Урсула Ле Гуин - Морская дорога
- Ах, если бы у меня хватало времени на то, чтобы писать!.. По-моему, ты сама хочешь отказаться от тех благ, за которые большая часть писателей готовы просто драться. Господи, отказываться от свободного времени!!
Она молча кивнула: да, хочу отказаться.
- Хотя, конечно, поэзия не отнимает столько времени, - продолжал он, - сколько требуется профессиональному прозаику... В общем, по-моему, тебе лучше всего просто отправиться в Уэлсли и прослушать там несколько курсов по специальности.
- Нет. Я хочу официально прикрепиться к университетскому списку соискателей. И я бы хотела это сделать на Западе! - Недопустимо было говорить об этом таким тоном, но она ничего не могла с собой поделать.
- К списку соискателей? На Западе?
Она молча кивнула.
- Ты хочешь поступить там в аспирантуру?
- Да.
- Но, Вирджиния, - и он как-то растерянно засмеялся, - будь же разумной! Я ведь преподаю в Гарварде.
Ну, не думаешь же ты, что я от этого откажусь, потому что тебе вдруг захотелось поступить в аспирантуру где-то на Западе? Что вообще происходит, Вирджиния?
- Не знаю.
Недобрая, несправедливая. Округлые холмы толпились вокруг их домика совсем рядом. Влажное небо лежало на этих холмах, точно мокрое одеяло. Насыщенное электричеством небо. В жару молнии то и дело вспыхивали в облаках. Но гром не прогремел ни разу.
- Ты хочешь поставить крест на всей моей карьере?
Недобрая, несправедливая.
- Ну, конечно же, нет! А впрочем, твоя карьера больше от меня не зависит.
- Да? И когда же она от тебя зависела?
Она внимательно на него посмотрела:
- Когда ты учился в аспирантуре, а я работала!... - но лицо Дейва осталось абсолютно спокойным. - Ты только что сказал, что мы были партнерами! Я работала. Перепечатывала на машинке и редактировала чужие диссертации...
- Ах, это? - он помолчал. - И тебе кажется, что я за это с тобой не расплатился?
- Нет! - ТАК я никогда об этом не думала. - Но ты-то свою диссертацию закончил и защитил. И теперь я тоже хочу это сделать. Разве это несправедливо?
- Хочешь тоже получить свой фунт мяса? Что ж, это действительно вполне справедливо. Просто я, наверное, этого совсем не ожидал. Я всегда считал, что ты более серьезно относишься к сочинительству, к своим стихам. Послушай, но если это для тебя так важно, то я мог бы постараться и устроить тебя в аспирантуру в Рэдклиф. Там, возможно, тебе будет скучновато, все покажется слишком статичным, но я пока что никаких особо опасных свидетельств застоя там не замечал...
- Ну что мне еще сказать, Дейв, чтобы ты смог меня услышать?
Он допил пиво, поставил банку на пол и погрузился в глубокие раздумья. Потом наконец заговорил - размеренно, терпеливо; каждое слово было продуманным.
- Я пытаюсь понять, чего именно ты хочешь. Раньше ты всегда говорила: мне нужно только одно - время, чтобы писать. Время у тебя теперь есть. Ты больше не обязана подрабатывать, чтобы мы могли свести концы с концами; эту стадию мы давно миновали. И сейчас мы прекрасно обошлись бы без тех денег, которые ты будешь получать как преподаватель, если тебе действительно удастся защитить диссертацию. Но в аспирантуре у тебя уже не будет хватать времени на стихи, ты и сама это прекрасно понимаешь, не так ли? Хотя, мне кажется, я понимаю, почему тебе так хочется тоже непременно защитить диссертацию. Это, видимо, некая моральная цель. Желание завершить некогда начатое.
Но не является ли это на самом деле синдромом "женщины из богатых пригородов"? Такие женщины, которым больше нечем заняться, часто возвращаются в колледж для "самоусовершенствования" или, спаси Господи, для "самовыражения". Все это настолько ниже твоего уровня, как ты понимаешь, что мне даже не хочется это комментировать. А использовать учебу в аспирантуре и защиту докторской диссертации в качестве развлечения, этакого заполнителя времени перед тем, как завести детей... - Он не договорил и лишь недоумевающе пожал плечами. - Итак, я предлагаю следующее: этой осенью ты проведешь месяц на пляже в Майне. Можешь прожить там хоть весь семестр, если захочешь. И будешь писать. А я смогу приезжать к тебе на выходные.
Только не затевай, пожалуйста, эту никчемную игру в защиту диссертации, Вирджиния! Женщины вечно к этому стремятся и только - извини, но это так! - все дело портят. Ученость, эрудиция, университетское образование - еще раз извини, это ведь не замки из песка и не игрушки!
