ленточку.

Ленточка, лента, синяя, тёмная, искрящаяся, текучая… река. Таинственная, легендарная Река Имён.

Старица.

«Надо всё-таки идти в Старицу. Без Эна, – предположил Алей. – Там я быстрее найду, как с ним совладать».

Но он уже однажды выходил в Старицу с помощью проксидемона, сейчас попугай был рядом и следил за Алеем сквозь свой металлический сон, капризничал, морочил голову, заплетал в узелок путеводную нить… путеводную ленту Реки Имён.

«Вот оно как, – понял Обережь. – Действительно, сначала надо разобраться с Эном, но лучше обойтись без помощи, потому что это будет помощь самого Эна. Что ж! Раз нельзя в Старицу, примемся работать по старинке». Он отложил в сторону тяжёлую литую фигурку, опустил пальцы на мышь и открыл главную страницу Ялика, вечно плывущего по реке запросов.

…И поиск не потребовался. Образ вьющейся ленты-реки вмиг, будто собственной волей перетёк в бесконечно далёкую ассоциацию. Ялик плыл по реке: по пользовательским запросам к системе.

Вопрос.

Решение заключалось в вопросе, точнее, вопросах, и это был первый ответ. Алей откинулся на спинку кресла, терзая нижнюю губу. «В Одессе все отвечают вопросом на вопрос», – мелькнула не то поговорка, не то старая шутка; так и следовало поступать, беседуя с демоном. Ни с чем не соглашаться, ничего не отрицать, только спрашивать, спрашивать, спрашивать… «Почаще интересуйся: «ну и что?» – вспомнил Алей советы Стародубцева и фыркнул, невольно подражая ягуару.

– Нет, – резюмировал он вслух, – ну-и-чтокать мы будем только в крайнем случае. Обойдёмся чем поинтереснее…

«Эн станет болтать, – закончил он про себя. – Может, скажет что-нибудь важное. Или многозначительно соврёт. А я лайфхакер, в конце концов, или нет? Я пойму. Если не пойму – поиграю с ассоциациями». Пару раз Алей и экзамены таким образом сдавал: ловил халяву, предельным поиском находя ответы. Не только с задачами удавалось справиться, даже с теоретическими вопросами. А разобраться в словесном мельтешении проксидемона должно быть проще, чем составить ответ по билету, который первый раз в жизни видишь.

Алей покрутил в пальцах статуэтку птицы, отодвинул клавиатуру к монитору и поставил попугая на стол перед собой.

– Проснуться и петь, – доброжелательно сказал Алей, – выходить на работу.

Эн отозвался мерзким скрипом и свистом. Так могло бы скрежетать нутро механизма. Птица оставалась металлической, но Алей почувствовал взгляд и улыбнулся.

– Ну же, – окликнул он, – выходи… Эрниксиан.

– Вот это другое дело, – немедленно отозвался тот.

«Ага, – с внутренним смешком подумал Алей, – попался!» Недаром титулы и звания самопровозглашённого демона стали первой ассоциацией с его именем. Сервис-программа страдала склонностью к самолюбованию.

Волна бриллиантовой зелени прокатилась по тельцу попугая от лап до макушки. На минуту перья его обрёли цвет старой меди, а потом металлическая скорлупка посыпалась с проксидемона тёмной, пачкающей графитовой пылью. Пыль повеяла по Алееву столу, быстро истаяла и пропала в разводах шпона.

Эн нахохлился и стал чистить пёрышки на шее. Переступил лапками, скосил на Алея желтоватый глаз и вновь предался своему занятию.

– Пора резать тоннель, – сообщил ему Алей. – Подлистовье, платформа «Девяносто первый километр», соседняя параллель, та, где стоит наша дача целая.

– Зачем тебе туда? – немедленно отозвался Эн.

– А почему ты спрашиваешь?

Эн прекратил чиститься и уставился на Алея. Некоторое время он пялился на него сначала одним, потом вторым круглым глазом; поняв, что реакции не последует, пренебрежительно свистнул и сказал:

– Такой умный парень, а собираешься сделать такую глупость. Интересуюсь, с какого перепуга.

– Перепуга? – Алей нарочито вскинул брови. – Какое тебе до этого дело? Я же тебе не нравлюсь.

Эн радостно захихикал.

– Не нравишься, ой не нравишься, – подтвердил он. – Я, может, даже позволю тебе сглупить, это будет весело. Мне, понимаешь, в твоих мыслях покопаться хочется – они смешные. Вася тоже смешной, но он мерзостный. А ты просто смешной. Ты думаешь, раз Осень Васю на тебя променяла, так ты уже ему и равен? А то и круче? Чингизид, надо же, – и он рассмеялся, каркая, как ворона.

– Замучил тебя Вася, – в тон демону продолжил Алей, – в клетке держал, кормить-поить забывал, вот у тебя характер и испортился. Ты, Эн, устроен просто, как валенок. Ткнут – верещишь. Не верещать тут нужно, а работать. Тоннель прокладывать отсюда-туда.

Демон взъерошил перья, растопырил крылья и раздражённо свистнул.

– Дался тебе этот тоннель, – проворчал он. – Думаешь, это приятно – по параллелям летать? Тебя на выходе рвать будет минимум три минуты. А ты поужинал, как нарочно. Бутерброд со шпротами съел. Вот это зря! Чем блевать шпротами, хуже нету, я-то знаю!

– Тебя Вася шпротами кормил? Нехороший человек, у-у-у.

– Дался тебе твой Вася! – заорал попугай, подпрыгнул и вторым рывком порхнул под люстру. Алей, сощурившись, смотрел, как он под ней летает кругами, задевая стеклянные подвески. – Вася! Вася! Здесь и там! Меня от него тошнит!

– Шпротами?

– Сука ты! – Эн уже визжал, насколько позволяло птичье горло. – Ненавижу вас всех! Гады, гады! Алей, ты же гад и подонок! Ты у Осени даже прощения не попросил! А она тебя любит. Она на тебя обиделась. А ты её не любишь, тебе всё равно, ты о ней даже не вспомнил. Ты её не заслуживаешь. Её даже Вася не заслуживает. Демиург в масштабе административного округа!..

«Ого, – подумал Алей. – Интересно. Это, похоже, правда. Кто же тогда над Васей? Админ столицы?»

Подвески люстры позванивали. Эн быстро запыхался летать и сел на спинку Алеева кресла. Крылья его нервно дрожали.