Она посмотрела на банку с пивом, которую все еще держала в руке.
- Нет, это скорее похоже на поле битвы, - сказала она. - Когда у преподавателей университета зубы и когти выпачканы кровью друг друга.
Он улыбнулся.
- Если ты это так воспринимаешь, то зачем же сама лезешь в драку?
- Хочу получить профсоюзный билет.
- Докторскую степень? Зачем она тебе?
- Чтобы получить работу преподавателя.
- Ты можешь читать творческие курсы, например по стилистике, и не имея степени. Ты же и сама это знаешь.
- По-моему, ты к подобным занятиям всегда относился пренебрежительно. Во всяком случае, ты довольно часто это повторял. Зачем же ты предлагаешь мне преподавать то, что сам презираешь?
- Потому что по большому счету это профанация, самодеятельность, - сказал он и встал, чтобы пройти в другую комнату к холодильнику и взять еще одну банку пива. При этом он непрерывно что-то говорил. Открыв банку, он вернулся к ней и уселся на шатающийся стул перед затянутой сеткой дверью. По ту сторону сетки так и ныли москиты, поэтому свет Вирджиния не зажигала, и в комнате было почти темно.
- Если тебе захотелось поиграть, что ж, прекрасно.
Но ты не должна заниматься играми на взрослой стороне площадки. Правила игры у детей и у взрослых совершенно разные. У тебя в жизни все получалось очень легко. Сперва на тебя просто с неба свалилась премия Йельского университета, а потом, поскольку ты моя жена, для тебя открылись и кое-какие весьма полезные двери. Ты, возможно, не хочешь этого признавать, но подумай, почему, например, некоторые рецензенты так серьезно отнеслись к твоим творениям? Почему некоторые издатели так охотно тебя печатают? Тебе, правда, и не обязательно об этом знать. Ты можешь спокойно продолжать писать стихи и играть с реальной действительностью; это твоя привилегия как художника. Но не пытайся вынести подобное отношение к жизни из своего детского сада наружу, в ту среду, где вынужден обитать я и где успех не зависит от одной-двух премий. Здесь он дается только благодаря тяжелой каждодневной работе и никогда - просто так, даром. Здесь все приходится ЗАРАБАТЫВАТЬ. Так что, прошу тебя: не стоит рушить все то, что я с таким трудом уже построил для нас, только потому, что у тебя возникло некое душевное беспокойство, некая неудовлетворенность собой.
Я не раз слышал пренебрежительные разговоры твоих приятелей - артистов, художников, поэтов - о том, что они именуют "восточным истеблишментом". Знаешь, по-моему, это просто детский лепет. Если бы я не был членом некоего реального, в данном случае филологического, "истеблишмента", то подумай как следует: неужели твоя последняя книжка была бы напечатана там, ГДЕ она была напечатана? Ты, дорогая, тоже вовлечена в сеть этого самого "истеблишмента". От него зависит твой успех, и восставать против него или отрицать его существование - это просто ребячество и безответственность! И прежде всего по отношению ко мне.
- Моя последняя книга, - сказала Вирджиния очень тихо, словно ей не хватало дыхания, - была полным провалом. Это был типичный выкидыш, недоношенный, недоразвитый младенец, которому просто помогли.., забраться в детскую коляску! Я не отрицаю существования твоей среды. Я просто хочу сама остановиться и сойти с неверного пути. Хочу дальше идти верной дорогой.
- Верной, неверной... - Он говорил мягко, с загадочным выражением лица, склонив голову набок. - Ты совершенно изработалась, Вирджиния. Ты выдохлась, ты неудовлетворена собой, своей работой, своими неудачными беременностями; согласен, все это очень неприятно, но нельзя же позволять временным неприятностям брать над тобой верх! Мне не нравится то, что ты сама превращаешь себя в этакую "несчастненькую".
Попробуй сделать то, что я предлагаю. Поезжай в Майн, отдохни, начни писать!
- Я хочу работать над диссертацией, Дейв. У себя дома, на Западном побережье.
- Да, ты это уже говорила. А я все пытаюсь тебя понять, но вряд ли мне это удастся. Идея, видимо, заключается в том, что я должен бросить предоставленную мне на длительное время должность на факультете английской филологии в Гарварде и отправиться учить первокурсников, которые и сочинение-то на заданную тему написать как следует не умеют, в какой-нибудь жалкий колледж в пустыне, где ничего нет, кроме кактусов, потому что тебе, видите ли, приспичило непременно защитить докторскую диссертацию в самом замшелом из наших штатов! А как иначе мне все это понимать?
